– Я все понимаю, товарищ подполковник… – замялся сержант. – Но и вы меня поймите. В ориентировке значится серая пятидверная «Нива» – на ней уехали террористы после бойни в Вордовке. И именно такая машина стоит сейчас во дворе…

– Вот именно, – зашипел Паскевич. – Стоит. Я на ней езжу. Уже не один год езжу – и знаешь, она мне нравится. Заметь, она не спрятана, ее не пытались разобрать, она просто стоит во дворе. Сержант, ты что сегодня курил? Сколько в районе этих «Нив»?

Он мог позволить себе праведное возмущение. Салон машины очистили еще вчера, убрав весь характерный мусор. Снайперские винтовки, прицелы и все комплекты боеприпасов были упакованы в мешки, в целлофановую пленку и спрятаны под полом туалета рядом с выгребной ямой, издающей пронзительный смрад.

– Двигатель холодный, – компетентно изрек молодой ополченец, вторгаясь в горницу.

– Так остыл за восемь часов, – продолжал шипеть Паскевич. – Мужики, давайте закончим эту бодягу. Вы уже спугнули моего человека. – Он покосился на бледнеющего Мозиляка.

– Хорошо, товарищ подполковник, – неохотно кивнул Байдуров. – Но все же поймите нас, мы должны проверить территорию.

– Так проверяйте, – отрезал Паскевич. – Быстро проверяйте и проваливайте. И старайся больше не попадаться мне на глаза, сержант.

Он сидел надутый как индюк, демонстративно смотрел на часы, всем своим видом выражая начальственное недовольство. При такой работе ему точно положено молоко за вредность. Ополченцы осматривали дом, территорию, о чем-то расспрашивали Мозиляка с дочерью. Федор Николаевич мрачно качал головой. Василинка твердила, как попка: «Нет, нет, ничего не знаю», терла глаза и даже немного всплакнула, когда один из ополченцев решил заглянуть ей в декольте (видимо, и там террористов искал). Бойцы осмотрели машину, поковыряли номерные знаки. Кто-то заглянул в туалет и выскочил оттуда, как ошпаренный. Коллега засмеялся: что, предельно допустимая концентрация вредных веществ? В доме и на территории посторонних не оказалось. Двое спустились в подвал, двое с автоматами остались наверху. Из подполья доносились недовольные возгласы, гремели ведра. Кому-то отдавило ногу упавшим ломом. Ополченцы в подземелье не задержались – вылезли, отдирая от себя паутину. Байдуров козырнул – мол, не поминайте лихом. Паскевич отмахнулся. Ополченцы, гремя оружием, покинули территорию. Федор Николаевич вышел за ними, заперся. Паскевич залпом выпил остывший чай. Пот градом хлынул со лба – долго же он ждал своего часа. Несколько минут он сидел, не шевелясь, прислушиваясь к звукам снаружи. Опасность сохранялась. Сам Байдуров в высокую инстанцию звонить, понятно, не будет. Но может доложить непосредственному начальству. А что у начальства в голове – поди догадайся. Наличие офицера разведки в Верховце – дело нормальное, неприятный момент – серая «Нива». Но сколько их действительно в районе? Главное, что никаких следов наемников у Мозиляка не обнаружено. Нужен ополченцам лишний геморрой – куда-то сообщать, делать лишние телодвижения?

Вошел Мозиляк, выжидающе уставился на «куратора».

– Что там? – шевельнулся Паскевич.

– Нашу часть улицы уже прочесали, уходят дальше, – отозвался Федор Николаевич. – Заслон отодвинулся, пруд уже свободен.

– Хорошо, – пробормотал Паскевич, чувствуя невероятное облегчение. Если бы Байдуров в чем-то засомневался, ополченцы не стали бы этого делать. Но надо еще выждать, чтобы окончательно успокоиться.

– Что будем делать, Вадим? – спросил Мозиляк. – Выпускаем гавриков?

