— Но разве ты не видишь, девочка, из этого ничего не выйдет, — сказал он, ненавидя себя, но абсолютно уверенный в том, что это так. — Страна эта жестокая, жизнь здесь жестокая, женщин почти нет, у тебя не будет подруг, тебе нечем будет заняться.

Она рассмеялась.

— Джейми, Джейми, да ты ни слова не слышал из того, что я говорила. Так вот что мы…

Стук в дверь прервал её.

— Одну секунду! — громко отозвалась она и встала, продолжая тем же тихим, но твердым голосом: — Это, наверное, доктор Хоуг, ему нужно было срочно повидать тебя, но я выпросила у него парочку минут, мне так хотелось тебя увидеть. А теперь я оставляю тебя с ним. — Она взяла свой капор, перчатки и шарф. — За меня не беспокойся, я переоденусь и буду готова вовремя. Я постучу к тебе. Ужин в девять, смотри не забудь.

— А? — тупо переспросил он.

— Этот русский граф, Серегов, кажется, какое-то такое имя. Мы приняли его приглашение на ужин, мистер Мак-Струан мне все об этом рассказал.

Она выпорхнула из комнаты, поблагодарила Хоуга, и, прежде чем Джейми успел произнести хоть слово, Хоуг закрыл за собой дверь, бросился к нему и, задыхаясь, выпалил:

— В Гонконге все прошло как во сне, Джейми, Малкольм был похоронен со всеми почестями в море, как хотел и он и Анжелика.

— Он что?

Хоуг весело фыркнул.

— Я и сам был поражен не меньше вашего. Тесс подготовила погребение у Шек-О — это одно из его самых любимых мест во всем свете — за несколько дней до моего приезда. Со всеми почестями, Джейми, все флаги на мачтах приспущены до половины, на кораблях флота тоже, пушечный салют, волынщики, все — похороны тайпэна, хотя он никогда им не был. В газетах все это подробно описано, я привез вырезки, в Гонконге объявлен месячный траур, губернатор заказал особую службу в нашей церкви на круглом холме в Счастливой Долине, из-за которой Кулум в своё время стал знаменитым, Гордон Чен устроил величайшую и самую шумную процессию и поминки в истории Китайского Города — за исключением той, что он устроил для Дирка — тут, конечно, опять начались эти чертовы пожары на склонах, говорят, несколько тысяч лачуг сгорели дотла, и не только это, когда я увиделся с Тесс… могу я выпить чего-нибудь, у меня в горле пересохло!

— Конечно. Продолжайте, не останавливайтесь, — попросил Джейми и налил им обоим, его собственный бокал уже давно стоял пустой. Он заметил, что у него дрожат пальцы. Господи, почему Тесс вдруг пошла на это, похороны в море, и какого черта делает Морин, принимая приглашения на ужин, когда нам сначала нужно поговорить? — Продолжайте же, ради бога!

Хоуг сначала выпил.

— Бог мой, это славно! — Он снял пальто и сел, глубоко вздохнул и почувствовал себя лучше. — Бог мой, я рад вас видеть. Так где бишь я остановился? Ах да! Когда я в первый раз увиделся с Тесс, я так расстроился из-за неё. Это было ужасно. Она приняла меня в старом кабинете Кулума и сказала: «Рональд, расскажите мне о самом плохом во всех деталях, расскажите все так, как это происходило». Она стояла у этого огромного письменного стола, прямая, как рея, бледная, я никогда не видел её такой бледной, Джейми — портрет Дирка на стене, смотрит на тебя с вызовом своими зелеными глазами, попробуй, мол, соври. Я рассказал все как мог, конечно, она уже слышала кое-что от Стронгбоу — помните, я просил его сказать ей, что отправляюсь с пакетботом, и извинялся, что не могу прибыть с «Гарцующим Облаком», потому что была назначена срочная операция. Она даже не покачнулась ни разу, Джейми, просто слушала, как я рассказываю ей о Токайдо, помолвке, свадьбе и смерти, рассказываю как могу, стараясь по возможности щадить её, о дуэли, Норберте, о вас с Горнтом. Это все словно излилось из меня, точных слов не помню, но я рассказал ей все, как оно случилось. — Он замолчал на мгновение, немного успокоившись. — Ну, вы её знаете, всегда все держит при себе, всегда все прячет, самая неподвижная верхняя губа во всем христианском мире, она просто поблагодарила меня, сказала, что получила свидетельство о смерти и документы о дознании через Стронгбоу. Замечательная женщина. Просто жуть берет. Вот, собственно, и все — ах да, она поблагодарила меня за то, что я позаботился о гробе и обо всем договорился с похоронным бюро, что, благодарение Богу, тоже прошло как по маслу.

