— Мир. Спасибо. Он поднялся.

— Пойду проверю «Гарцующее Облако». Если Тесс на борту, это все ускорит.

Когда он ушел, она внимательно проверила пепел, но ни одного слова нельзя было разобрать. Андре нетрудно изготовить копию, разорвать её, а потом представить как подлинник и сжечь её — и по-прежнему иметь восстановленный оригинал письма в тайнике, чтобы воспользоваться им позже. Он как раз из тех, кто обожает подобные трюки. Зачем сжигать фальшивку? Чтобы заставить меня больше доверять ему, простить ему шантаж.

Мир? Единственный мир с шантажистом наступает тогда, когда смертельное разоблачение, которым он угрожает, больше не нужно скрывать от других. В моем случае это наступит, когда ОНА заплатит и деньги будут лежать на моем счету в банке. И после того, как Андре получит то, что хочет, — Хинодэ, возможно. А что нужно ей? Она прячется от него в темноте. Почему? Из-за цвета его кожи? Чтобы подразнить? Из мести? Потому что он не японец?

Я знаю теперь, что акт любви может быть чем угодно — от ужаса до экстаза, до призрачной мечты, со всеми мыслимыми вариациями между ними. Мой первый раз с Малкольмом был при свете, второй — в темноте, и оба были прекрасны. С ним из другой жизни — всегда при свете, и он был прекрасен и смертельно опасен, дивен был цвет его кожи и весь он, смертельно опасный, наводящий ужас, ослепительно сильный, совсем не как мой муж Малкольм, которого я действительно любила. И почитала, и почитаю до сих пор, и буду почитать всю жизнь.

Её острый слух различил гудок парового катера. Она раздвинула шторы и увидела, как катер быстро удаляется от их причала, правый и левый огни зажжены, Альберт Мак-Струан на борту, в каюте. На рейде «Гарцующее Облако» был едва виден, на клипере убирали паруса, и он медленно приближался к стоянке.

Её разум смерчем перелетел на корабль, и перед её внутренним взором возникла её противница — как всегда, с тонкими губами, бесцветными глазами, высокая, с негнущейся спиной, костистая и скверно одетая, — затем её мысли устремились дальше в море, где похоронен Малкольм, и она улыбнулась, наслаждаясь этой победой; сердце гулко стучало у неё в ушах. Потом она опять свернулась в своём кресле — его кресле, их кресле, ещё одна победа — и стала смотреть, как сгущается ночная тьма, постепенно проглатывая все, кроме штаговых огней на кораблях; ей едва удавалось сдержать волнение.

Конечно же, Эдвард будет на борту.

Дверь в кабинет Джейми распахнулась, и в комнату влетел запыхавшийся Варгаш.

— Катер отвалил от «Облака», сеньор, — доложил он. Он все ещё был в толстой, теплой одежде для улицы, в шляпе и головном шарфе, обмотанном вокруг лица, в руке держал подзорную трубу. — Четыре или пять человек пассажиров.

— Она на борту? — Джейми не поднял головы от чемодана, в который укладывал бумаги. Когда немедленного ответа не последовало, его голос зазвучал резче: — Чёрт подери, на борту или нет?

— Я… мне… я думаю, да.

— Я сказал известить меня, когда вы будете уверены, а не до того.

— Я… прошу прощения, сеньор, я стоял на краю причала, посмотрел в трубу и подумал, что мне лучше сразу доложить и спросить, что… что делать дальше.

— Возвращайтесь и встретьте её, но сначала проверьте, чтобы все слуги были готовы, пусть обязательно разожгут огонь в камине в апартаментах тайпэна, она займет их, мистер Мак-Струан обязательно найдет себе другое помещение.

— Но это будет означать, что она окажется дверь в дверь с миссис Анже…

— Знаю, чёрт побери, но это покои тайпэна и именно их она займет!

