Я даже шевелиться боялся, чтоб бродяги меня не заметили, хотя про шевеление Льон ничего не говорил. Вроде бы… Или говорил?… Я пытался вспомнить, но не смог и на всякий случай не шевелился. Просто лежал, думал, думал и сам не заметил как уснул.

* * *

Проснулся я от каких-то непонятных звуков. Как-то сразу вспомнилось про бродяг и про то, что нельзя открывать глаза и разговаривать. А может, уже утро? Но как узнать, если нельзя открывать глаза? А может, эти звуки – это и есть сигнал Льона? Но он бы сказал словами, а не стал издавать такие странные звуки. К тому же они были повсюду. Что-то эти звуки мне напоминали… Вспомнил! Было похоже, что кто-то цокает языком. Да, то приближаясь, то отдаляясь, кто-то, не переставая, цокал языком. То медленно, с большими паузами, то вдруг очень быстро, так, что становилось похоже на строчащую мамину швейную машинку. Это точно не Льон… Бродяги? Сразу стало неудобно лежать в неподвижной позе. Но я никак не мог вспомнить, можно ли шевелиться. Кто-то прошел совсем рядом со мной – я даже слышал тихие шаги. Шаги… значит, у бродяг есть ноги? А говорили, что они призраки… Может быть, они похожи на людей?… Или на страшных монстров?… Хоть бы никто из моих друзей не открыл глаза!.. Дашка – она ведь девчонка, а все девчонки такие трусихи! Если она сейчас испугается и откроет глаза?… Тогда все, мы пропали!..

Вдруг я почувствовал, как что-то коснулось моей ноги в том месте, где она не была прикрыта бриджами. Прикосновение было мягким и даже щекотным, как будто это была шерсть, или ткань, или большой комок паутины, но я весь напрягся, как от удара. Я ведь не боюсь паутины, и уж тем более шерсти или ткани, но лежать с закрытыми глазами зная, что вокруг тебя ходят призраки, было невыносимо. Я каждое мгновение ждал чего-то страшного. Очень хотелось открыть глаза и посмотреть, кто это меня трогает, потому что мое воображение рисовало ужасные картины. Я сдерживался изо всех сил и принимался мысленно убеждать себя, что на самом деле все не так страшно, что это мне только кажется, что это только моя разыгравшаяся фантазия. Вот, с чего все решили, что бродяги страшные, если их никто из живых не видел? Опасные – да, но, может быть, они вовсе не страшные. Маленькие, милые и пушистые.

Кто-то коснулся моей щеки. Опять мягко, как будто пощекотал. Краем одежды, наверное… Как же близко они ходят! Неужели они и правда нас не видят?… Я чуть не вскрикнул, когда кто-то наступил на мою руку, но сжал зубы и сдержался. Нет, они вовсе не маленькие! Маленькие не могут быть такими тяжелыми.

Возле самого уха я услышал цокот. Редкие одиночные звуки. Как будто ими они пытались разбудить все живое и тут же в паузах между цоканьем проверяли, кто среагировал на эти их звуки. Хоть бы никто из моих друзей не открыл глаза!.. А что, если они уже открыли?!! Да, пока я спал! Поэтому и не знаю этого. Если эти бродяги их уже давно съели?! И Сашку тоже!! А мы с ним даже не успели помириться… Как глупо мы поссорились. Можно же было все объяснить, а не драться. Вдруг уже никогда не удастся с ним помириться? Вдруг я сейчас лежу тут совсем один посреди огромного поля в окружении охотящихся бродяг? Я так четко представил эту картину, как будто посмотрел на все сверху. Меня внезапно охватила страшная паника! Хотелось закричать, вскочить, броситься бежать куда-нибудь далеко-далеко. Если бы вы знали, чего мне стоило остаться там лежать! Сердце колотилось так сильно, что я думал, его удары слышны даже бродягам.

