было выждать, пока буря утихнет, а уж потом убрать затвор и спокойно уйти из Бездновой ловушки. И пока ждем, хорошо было бы вычистить гнусь, что топит и режет наших торговцев.

Так что я махнул рукой в сторону «Сокола», мол, возвращаемся. Коршун понял и исчез среди деревьев. Я тоже побрел обратно к заливу. Но прежде осмотрел еще раз друлингов. У семирунного тоже в ухе было кольцо, только серебряное, и плашка с узором тоже кована из серебра. Я вынул серьгу и зацепил себе на ворот, чтоб не потерять. Меч семирунного был сделан на совесть, с непривычно длинной рукоятью, потому он и смог взять его двумя руками, но лучше б он крепче держался за щит. Больше ничего ценного у друлингов с собой не было: ни мошны, ни украшений. Железо я с них снял и припрятал в сторонке, может, на обратном пути заберем с собой.

Снова недолгий заплыв, когда казалось, будто вода повсюду: и под тобой, и сверху, и даже внутри, заливаясь через уши и нос. Но стоило только выйти на берег, как дождь прекратился. Должно быть, уже наступил полдень. А по небу и не скажешь. Тучи, выжав из себя последние капли, не собирались расходиться, и чудилось, что сейчас были сумерки, а никак не середина дня.

Пока мы с Коршуном плавали туда-сюда, Альрик еще лучше укрепил изгородь, вбил побольше подпорок, заложил камнями, расширил навес. Трэль Игуля сидел с перевязанным плечом, как пояснил Вепрь, стрела на излете ударила.

Я пересказал про бревно, друлингов, показал серьгу с выбитым знаком, но никто не смог угадать, что он значит.

— Выходит, это и впрямь ловушка. Тогда чего ж они ждут? Почему не нападают? — спросил перепуганный Игуль. — Может, откупиться можно? Дать им несколько марок, и они нас отпустят?

— Не в том месте ты решил расщедриться, — проворчал Вепрь. — Надо было в Хандельсби думать.

— Если татям заплатить, в другой раз они больше запросят. Если хирду заплатить, татей меньше станет, — вдруг сказал Свистун, который рот открывал лишь по праздникам.

— Верно.

Игуль озлился:

— Задним умом все горазды! Да куда мне два хирда нанимать? Вы же и так знаменитые ульверы, что прошлым летом измененного убили, из земель Гейра Лопаты целыми ушли да конунгова сына от ворожбы избавили. Чего ж больше желать? Не Рагнвальдову дружину же просить?

Ну если подумать, торговцу и впрямь с нами весьма повезло. Взять два десятка опытных воинов-хускарлов с хёвдингом-хельтом… Вряд кто управился бы лучше.

Я выжал рубахи, снова надел кольчугу, шлем, поверх плащом укрылся, а уж потом влез в перебранку Игуля и Вепря.

— Если ждут, значит, дальше хуже будет. Надо идти в лес и вырезать всех, потом и в деревню наведаться. Поди, самые сильные воины уже здесь, за оградой сидят. Рысь-то не вернулся?

— Нет, — покачал головой Альрик.

Я стиснул кулаки, потянулся к дару, но, как это часто бывало, тот не откликнулся. А так бы я хоть знал, жив Рысь или нет.

— Ну, и нечего ждать. Либо сам нас увидит, либо мы его найдем.

Слова «живым или мертвым» я договаривать не стал.

— А как же мы? — спросил Игуль.

— А ты лучше вернись на корабль. Незаметно на него не взберутся, так что отобьешься как-нибудь.

Сначала я хотел забрать Простодушного и Отчаянного с «Сокола», их силушка была б не лишней, а отправить вместо них Офейга с Тулле, как самых слабых. Но подумал и не стал ничего менять. Если всегда так делать, тогда низкорунные хирдманы никогда не наберут благодати. А враг у нас вроде бы не очень сильный, самое то для шести-, семирунных.

Альрик промолвил:

— Я один пригляжу за торговцем и кораблями, а Бритта и остальных пришлю на берег. Справишься?

Я сглотнул набежавшую слюну и кивнул. Ох, будто батька на охоте впервые позволил самому зверя ударить! Тяжесть хирда вдруг навалилась на плечи полным весом. Страху не было, но и радости тоже. Не от доверия ко мне и не от презрения к врагу Беззащитный предложил такое, знать, не всё у него ладно.