Варгаш исчез. Не в силах удержаться, Джейми поспешил к окну. Катер подходил к берегу. Снаружи лишь штаговые огни, нырявшие вверх-вниз на невысокой волне. Он навел бинокль. Смутные тени в каюте, но одна несомненно женская. Ясно был виден капор, и невозможно было спутать её высокую прямую фигуру и то, как уверенно она сохраняла равновесие на танцующей под ногами палубе.

— Чччерт! — вырвалось у него вместе с выдохом. Чтобы изображение не дрожало, он прислонился к окну. Ненамного лучше. В одной из фигур он узнал капитана Стронгбоу, больше по росту и объему, чем по чему-то ещё. Ещё двое мужчин, нет, трое — один из них Мак-Струан.

Катер быстро приближался; повреждения на носу после шторма были все ещё хорошо заметны: ремонт не успели довести до конца. Любопытные прохожие ждали на причале под раскачивавшимся фонарем, все были закутаны от зимней простуды, её очень боялись, и потому шляпы и головные шарфы стали теперь обязательными. Лица разглядеть было трудно, но ему показалось, что он узнал Андре, и… ах да, Вервена, Небесного Нашего, и… да, и Неттлсмита. Стервятники слетаются, подумал он, хотя, как и я, главные наблюдают из своих окон.

Сегодня темнота действовала на него угнетающе. Камин в его комнате горел ярко, но теперь ему казалось, что он совсем перестал греть. Горло сдавило и болело в груди. Возьми себя в руки, подумал он. Она больше не твоя проблема.

Капитан Стронгбоу первым выбрался на причал в своей толстой морской шинели. Видно было по-прежнему плохо, но Джейми узнал его. Следом за ним… да, Мак-Струан. Оба мужчины повернулись и помогли ей сойти с катера. Она была закутана от холода — прямая спина, темная одежда, темный же капор, подвязанный неизменным шарфом. Её размер. Чёрт!

Два последних пассажира выбрались на пирс. Он узнал их. Секундное колебание, потом он вышел в коридор и прошел к кабинету тайпэна. Анжелика вглядывалась в темноту через чуть приоткрытые шторы; огонь в камине мягко светился, лампы были зажжены, комната выглядела уютной.

— А, Джейми. Я никак не могу разглядеть их. Она там?

— Боюсь, что да. — Он не заметил никакой перемены в выражении её лица. — Вот. — Он протянул ей бинокль. — Я подумал, что вы, может быть, захотите взглянуть.

— Мне незачем смотреть или бояться, Джейми. Кто ещё? — Ещё никогда её голос не звучал так тихо. — Кто с ней?

— Стронгбоу, Хоуг и Горнт.

Она повернулась к окну, чтобы что-то скрыть, но за эту долю секунды он успел заметить, как радость залила её лицо. Ничего страшного, что Джейми увидел, думала она, чувствуя, как от волнения кружится голова. Эта женщина и Горнт вместе? Они вместе, и Хоуг с ними! Разве это не предвещает успеха, успеха Эдварда, что ему удалось убедить её?

— Я буду наверху, мне нужно одеться к ужину. Если кто-нибудь захочет меня видеть, я спущусь снова. Спасибо, дорогой Джейми. — Она порывисто обняла его. И вышла.

Он удивленно смотрел ей вслед. Почему радость? Если Тесс с Хоугом, значит, подошла тяжелая артиллерия. Разве не так?

Озадаченный, он вернулся в свой кабинет, оставив дверь приоткрытой, и продолжил укладывать бумаги и книги. Его руки делали дело, а мысли были заняты другим: Тесс, будущим, сёей, сегодняшним свиданием с Нэми, «Благородным Домом», которому он отдал двадцать лет — будь честен, ведь на самом деле тебе не хочется уходить, и ты знаешь, что сейчас неподходящее время открывать своё дело, — мрачным будущим Анжелики, завтрашней встречей со швейцарским посланником и возможным импортом продукции их оружейных заводов, все это мешалось с известием о невероятных переговорах с Ёси; Бебкотт и Тайрер сейчас в Эдо, серебро, выданное бакуфу в качестве аванса, уже пересчитано, там действительно сто тысяч — и о Накаме, вот ведь бедняга.