всех, и тот разглядывал знакомые лесные угодья. Он давно не был в Вальде. Тут леса не казались столь величественными, как у военного полигона, и не шли ни в какое сравнение в лесами Джеллиера, но ярко-зелёная тонкая листва, плотно смыкающаяся не так высоко над головой, была приятнее и будто роднее.

Конь ступал бесшумно, давно приученный к охоте. Филипп отпустил поводья, сдавив бока коня коленями, взялся за арбалет обеими руками и начал внимательно оглядываться: они приближались к чаще, а это означало, что скоро будут появляться самые редкие звери.

На секунды все звуки стихли, а затем засвистела стрела. Филипп почувствовал, как она проскользила в миллиметрах над его ухом. Позади кто-то болезненно охнул. Все засуетились.

— Ваше высочество! — К Филиппу подскакал один из свиты. — Нам лучше уехать. Тут может быть опасно.

Он спорить не стал и повернул коня. Бросив взгляд на бледного как мел молодого человека, у которого из плеча торчала простая перьевая стрела, а по плечу растекалось кровавое пятно. Двое поддерживали товарища с разных сторон, но заниматься стрелой должен был медик. Остальные окружили принца, держась настороже. Филипп с подозрением оглянулся и мог поклясться, что заметил в темноте меж крон человеческий силуэт.

Но если кого-то такой инцидент отвадил бы от поездок в лес на долгие месяцы, Филипп не выдержал через два дня. Он не знал, чем себя занять — уж больно отвык от замка. Чтение, за которым убивал неожиданно появившееся свободное время, он не считал достойным занятием, отец не проводил собраний на севере, предпочитая Ворфилд или столицу Орион, и Филипп не мог даже подслушивать — если его жучков, конечно, не убрали, — а тренировок ему было мало. И так на третий день мнимого безделья Филипп велел вновь собирать свиту.

— Но мы ещё не обнаружили стрелявшего в вас, ваше высочество! — возмутился начальник охраны.

— Говорите тише, — спокойно, будто ничего не происходило, произнёс Филипп. — И не спорьте. Я сказал: собирайте, значит — собирайте. Или я поеду один.

Такого, очевидно, мужчина допустить никак не мог, а потому вскоре они опять выехали в лес, только на этот раз рядом с Филиппом ехал Родерт с оружием наизготовку. В седле он держался на удивление хорошо, но выглядел нелепо в попытках казаться грозным. Это раздражало, хотелось отойти подальше, но Родерт неустанно следовал рядом, и, если бы он приблизился ещё на пару сантиметров, их колени тёрлись бы друг о друга.

Филипп старался не обращать на это внимания. У него была цель: глейдер. Он заприметил одного в прошлый раз до того, как его увели. Возможно, звери ещё не успели переместиться.

Мимо пролетела стрела. Родерт дёрнулся как ошпаренный. Филипп нахмурился, оглядываясь. «Всё в порядке», — произнёс один из охотников, и сквозь кусты бросился охотничий пёс: кто-то просто подстрелил добычу. Филипп коротко улыбнулся и поехал дальше.

— Стой, — шёпотом скомандовал он, и конь замер.

Всего в нескольких метрах, обвив длинными лапами ветви, спал глейдер. По его короткой густой шёрстке рассыпались зелёные блики от проникающего сквозь листву солнца. Филипп прицелился. Глейдеры — шустрые зверушки, но этот опасности не замечал и не двигался.

Филипп спустил рычаг, но не успела стрела сорваться, как другая, переливающаяся алыми и кислотно-розовыми красками, мелькнула в полутьме и вонзилась в тушку глейдера. Убитый зверёк соскользнул с ветки, его тут же подхватила тень и скрылась в зарослях, звонко смеясь.

— За ней! — крикнул Филипп, и началась погоня.

Десяток лошадей мчался по узким тропинкам, огибая деревья, всадники сносили на ходу мешающие ветки, но преследуемая, смеясь и прячась в листве, всё ускользала и ускользала. Вслед за ней они углублялись в чащу. Проезды становились уже, ветви кустов — крепче, лошади отказывались идти, но Филипп упрямо выводил коня на едва видные тропки.

Но для такого количества всадников лес стал непроходим. Филипп остановился и посмотрел на застрявших в кустах товарищей.

— Возвращайтесь на прежнее место! И не вздумайте ехать за мной! — скомандовал он свите и поехал дальше, не обращая внимания на крики позади. Он знал, что делает, и они бы ему не помешали.

В чащу Филипп пробирался медленно. Конь уже не шёл, застревая в кустах. Срубать ветви стало бессмысленно — слишком много их было, они переплетались всё гуще и крепче. Он обернулся: далеко меж ветвями маячила красная куртка оставшегося дожидаться принца охотника. Но Филипп зашёл слишком далеко, чтобы возвращаться. Он спустился с коня, прошептал: «Оставайся тут», привязывая узду к сломанному тонкому деревцу, а сам приготовил арбалет.

Филипп шёл осторожно, пробираясь через буреломы и постоянно всматриваясь в густые кроны деревьев. Он не видел, но чувствовал: рядом кто-то есть, и этот кто-то следит за ним. Ветки хлестали по лицу, цеплялись за одежду, но Филипп двигался вперёд. Он не знал, сколько шёл и в каком направлении, следуя за изредка появляющейся в ветвях тенью, но в какой-то момент заметил, что чаща начала редеть. Его снова окружили тонкие, но крепкие стволы, а впереди, зацепившись за два других, лежало дерево. Филипп ловко перебрался через него и оказался на окружённой кустарником поляне, щедро залитой солнцем.

Позади послышался шелест веток. Филипп развернулся и рывком поднял арбалет. На поваленном дереве, нагло покручивая на верёвке тушку глейдера, стояла та самая «тень» — девушка в маскировочного цвета костюме и с длинными вызывающе-яркими розовыми прядями в русых волосах.

— Верни мне глейдера, — потребовал Филипп.

Наконечник стрелы смотрел девушке точно в грудь. Она усмехнулась, поражаясь такой наглости, и спрыгнула на землю.

— Я не для того вас сюда привела, ваше высочество.

Татуировка в виде двух острых длинных клыков под её левым глазом опасно блеснула, и Филипп нажал на спуск.

Его стрела застыла в воздухе в паре сантиметров от девушки. Та разочарованно покачала головой, её губы растянулись в ухмылке — и Филиппа отбросило в кусты. Он моргнул, ослеплённый то ли вспышкой, то ли ярким светом меж кронами, и приподнялся.

— Кто ты? — выдохнул Филипп, болезненно морщась.

Она приподняла подбородок, глядя с превосходством.

— Анна Рейс. Последняя, кого вы видите в своей жизни, — заявила она, и в Филиппа полетел ярко-алый луч.

Ослепительная вспышка. Больно, как от удара под дых. Филипп со стоном схватился за грудь и снова завалился на бок. Холодные ветки оцарапали щеки.

— Ч-что? Как?!

С трудом дыша, Филипп поднял глаза на Анну, та отступила, глядя то на свои трясущиеся руки, то на него, и мотала головой. Что-то пошло не так, как она хотела.

Филипп ухмыльнулся.

— Ты ведь не думала, что я настолько кретин,