Скрывать наши приготовления от друлингов мы не стали, и те, если бы взобрались на деревья, могли видеть, как самые слабые вместе с Альриком уходят на корабли, как Простодушный с Бриттом и Лундваром плывут к нам, как мы проверяем броню и оружие, как берем щиты и вытаскиваем копья. В лагере мы не оставили ничего.

Это лес. И это их лес! Стену щитов не выстроить, врага издали не увидеть. Зато мы сильнее. И мы, Бездна их задери, злы!

Я первым перемахнул через ограду и бросился к первому же мелькнувшему рунной силой. Щит наверх, и несколько стрел впились в толстое дерево, пробив его. Взмах рукой, чтоб обломать древки о ближайшее дерево, прыжок, и мое копье пронзило первого друлинга, не успевшего вовремя отбежать с остальными.

Возглас Коршуна, и стрелы Стейна полетели куда-то в крону дерева. Чужое копье вонзилось в землю перед отпрянувшим Тулле. Одноглазый тут же швырнул свое копье и вытащил друлингово. Послышался болезненный вскрик.

Больше я никого не ощущал, но Коршун чуял дальше и указал, куда удрали друлинги. Тогда я часть ульверов отправил в обход слева, часть — направо, а сам с Коршуном, Тулле и Простодушным пошел напрямик. Даже если нас заманивают в ловушку, мы как-нибудь справимся.

Сарап вполголоса подсказывал, где ближайшие противники, и мы держались настороже, готовые прикрыться щитами.

— Стой!

Тулле протянул руку, перегораживая нам путь.

— Тут что-то… сюда тянутся нити.

Я с силой ударил тупой стороной копья оземь впереди себя. Послышался глухой стук. Яма? Еще один удар, и дерновой настил провалился. А ведь по нему будто даже тропинка проходила. Экие умельцы!

Мне уже изрядно надоело ползти по лесу, не видя ни врага, ни его пяток. Трусливые друлинги! Раз уж хватило наглости запереть хирд, так найди храбрость встретить его лицом к лицу! Я не понимал, зачем было тревожить наш лагерь, зачем ждать неведомо чего. Когда поняли, что мы не слабые торговцы, подняли бы бревно и выпустили нас.

Или… Может, они потому и дергали нас едва-едва? В такую бурю бревно не откинешь, да и мы не могли уйти, пока море беснуется. Может, друлинги попросту хотели, чтоб мы знали, что незваные тут, и как стихнет непогода, чтоб убирались поскорее?

Как же это непросто — угадывать думы других людей!

— Сзади хускарлы, — сказал Коршун.

— Да хоть бы уже напали! — воскликнул я.

Тулле положил руку мне на плечо, даже через кольчугу и плащ я почувствовал жар, а потом толчок, будто меня крепко встряхнули. И мир тут же окрасился в тускло-синий цвет с зелеными прожилками. Некоторые из них проходили через меня, как только я потянулся к их концам, как почуял ульверов. И пробудился дар.

Тулле убрал руку, но я уже крепко держал стаю. Мечущийся огонь Альрика пугал черными пятнами, но страха или ража битвы там не было. На кораблях всё спокойно. Отделившиеся хирдманы понемногу сходились с краев, кто-то попал в ловушки, но серьезных ранений я не ощущал. И через ульверов я словно слышал весь лес, всех рунных, что были в округе. И Рысь. Он был жив. Ему больно, но не страшно. И он где-то на юге.

— Убить всех, — сказал я и первым побежал к тем друлингам, что ощутил через Коршуна.

Все подозрительные места я перескакивал на бегу, шел не еле заметными тропинками, а проламывался через кусты и бурелом и наконец нагнал троих. Все мужи в зимах, в броне и с добрым оружием, но рунами низковаты. Я сразу же метнул в ближайшего копье, тот увернулся, а вот хускарла позади него оцарапало. Я выхватил топор и прыгнул на первого. Сзади уже показались мои ребята. Простодушный пошел к раненому, Тулле пристроился за моим плечом и помогал копьем, Коршун же занялся третьим.

Что значит стая!

Мы зарубили их быстро. Я снова вынул кольца из ушей друлингов и положил к себе в кошель. Знаки на всех серьгах были разные, похожие на наши руны, но Тулле их не распознал.

С даром в словах нужды нет, так что мы побежали дальше, к Рыси. И я чуял, как моя стая постепенно подтягивалась к нам, вырезая всех на своем пути. Случайные ранения затягивались благодаря Дударю, остановить удары с частичкой силы Сварта друлинги не могли, а наши копья при помощи Синезуба стали почти непобедимы. Я знал, что через стаю дары ульверов передаются не целиком, а может даже и не вполовину, но даже так хирдманы