— А?

Глаза Хоуга заискрились.

— Я, естественно, не хотел, чтобы гроб вскрывали. Я дал указания Стронгбоу доставить его прямиком к Блору, Кристенсону, Херберту, Херберту и Кринку, я часто имею с ними дело, и приказал им, «по медицинским соображениям», поместить наш гроб в один из их гробов высшего качества, с серебряными ручками, и немедленно наглухо его завинтить, никакого выставления тела или вскрытия гроба, я настоятельно рекомендовал не делать этого в связи с разложением и так далее и письменно уведомил Тесс о том же в самых твердых выражениях. Рад сообщить, что все обошлось прекрасно, с нашей точки зрения и Малкольма. — Хоуг вновь наполнил свой бокал. — Я рад, что поехал. Другими словами, все хорошо, что хорошо кончается.

— А вы не говорили ей о другом, о нашем погребении?

— Господи, нет, я, по-вашему, такой дурак? Это вы глупость спросили, Джейми.

— Я просто спросил, чтобы быть уверенным, — ответил Джейми, ему было неприятно: Морин воспользовалась тем же словом. Наверное, я и в самом деле глупею. Как мне, чёрт подери, с ней быть?

— Тесс говорила что-нибудь об Анжелике?

— Насчет того, что намерена делать? Нет, хотя вопросами так и сыпала. Как Анжелика?

— Прекрасно… внешне. Спокойная, большую часть времени проводит у себя, иногда выходит к ужину. Сегодня собирается к Сергееву, по просьбе сэра Уильяма. От былой жизнерадостности и следа не осталось, в глазах ни искорки… — Вот, опять это слово, горестно подумал он. — …Но… ну, выглядит ещё очаровательнее, чем когда-либо. О чем спрашивала Тесс?

— Ни о чем особенном, только о фактах, как они были мне известны, что да, я считаю, что они любили друг друга, что это Малкольм преследовал её, а не наоборот, что она отвечала на его ухаживания как леди, она приняла его предложение и согласилась обвенчаться на «Жемчужине».

— Но ничего о том, каковы теперь её намерения?

— Нет, и это самое странное. Я-то думал, что она прямо дымиться будет по её поводу, спросит моего совета, даст мне какой-то ключ, но она этого не сделала, в конце концов, я уже много лет являюсь их семейным врачом, она наняла меня, компания платит мне жалованье, и я знаю её лучше, чем кто-либо. Она не сделала никаких замечаний, ничего не сказала от себя, вопросы касались только тех деталей, о которых я забыл упомянуть. Очень странно.

— Да, — кивнул Джейми. — План у неё должен быть.

— Я согласен. Разумеется, вся история распространилась в прессе от придорожных канав до Пика в ярких, драматичных деталях. «СМЕРТЬ ТАЙПЭНА В ПЕРВУЮ БРАЧНУЮ НОЧЬ» — такого рода заголовки, хотя она попыталась похоронить её, извините, я и не думал играть словами. Я привез вам все вырезки и вот это. — Его глаза засветились другим светом. Он протянул Джейми конверт. Почерк Тесс. Мистеру Дж. Макфею, вручить лично в руки. — Прежде чем вы спросите, я не знаю, что внутри. Она лишь сказала: «Пожалуйста, передайте это мистеру Макфею сразу же, как приедете».