Он прослушал пленку и все понял. Это была оперативная запись переговоров по домашнему телефону. Там был только один странный диалог хозяина квартиры с неизвестным мужчиной. Тихорецкий сделал распечатку всех входящих звонков на домашний телефон. Подозрительный звонок был сделан из офиса одной компьютерной фирмы с пятидесятипроцентным американским капиталом. В фирме работают около двухсот человек. Так что вычислить быстро связного не удастся. Да он просто не получит на это санкции руководства.

Вообще много странностей в этом деле. Почему Скобликов не доложил об этом руководству ФСБ? Почему он так быстро умер? Кому он помешал? Неужели ЭТОТ ЧЕЛОВЕК что-то почувствовал? Но Скобликов очень осторожный человек. Неужели это связано с особо режимным объектом? На последней встрече он тогда вскользь упомянул об очень серьезном проекте и еще добавил, что ОН пару раз интересовался этим объектом, так ненавязчиво, как бы между прочим, но Скобликов это зафиксировал. Подожди-ка, а где этот объект? Он тогда говорил. Вспомнил – N-ск? Так, а ведь ОН недавно уехал в командировку, это мне сказал дежурный их управления. А куда? Ну-ка, давай проверим.

Александр Юрьевич достал свою записную книжку. Так, вот Феоктистов, второй зам Скобликова, Тихорецкий быстро набрал номер телефона:

– Борис Анатольевич, это Тихорецкий, когда ваш начальник приедет из командировки?

– Я не знаю, он сказал, уехал надолго.

– Он, кажется, в Питер уехал?

– Нет, в N-ск. А что, он вам срочно нужен?

– Да, нет. Мы собираем деньги на памятник Скобликову от нашего управления, скоро соберем, надо передать. Ему, наверное?

– Я не знаю, Александр Юрьевич. Вы позвоните в наш профком, вам скажут.

– Спасибо, я так и сделаю, до свидания.

Ну, вот. Начинает что-то стыковаться. Сейчас еще один ребус решим. Тихорецкий подъехал наконец к зданию поликлиники.

Профессор Зелинский, сухонький старичок с блестящим голым черепом в форме яйца и с густыми бровями был краток:

– Откровенно говоря, для меня смерть Скобликова – полная неожиданность. Вообще-то я его давно не проверял, последний раз где-то год назад. У него для его возраста крепкое здоровье, да и сам он не позволял себе излишеств. Я помню, у него была небольшая аритмия, но это, так сказать, только признак подкрадывающейся ишемии, но отнюдь не причина такого исхода.

– Георгий Леопольдович, а что нужно сделать, чтобы вызвать такой инфаркт. Простите за грубую формулировку…

– Да, нет, нормально… я понял вас. Видите ли, любезнейший, теоретически такой инфаркт можно вызвать у сравнительно здорового человека, но тут все равно нужно дополнительное воздействие, какой-то допинг. Вводится какой-нибудь препарат, сейчас много всего придумали, выделяется адреналин, и сердце начинает усиленно работать, а если к этому одновременно добавить какую-нибудь физическую нагрузку, то от перегрузки лопается клапан, и человек погибает. Профессиональные спортсмены, принимающие допинг, от этого не погибают, у них сердце тренированное, выдерживает перегрузки, хотя даром это не проходит: с годами они сажают свой «мотор» и к старости становятся инвалидами. Кстати, Константин Сергеевич по утрам не делал пробежки?

– Нет, он гулял по утрам с собакой, и все.

– Может, в это утро он поднимал какие-то тяжести?

– Навряд ли. Хотя, подождите-ка… – Тихорецкий вдруг вспомнил. Валентина Ивановна говорила ему, что как раз в это утро у них в подъезде не работал лифт, что для их дома это было большой редкостью. За пять лет, что они прожили в этом доме, лифт отключали всего два раза, на профилактический ремонт, но всякий раз об этом заранее предупреждали письменным объявлением.

– Что, что-нибудь вспомнили? – профессор снял белый халат, начал перед зеркалом расчесывать брови.

– Да… видите ли, Георгий Леопольдович, одна странная деталь вспомнилась. – Он рассказал профессору о неожиданной поломке лифта в ночь перед смертью Скобликова.

– Ну, что, пешком на седьмой этаж, в быстром темпе – это приличная нагрузка, особенно утром, однако… – профессор скептически выпятил губу, – это не причина, это только повод. А что показало вскрытие?

– Вскрытия не делали.

– Почему?

– Не знаю. Так якобы распорядился Оборнов, это его коллега, организатор похорон, а жена не настаивала.

– Это странно, тем более что как сотруднику это сделали бы бесплатно, весьма странно. – Профессор бросил на Тихорецкого пронзительный взгляд из-под кустистых бровей. – Однако это уже по вашей части, любезнейший. Прошу прощения, мне пора ехать.

– Спасибо, Георгий Леопольдович, вы мне очень помогли, – чекист искренне пожал руку профессору.

– Чем мог. Если что – милости прошу. – Зелинский кивнул и быстро вышел из кабинета.

По дороге в управление Тихорецкий попытался восстановить цепь случайностей. Именно цепь, так как недостающее звено он получил сейчас. 1) В городе N-ск готовится секретный проект, за которым охотится американская разведка. Это со слов покойного Скобликова. 2) В записной книжке американского разведчика находится домашний адрес ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА. Это факт. 3) Генерал Скобликов неожиданно умирает. 4) Вступив в должность, ОН сразу едет на объект в N-ск, доступа куда он до этого не имел.

Что будет пятым пунктом? Вопрос для слушателя контрразведывательной школы. А что делать контрразведке в этой ситуации? Ответ можно найти в любом хрестоматийном учебнике. Только вот ни в одном учебнике не изучается ситуация, когда подозреваемым является человек, который сам организует и контролирует процесс поимки шпионов по всей стране. Ч-черт, и посоветоваться не с кем!

Совещание в отделе Оборнов проводил жестко, но по-деловому. Он методично вскрывал недостатки в работе отдела, разбирался по каждому из них, невзирая на ранги, давал оценку каждому работнику, выдавал рекомендации по устранению недостатков. Начальник отдела Бойко, далеко не новичок в таких разборках, чувствовал себя не в своей тарелке. Разнос сильный, но по существу. Возможные каналы утечки секретной информации давно не проверялись, анализ разведывательных устремлений противника к объекту ведется бессистемно, важные секретоносители агентурой окружены недостаточно, легенда объекта не проверялась уже семь лет, учения по выявлению возможностей технического проникновения противника на объект не проводились три года, контрразведывательные позиции в окружении объекта слабые… Это только крупняк, не считая мелочей типа неработающей радиостанции в комнате оперативного дежурного или случаев, когда повариха остается ночевать на объекте, чтобы раньше начать готовить обед.

Валерий Адольфович сидел с каменным лицом, только еле успевал записывать замечания проверяющего в своей рабочей тетради. Он был поражен: «Зараза, когда он только успел все это накопать, за одну ночь!» И хотя все камни сейчас летели в его огород, он вынужден был отдать должное московскому начальнику – крутой руководитель. Такому лапши на уши не навесишь.