всю нашу команду и отведи их подальше наверх, чтобы под ногами не путались. А потом решай: можешь с ними остаться, а можешь ко мне спуститься. Этих мы встретим здесь.

— Их слишком много! — возразил ему помощник.

— Это их пока слишком много! — отрезал Первый. — Пару часов меня не беспокоить.

Закрытие входов на все горизонты заняло у него больше времени, чем он рассчитывал. Запечатывал он их быстро — как и перемычки создавал. Вспоминал основную особенность каждого макета, связывал ее со входом — и затем сворачивал их, неосознанно делая сжимающее движение руками. Сначала в тугой комок, затем в небольшой узел, и затем — в крохотную точку. Она и становилась той волшебной кнопкой, открывающей каждую дверь, и которую он размещал на произвольном месте в стене возле входа — так, чтобы заметить ее, не зная, где искать, было невозможно.

Миров они создали уже немало — с равным числом макетов и входов в них — но, наконец, он с ними закончил и вернулся к себе в кабинет.

Где он уже знал, что будет делать.

Второй уже давно переступил через все заветы Творца.

Он уже даже отменил все свои собственные, им же установленные правила.

На пути к своей цели он уже закрыл глаза на все существующие законы.

Первый же слишком долго твердил, что не станет ему уподобляться.

И терпел поражение за поражением.

Это не порядок побеждал хаос, как любил говаривать Второй.

Это подлость и вероломство наносили удар в спину глупому стремлению вести честный и открытый бой.

Хватит.

Как сказал бы пушистый мир: С волками жить — по-волчьи выть.

Играть по правилам в игре без них — это обрекать себя, и не только себя, на заведомое поражение.

Пора прекратить ждать ходов Второго и пытаться предугадать его шаги — пора упреждать его удары своими.

Намного более фатальными.

Первый не раз наблюдал за тем, как создает Творец. Он притягивал руками энергию из вселенной, формировал из нее мощный луч, уплотнял его, концентрировал, сжимал — пока на конце луча энергия не преобразовывалась в материю.

Позже, когда Первый разобрался в принципе этого процесса, Творец доверил его ему — и так Первый и создавал потом все миры. И набил в этом руку до такой степени, что мог делать это с закрытыми глазами — точными, выверенными до миллиметра движениями.

Но Творец также научил Первого, что созидание неотделимо от разрушения — так же, как свет от мрака и жар от холода. И неудачные проекты действительно разрушались, совершая обратный путь от материи к энергии — и занимался этим тоже Первый.

А все создания Творца — даже бессмертные — были также материальными. Так что Первому оставалось лишь создать механизм, генерирующий луч достаточной для разрушения любого материального объекта мощности — с тем, чтобы этот процесс не зависел только лишь от него. И снабдить его спусковым устройством — совершенно неразличимым для непосвященного — чтобы не допустить его случайного и неправомерного использования.

Увидев этот механизм и узнав о его предназначении, его помощник изменился в лице.

— Мы не можем так поступать с такими же, как мы! — потрясенно выдохнул он. — Мы не имеем права!

— А они имеют право уничтожать целые миры? — не менее горячо возразил ему Первый. — Успешные, отлично функционирующие. Со всеми обитателями. Даже без признания их в чем-то виноватыми. Только для того, чтобы эти миры не вышли из-под их власти.

— То миры, а это — мы! — надменно вскинул голову его помощник.

— А в чем разница? — прищурился Первый. — В том, что они смертны? В том, что они слабее? Ни у кого из той башни рука не дрогнула просто стереть их из бытия. Потому что они знали, что им в ответ ничего не грозит? Значит, теперь узнают, что это не так!

— Это безумие! Это просто безумие! — забормотал его помощник, глядя на него с ужасом.

— Не мы его начали, — сжал губы в тонкую линию Первый, — но мы его закончим. И я даже дам им шанс, который они даже не подумали предоставить мирам — я предупрежу их о том, что их здесь ждет. Если все равно полезут — это будет их выбор.

Его помощник только отчаянно мотал головой, затем крепко сжал ее руками и — пошатываясь и больше не произнеся ни слова — вышел из его кабинета.

Первый пожал плечами. Его помощник просто не видел — своими глазами — что происходило в каждом из миров. Не готов драться до конца — пусть идет наверх, к их команде. В конце концов, никто не собирается насильно его к механизму приставлять.

И созидание, и куда более редкое разрушение Первый всегда брал на себя.

Открыв окно, он установил механизм — так, чтобы им можно было свободно водить из стороны в сторону, охватывая всю шеренгу выстроившейся перед его башней рати Второго. Главное — чуть выше луч не направлять, чтобы не повредить заросли. Все-таки своего родного мира макет …

Он скорее почувствовал, чем заметил движение за спиной.

Резко обернувшись, он увидел перед собой антрацитовый, энергетический, пушистый и плодовый миры.

С мрачным любопытством разглядывающих его механизм в окне.

— Вы что здесь делаете? — оторопел Первый.

— Мы тут подумали, — переглянувшись с остальными, объявил антрацитовый мир, — и решили, что какая-никакая помощь Вам не помешает.

— Вы, что, и своих с собой привели? — похолодел Первый — на верхних этажах башни и так уже собралась вся его команда.

— Да нет, мы сами, — покачал головой антрацитовый. — Драка здесь, я так понимаю, серьезная будет, а они все-таки смертные.

— А что это за агрегат? — подал голос энергетический мир, не сводя глаз с механизма в окне.

После коро кого объяснения Первого, пушистый и плодовый миры нервно отступили, а энергетический наоборот — сделал шаг к окну.

— Как это работает? — послышалось в его голосе нездоровое возбуждение, пока он жадно шарил взглядом по механизму.

Не сходя с места, антрацитовый мир выбросил вперед руку, крепко ухватил его за плечо и решительно дернул назад.

— Давай тут без теории, — для верности встряхнул он его напоследок. — Сейчас важно, на что нажимать, чтобы заработало, и куда направлять, чтобы заработало с максимальной отдачей. А как это происходит, будем потом выяснять. Хотя у меня тоже вопрос есть, — повернулся он к Первому.

— Какой? — спросил тот, внимательно разглядывая его.

Похоже, тогда — в самом начале — он все же ошибся в выборе замены своему помощнику. Энтузиазм энергетического мира был хорош в лучшие времена, сейчас же намного