но не мог отделаться от мыслей, что Анна была… красивая. Высокая, сильная, атлетичная; у неё были длинные русые волосы, прямой нос и упрямый подбородок. Ей шли дико-розовые пряди и странная татуировка на лице. В ней не было ни капли светской крови, но она выглядела королевой леса. Он был её стихией.

И это притягивало.

Притягивало настолько, что на следующий день Филипп снова решил наведаться на небольшую поляну за поваленным деревом, и в этот раз он поехал один. Дорожка из разрубленных кустов безошибочно вела его к цели, и даже прохладный ветер, проносящийся между деревьями, не остужал мыслей. Доехав до того самого места, Филипп привязал лошадь и перебрался через поваленное дерево. Усмехнувшись при взгляде на поломанные кусты, он пересёк поляну и, снова прорубая мечом дорогу, пошёл дальше, пока наконец не уткнулся в огораживающий лес забор. Там он забрался на одну из перекладин и стал ждать.

Ветер развевал волосы. Шумела река. Затянутое облаками небо сходилось с землёй где-то далеко впереди, где темнели домики, начинавшие деревню. Филипп смотрел на них, понимая, что не имеет ни малейшего представления, как на самом деле там живут люди. Он изучал социологию, знал много по истории и быту, но всё это казалось далёким от реальности, когда он думал про то, что люди по ту сторону реки живут на нарушении закона, им нужны деньги, а никому не было до них дела — все сосредоточились на проблемах юга, на войне. Филипп хотел что-то сделать, но что — не представлял.

Вдруг на другом берегу реки показался силуэт. Он пролетел пологий берег, направился к реке, и Филипп не сомневался: его ожидание было вознаграждено. Он спрыгнул на землю. Анна приземлилась рядом спустя пару минут, и было видно, что встрече она не рада.

— Ну, здрасте, — бросила она, скрещивая руки на груди. — Я надеялась, что в этот раз мне дадут спокойно понарушать закон. Вас папенька за какие-то грехи лес сторожить отправил?

Филипп весело пожал плечами.

— От таких как ты грех не посторожить.

— Да ты ведь боишься, что я тебя убью! — Анна покачала головой, глядя на выглядывающую из-под не до конца застёгнутой куртки кольчугу.

— Перестраховка.

Филипп ни капли не смутился. Анна закатила глаза. Когда она сказала, что, быть может, они ещё увидятся, она точно не предполагала, что это может произойти так скоро.

— И всё же зачем вы здесь? — поинтересовалась она. — Караулите, чтобы наконец арестовать?

— Хочу поговорить.

— Со мной? О чём?

— Мне кажется, что с тобой много о чём можно поговорить. Леса, охота, законы…

— У вас плохо получается шутить, — скривилась Анна, кинула лук и колчан на землю и плюхнулась рядом, скрестив ноги. — Ну, давайте к сути дела. Быстро поговорим и разойдёмся. Идёт?

Филипп согласился и сел на траву, поморщившись от холодной росы. Анна хмуро смотрела на него, подперев щёку кулаком и напрягшись всем телом. Ей совершенно не внушали доверия люди высоких званий. Графы и лорды, с которыми приходилось иметь дело, смотрели на исполнителей, таких, как она, свысока, говорили грубо, в приказном тоне. С принцами Анна дел никогда не имела, но если этот от неё что-то хотел, то действовал он крайне странно.

— К делу так к делу, — начал Филипп. — Ты пыталась меня убить. Дважды… — Вслух прозвучало более неловко, чем в мыслях. — Зачем?

— Идёт война, ваше высочество, — проговорила Анна сквозь зубы. — Люди. Гибнут. Может, так ваш отец бы понял, что на самом деле происходит на юге. А то пока кажется, что у вас из замка вид на другую страну. Вы разъезжаете тут на лошади, а там страдают люди. Не те, с которыми вы видитесь каждый день, а кто-то вроде тех, кто живёт по ту сторону этого забора. — Она махнула рукой.

Филипп смотрел в землю, сжимая зубы до боли.

— Военное время — это сложно… Мы делаем всё, что можем.

— И всё, что вы делаете, — бессмысленно. Люди на юге вас не поддерживают. Они скорее будут сражаться за Райдос, если им дадут выбор. Я путешествую больше вас и знаю кое-что, что ни вам, ни вашему отцу не доложит ни один «народный представитель».

Филипп с шумом втянул носом воздух и сказал:

— Я бы хотел, чтобы всё то, что происходит на юге, прекратилось. И чтобы люди были довольны.

— Хорошие мечты, сэр Керрелл. Жаль, не у вашего отца. — Она, улыбаясь, поднялась на ноги. — Это всё? Я могу заняться своим делом?

Она встала, подняла колчан и сумку, а длинная коса, падая через плечо, едва коснулась земли. Филипп встал и подошёл к Анне почти вплотную. Они были одного роста и смотрели друг другу в глаза. Он мог чувствовать её дыхание.

— Ты не выглядишь человеком, которому хочется продавать подстреленное зверьё, — прошептал Филипп. — Чего тебе на самом деле хочется?

Анна поджала губы и отступила, поднимая подбородок.

— Это не то, о чём стоит распространяться. И точно не касается вас.

Она покрутила косу между пальцами и ехидно улыбнулась. Филипп не стал спрашивать.

Вместе они вернулись в лес и пошли к месту, где Филипп оставил лошадь. Анна показывала, как удобнее туда пробраться, не вырубая ни в чём не повинные кусты, и сетовала на то, что Филипп не умеет летать. «Так было бы намного быстрее!»

Казалось, что охота Анну больше не интересовала — она ни разу не подняла лук, хоть Филипп и заметил несколько интересных зверей, подстрелить которых было проще простого. Они лишь разговаривали об этих зверях, о том, на кого и когда лучше охотиться, какие лучше продаются и как потом используются. Филиппу нравилось слушать Анну, и он то и дело ловил себя на мысли, что о некоторых вещах никогда и не слышал.

— Вот вы все стреляете из арбалетов, — говорила Анна и смеялась от собственных слов. — Наверно, думаете, что выглядите с ними лучше, а луки — пережитки прошлого. А ведь они намного легче и удобнее для быстрой стрельбы. Ваш арбалет всё только усложнял. Хотя луки не дают собственного магического заряда, как арбалеты. В них не вставляют энергокамни. Разве что совсем декоративные.

— Я не умею поджигать стрелы, — пожал плечами Филипп.

— Научиться не сложно. Возвращайтесь, научу.

Анна посмотрела ему в лицо, и Филипп кивнул. Была бы его воля, он бы попробовал пострелять хоть сейчас: ему совершенно не хотелось возвращаться в замок. Но конь уже показался за кустами, и это означало конец разговоров. Филипп отвязал коня от дерева, забрался в седло, чувствуя надавившее на плечи разочарование. Анна привалилась