Злорадный смешок вырвался из горла. Наемники сидят в зловонном подвале, в тесноте, без света, страдают клаустрофобией, пугаются каждого звука извне…

– Пусть еще посидят, Федор Николаевич, – мстительно осклабился Паскевич. – Им полезно. Ничего, не подохнут. А то спеси что-то у них многовато…

В районе одиннадцати утра колонна техники ополченцев покинула Верховец. Как водится в таких случаях, главная задача осталась невыполненной, но сделали кучу незапланированных дел. Схватили нескольких дезертиров, ликвидировали подпольный склад оружия у заместителя главы местной администрации (самого заместителя в наручниках повезли писать «явку с повинной»). Выявлено поточное производство самогона под видом горилки «Донецкая с перчиком», арестован реальный бандеровец – отец семейства, который, решив, что пришли за ним, открыл огонь из окон. А потом бился головой об стену, узнав, что приходили просто так. Его взяли.

Американцы действительно присмирели. Заточение в земляном мешке возымело лечебный эффект. Они хмуро помалкивали, сидя в машине за тонированными стеклами. Паскевич, украдкой ухмыляясь, вертел баранку. Поселок вымер после вторжения автоматчиков на грузовиках. Люди предпочитали отсиживаться дома за задернутыми шторами. Вадим не выезжал на большие дороги, памятуя о постах. Ушел в переулок, затем по пустырю объехал пруд, облегченно вздохнул, въехав в лес. Дорога заняла не меньше часа – по грунтовке он бы отмерил это расстояние за десять минут. Объездные тропы, покатые лощины, он ехал опушками по заросшим бороздам, намеренно выбирая дальние пути объезда. Потом поднял машину на грунтовую дорогу и погнал по ней на максимальной скорости. Съехал в лес перед развилкой и правильно сделал – по дороге проехал минивэн, набитый ополченцами. Дорога через лес до Свиты тянулась параллельно основной. Утлые мостки через протоку еще могли выдерживать машину. Он переправился и загнал ее в глухой кустарник. Вышел, осмотрелся, подал знак: вылазь, приехали. Остаток пути шли пешком со всеми мерами предосторожности. До дамбы оставалось метров сорок, когда раздался гул мотора, и Паскевич приказал залечь. Они лежали на косогоре, с которого хорошо просматривалась дамба перед въездом в деревню. Рядом с мелкой протокой стоял «УАЗик» с распахнутой водительской дверцей. Мужчина в штормовке находился ниже – сидел у воды с бамбуковой удочкой. Показалась «Лада», чадящая черным дымом. Она остановилась на дороге рядом с «УАЗом». Вышли несколько автоматчиков. В этот момент у рыбака клюнуло. Он подсек, выбросил на сушу извивающееся рыбье тельце – схватил его, начал снимать с крючка. Автоматчики одобрительно загудели. Двое спустились вниз, третий остался на дороге. Рыбак засовывал улов в прикрепленный к шесту садок. Один из автоматчиков что-то посоветовал. Второй попросил документы. Мужчина приветливо улыбался. Он предъявил удостоверение. Содержимое книжицы автоматчиков вполне устроило. Они откозыряли мужчине, постояли еще пару минут, наблюдая, как он вытаскивает второго гальяна. Потом отправились к машине. Взревел мотор, окутав задний капот сизым дымом. «Лада» двинулась по дамбе в сторону Свиты. Мужчина стал лихорадочно сматывать удочку, извлек садок и выбросил все, что поймал, в протоку. Отсутствием наблюдательности он не страдал. Махнул рукой: живо в машину. Четверо оторвались от косогора, побежали на дамбу. Не успели рассесться, как Крикун завел двигатель, начал быстро разворачиваться…

Совпадения случаются сплошь и рядом. Машина растаяла за клубами пыли. Зашелестели ветки кустарника, и из придорожной акации высунулось женское лицо. В этот день Анна Васильевна Решко снова собралась к дочери в Свиту. Колики в животе прошли, но Наталья неважно себя чувствовала, ей было трудно справляться с маленькой дочкой.