Рубашки у инкассаторов оказались зелеными. На фотографиях этого не видно. Санна осторожно просунула палец в перчатке в отверстие справа на воротнике.

– Ему повезло. Наклонись он чуть дальше вперед, пуля прошла бы прямиком сквозь скулу.

– Они не получили что хотели, – сказал Бронкс.

– Они?

– Джафар из “Аладдина”. И некто по имени Гобек.

– Джафар? Го… бек?

– Так сообщил наш лучший свидетель. Шести лет от роду. Словом, мы ищем тех, кого не существует. Тех, кого видел маленький мальчик и еще несколько человек, потому что так хотели преступники. Я на это не поведусь. Не поведусь на Джафара и Гобека.

Бронкс знал ее походку, знал, какой запах будет искать в комнате, даже не отдавая себе в этом отчета, знал, как приятно видеть ее улыбку, пусть даже она стоит вот как сейчас, далеко от него.

– Джон… я работаю с волокнами, пятнами крови, отпечатками пальцев. С фактами. Которые существуют и могут быть проверены. А Джафар и Гобек, как ты говоришь, не существуют. На самом деле не существуют. Точно так же, как больше не существуем мы с тобой. Понимаешь?

Она ушла, а Джон Бронкс остался в гараже, холодном, пропахшем бензином и пылью. Снова и снова ходил вокруг инкассаторской машины, продолжая мысленно допрашивать двух инкассаторов, которые говорили о грабителе, который слушал и ждал, спокойный, выдержанный, в маске, и без колебаний приставил оружие к их головам.

Оружие как инструмент. Насилие как ремесло.

Джафар не существовал. Гобек не существовал.

Научились избыточному насилию.

Но ты-то существуешь.

Лео немножко полежал на спине; проснувшись, он часто так делал – лежал и слушал тяжелое дыхание Аннели, которая всегда спала, широко раскинув руки. Сам же он спал чутко и легко просыпался, всю жизнь.

До сих пор он вставал раньше всех и готовил завтрак.

Стукач.

Это слово проникло сквозь его защиту, с острыми, отточенными словами такое порой случается. Но теперь оно впивалось не очень-то глубоко.

Картонные коробки, запакованные для переезда, стояли возле кровати. Он насчитал семь штук, еще столько же в гостиной и в коридоре, скоро они поедут к невзрачному домишке с огромным гаражом, к Пещере Фантома и разрешению проблем с хранением. Уж им-то не придется снимать нижний этаж, заваленный смятыми билетами лото.

Ночью дождя не было, но теперь он зарядил снова. Час за часом капли долбили засыпанную яму перед бронированной дверью – сырой гравий может просесть, а курильщик-проверяющий может заметить.

Аннели вытянулась, пробормотала что-то неразборчивое, повернулась на спину и опять начала похрапывать. Надо поговорить с ней. Проинструктировать. Пусть сходит туда, она единственная, кого можно послать.

Лео был в коридоре, когда на лестничной площадке послышались голоса, потом все смолкло, а через секунду-другую в дверь позвонили. Младший брат не любил поспешности.

– Вы чего так вырядились? – спросил Лео, открыв дверь.

Феликс был в красной клетчатой фланелевой рубашке, в потрепанных, несколько великоватых джинсах и бежевых тимберлендах; за ним стоял Яспер в кожаной куртке за 5000 крон, новых джинсах и кроссовках “Рибок”.

– По будням вам положено являться сюда в синих рабочих комбинезонах, синих рубахах и старых рабочих башмаках!

Лео закрыл дверь спальни, а Феликс и Яспер прошли на кухню, отведать свежесваренного кофейку.

– Прикрытие, черт побери! То, что должны видеть другие. Яспер, ты что, секретный агент-телохранитель?! А ты, Феликс, сможешь попутешествовать, но не сейчас, обещаю… купишь в Сиднее подержанный “мустанг”, займешься виндсерфингом, попьешь холодного пивка.

Шли дни, недели, и мало-помалу они расслабились, почувствовали себя в безопасности, а как раз это недопустимо.

Лео достал хлеб, масло, сыр, сок, йогурт, тарелки, кофейные чашки.

– Мы строительные рабочие. И выглядеть должны как рабочие. Чтоб ни одна сволочь даже не подумала: что-то многовато они зашибают, наверняка не строят. Нам теперь нет необходимости забивать гвозди, но мы все равно будем их забивать! Будем ремонтировать кухни, перестилать кровли. Фирма нужна нам как прикрытие.

Снова звонок в дверь. Короткий, осторожный. Потом дверь открылась.

– Это я! – крикнул Винсент.

– Мы на кухне. Завтракать собираемся.

Винсент остановился на пороге. Синие рабочие штаны, синяя рубаха, старые строительные башмаки. Все молча смотрели на него.

– Что случилось?

– Хоть кто-то соображает, – сказал Лео.

– Что соображает?

Лео вынул фильтр, разлил по чашкам черный кофе, потом обернулся к Ясперу и Феликсу.

– После завтрака возьмете пикап и сгоняете домой. Переоденетесь в точно такие же робы, как у него – самого сообразительного. А потом отправитесь на склад пиломатериалов, заберете сто пятьдесят квадратных метров восьмимиллиметрового дубового паркета и отвезете в Чисту, на Грёнландсгонген, тридцать два, где Габбе ремонтирует компьютерный офис. Там будете ждать меня и Винсента.

Яспер поставил чашку, которую только что взял в руки.

– Ты серьезно? Мы вправду будем… строить?

– С сегодняшнего дня будем брать такие заказы. О’кей? Сто пятьдесят метров паркета – работа на два дня. И всегда…

– Блин, да ведь мы…

– …по фиксированным расценкам. Тогда можно растянуть работу минимум на неделю. В общем, трудоемкие, но простые заказы, которые четверо плотников могут сделать быстро, но спешить не станут, при фиксированных расценках. Приезжаем, работаем, причем постараемся, чтобы видели нас там достаточно часто.

* * *

Скугос. Лео и Винсент миновали школу и дом, где прошло их детство, большую квартиру, которая почему-то всегда вызывала клаустрофобию.

Лео припарковал машину, и они спустились вниз по склону, по высокой траве между футбольным полем и школьным гимнастическим залом, где после грабежа шли с одинаковыми спортивными сумками, выставив на всеобщее обозрение хоккейные клюшки.

В лес по тропинке, огибая холм, по ней он за последние недели ходил несколько раз, проверял, не всплыла ли затопленная резиновая лодка. Они вышли на мыс, раньше это был целый полуостров, так что подростком Лео мог доплыть отсюда до противоположного берега. Мимо больших валунов, мимо низких колючих кустов, мимо жухлых полегших папоротников, и вон там, прямо за соснами, несколько метров прекрасного песчаного пляжа, место, где они высадились. Оба пристально всмотрелись в воду.

– Угу. Она по-прежнему там, на дне.

Лео положил руку Винсенту на плечо.