разведка формировала партизанские группы и отряды для действий в Маньчжурии, японская агентура проникала по этому каналу и в них. Вопросом был вынужден заняться лично Сталин, после вмешательства которого органы “СМЕРШ” заметно активизировались и провели ряд успешных разработок (литерные дела “Братство”, “Предатели”, “Связисты”, “Стрелки” и другие). В результате в корейские и китайские части был внедрен негласный аппарат “СМЕРШ”, агентура противника в подавляющем большинстве ликвидирована, боеспособность частей восстановлена.

Возвращаясь к периоду конца 1941 — первой половины 1942 годов, следует особо отметить реальность опасений относительно возможности внезапного удара японских вооруженных сил по советскому Дальнему Востоку, что могло повлечь потерю значительных приморских территорий и всех баз Тихоокеанского флота. В связи с этим и с использованием опыта, накопленного в Европейской части СССР, Особая группа НКГБ/НКВД СССР приступила к созданию разведывательно-диверсионной сети для ее оставления в случае японской агрессии. Практическое осуществление данной задачи возлагалось на УНКВД по Приморскому краю и Особый отдел ТОФ. Созданные спецрезидентуры находились в готовности вплоть до второй половины 1943 года, когда стало очевидным увязание Японии в войне против Великобритании и США, исключившее возможность ее нападения на Советский Союз.

На Дальнем Востоке особенно активно действовали разведывательные органы погранвойск. В отличие от западной части страны, там они не только сохранились, но даже выросли в количественном отношении, а в штабах всех восточных пограничных комендатур появились разведывательные отделения в составе 2–3 офицеров. Эта мера сразу же улучшила контакт с агентурой, ранее затрудненный из-за малочисленности оперативного персонала. Пограничная разведка, разведка УНКГБ и оперативная разведка военных округов в совокупности собрали значительную информацию о предстоящем театре военных действий, частях и учреждениях Квантунской армии и разведывательных органах потенциального противника. Этим процессом руководил из Хабаровска уполномоченный по Дальнему Востоку генерал-полковник С. А. Гоглидзе, координировавший в регионе работу всех оперативных органов, за исключением “СМЕРШ”. Хорошая организация этого процесса позволила обеспечить разведывательную и контрразведывательную подготовку наступательной операции в Маньчжурии, прежде всего по направлениям борьбы с агентурой противника и обеспечения скрытности развертывания войск, войсковой и агентурной разведки ТВД, захвата и уничтожения японских погранполицейских и разведывательных постов. Полнота собранной информации позволила оперативным группам НКГБ, в августе 1945 года вошедшим в Маньчжурию вместе с советскими войсками, захватить архивы японских военных миссий, содержавшие списки агентуры на советской территории. Например, в разведывательном пункте на пограничной станции Маньчжурия (Маньчжоули) были обнаружены материалы, позволившие обезвредить иностранных агентов на нескольких станциях Забайкальской железной дороги. Опергруппы, укомплектованные в основном пограничниками, захватили многих руководящих работников японской разведки, в том числе начальников ЯВМ в Хай-ларе Акано и в Цицикаре Танако, бывшего начальника Харбинской ЯВМ Янагита и других высокопоставленных офицеров. Особую роль в этом сыграли сформированные в 1943 году при маневренных группах погранотрядов нештатные парашютные взводы, на базе которых в 1945 году создавались отдельные роты особого назначения.

В июне 1945 года, в самый разгар подготовительных мероприятий по вступлению СССР в войну против Японии, ГУКР “СМЕРШ” решило повторить на Дальнем Востоке практику, применявшуюся на Западном ТВД. Туда прибыла группа контрразведчиков во главе с заместителем начальника ГУКР И. Я. Бабичем для координации деятельности всех органов “СМЕРШ” на ТВД и успешно выполнила поставленную перед контрразведкой задачу. Всего в ходе Маньчжурской наступательной операции был захвачен ряд руководителей японских разведорганов, ряд крупных активных деятелей эмиграции, арестовано 5484 агента и сотрудника разведки противника, 1303 руководителя и активиста антисоветских эмигрантских организаций и 1023 других представлявших оперативный или политический интерес лиц[382].