Цоканье продолжалось, как будто один из бродяг подозревал, что я нахожусь где-то рядом, но не видел меня. Может, он и правда слышал, как стучит мое сердце? Но сердце-то я не мог остановить! И так огромных усилий стоило не открывать глаза и не шевелиться! Я представил ужасную, страшную морду возле своего лица, представил, как из открытой пасти бродяги стекает слюна и капает где-то совсем рядом со мной. Представил, как он терпеливо ждет, что я чуть-чуть приоткрою глаза, и ему этого будет достаточно, он сразу же обнаружит меня. Нетушки! Не доставлю я ему такого удовольствия!

Цок… цок… цок… Никогда раньше этот звук меня так не пугал! Я напряженно прислушивался ко всем шорохам, шуршаниям, шагам и этим цоканьям. Я почувствовал, как холодным воздухом пыхнуло мне в лицо. Мурашки побежали по щекам, по ушам, по шее. Какой настырный бродяга! Видишь, меня тут нет?!

Вдруг я почувствовал, как нечто, нависшее надо мной, дернулось и стремительно рвануло в сторону. В то же мгновение раздался пронзительный верещащий крик. И все стихло. Я напрягся, дыхание мое стало быстрым и прерывистым. Что есть силы, поджал пальцы на ногах, так, что даже стало больно. Какое-то неосторожное животное выбралось посреди ночи из своей норы и попало в лапы бродягам. Нет, не в лапы – в зубы! Неразумное животное! Мне так хотелось думать, что это и правда животное, а не кто-то из моих друзей.

В ту же секунду кто-то схватил меня за руку. «Бродяга!» – мелькнуло в моей голове, я невольно дернулся и еще сильнее зажмурился. Сердце колотилось так, что мне казалось, оно сейчас сломает мне ребра и вырвется наружу. Дыхание от ужаса оборвалось. Я уже открыл рот, чтоб закричать. «Спокойно. Спокойно, – убеждал я себя мысленно. – Но как он нашел меня? Ведь я не открывал глаза и не разговаривал… Значит, это не бродяга. Это кто-то из своих! Значит, я тут не один. Как минимум, нас двое!» Я осторожно, стараясь делать как можно меньше движений, чтоб бродяги не заметили моего шевеления, потрогал руку, схватившую меня. Теплая, человеческая. Точно, кто-то из наших. Может быть, Саня? Пусть это будет Саня. Я крепко сжал эту руку, надеясь, что это мой брат. Вдвоем не так страшно.

Вдруг цоканье стихло. Резко. Как будто отключили звук. Бродяги ушли? Сквозь закрытые веки я почувствовал, что резко стало светло. Но я еще не решался открыть глаза, ведь сигнала от Льона не было. А если они сожрали Льона и теперь некому будет дать сигнал? Что тогда? Так и будем здесь вечно лежать? Кажется, уже утро… Нужно решиться и посмотреть. Я попытался открыть глаза и даже поднял брови так, что кожа на моем лбу собралась в гармошку. Но веки от страха все равно не разлеплялись. Нет, я буду лежать, пока Льон не даст сигнал! Он обещал! Раз он не дает сигнал, значит, так нужно. Может, эти бродяги специально затаились, чтоб обмануть нас…

– Можно вставать, – наконец послышался голос Льона.

Я еще какое-то время не мог пошевелиться и не решался открыть глаза, как будто окаменел.

– Серега! Ты чего? Уже можно вставать! – тряс меня Сашка. Это действительно он нашел меня в темноте среди бродяг и схватил за руку.

Я открыл глаза и, не двигаясь, огляделся.

– Ты зачем подполз ко мне? – строго спросил я, хотя в душе был очень-очень рад его поддержке. – А если бы бродяги тебя заметили?

– Так я же с закрытыми глазами полз! – усмехнулся Саня.

– А я думал, что шевелиться тоже нельзя… Все никак не мог вспомнить, говорил Льон про шевеление или нет… – сказал я.

– Не говорил, – отозвался Льон. – Бродяги видят только тех, у кого глаза открыты. И слышат только тех, кто издаст звук. Они бы не услышали твоих шагов и не увидели, если бы ты шевелился.

– А вы слышали, как они кого-то поймали? – спросил я. – Я так испугался, что это кто-то из вас…