Контрразведывательные операции на Дальнем Востоке нередко проводились с использованием возможностей комплекса объектов, созданного в 1941 году в Хабаровском крае вблизи границы с Маньчжоу-Го. Он включал в себя ложную советскую пограничную заставу, ложный маньчжурский пограничный полицейский пост и ложную уездную японскую военную миссию. В оперативных документах этот комплекс именовался “ЛЗ” (“ложная застава”), или “мельница”. “ЛЗ” создавалась с целью проверок советских граждан, у которых пребывание на объекте создавало иллюзию перехода на сопредельную территорию. По их поведению в таких обстоятельствах контрразведчики могли судить о степени лояльности разрабатываемых людей. Проверке подвергались подозреваемые в шпионаже или иной антисоветской деятельности. Они получали в СССР задание на участие в закордонной операции, иногда добровольное, иногда под принуждением, после чего инсценировалась их заброска на территорию Маньчжоу-Го с пункта ложной советской погранзаставы с последующим задержанием или арестом якобы японскими или маньчжурскими властями. После этого сотрудники госбезопасности, выступавшие под видом японских контрразведчиков или сотрудничающих с ними русских эмигрантов, проводили длившуюся от нескольких дней до нескольких недель серию жестких допросов проверяемого с применением психологического и физического воздействия. Их выдерживали немногие. После этого проверяемые давали показания о своей работе на советские органы безопасности или о некоторых известных им аспектов обстановки в СССР, “перевербовывались”, получали задание и забрасывались обратно на советскую территорию. Перед агентами никогда не раскрывали подлинную суть проведенной проверки, и они действительно полагали, что находились в руках японской контрразведки. В дальнейшем их арестовывали и осуждали как изменников родины. Следует особо отметить, что зачастую такие меры, вплоть до расстрела, применялись также к лицам, стойко державшимся на допросах и не совершавших предательства, даже ложного. К сожалению, интересный замысел проверки при помощи имитации пересечения границы выродился в обычную, хотя и масштабную провокацию.

Представляют интерес личности ряда сотрудников “ЛЗ”. Игравшие роль белогвардейцев работники УНКВД по Хабаровскому краю А. И. Орьев, Д. А. Антонов и И. А. Слободянюк ранее осуждались соответственно на 8, 7 и 5 лет лишения свободы, но пробыли в лагерях только до 1943 года, после чего были освобождены и направлены на работу на “мельницу”. Начальника ЯВМ изображал Томита, задержанный в 1937 году за незаконный переход советской границы в Читинской области, признавшийся в работе на японскую разведку и осужденный в мае 1940 года к высшей мере, наказания. Однако вместо расстрела его направили на “ЛЗ”. Обстановка на объекте была такой, что у не выдержавшего зрелища издевательств над допрашиваемыми повара “мельницы”, советского гражданина китайского происхождения Ян Линпу сдали нервы, он разгромил кухню и был застрелен начальником “ЛЗ” Поповым и негласным сотрудником НКВД Чу Цинлином. Они же убили еще двух человек из обслуживающего персонала объекта, в лояльности которых усомнились.

Работа “мельницы” проходила под личным контролем начальника контрразведывательного управления наркомата П. В. Федотова, персонально санкционировавшего каждую проверочную операцию на объекте. УКНВД по Хабаровскому краю направляло отчеты начальнику контрразведки напрямую, минуя канцелярию наркомата. Генерал-лейтенант был настолько озабочен сохранением в тайне существования “ЛЗ”, что неоднократно ходатайствовал перед руководством о применении высшей меры наказания к догадывавшимся о ее назначении гражданам, независимо от