До сенатора наконец-то дошло происходящее и что мы теряем драгоценное время. Он словно очнулся, решительно кивнул и направился к докам.

— Поспешим, Александр. Бумаги у меня дома.

До владений Воронцова мы доехали с ветерком. Не так экстремально, как с индусом, но автомобиль действующего сенатора имел свои преимущества на дороге.

Тем более когда в качестве эскорта выступают несколько машин жандармерии.

Превышение полномочий меня волновало мало. А вот пока граф искал договор у себя в кабинете, я уже не находил себе места. Меня терзало нехорошее предчувствие, что нужно поскорее возвращаться домой.

Заставлю хотя бы Прохора освоить технику! Ведь случись что, мне никто и не сообщит.

Но пришлось снова ждать.

Сенатор вызвал нотариуса, чтобы тот заверил бумаги. Юрист конечно приехал так быстро, как смог, но всё равно это было слишком долго.

Пока мы ожидали нотариуса, я смог внимательно изучить задумку деда.

Вряд ли особняк Воронцова был в такой уж опасности. Я чувствовал, что тут буквально всё напитано магией, самой разнообразной. Несколько эфирных контуров, очень чувствительных. Стихийные сигнальные амулеты, скрытые ловушки с паралитическими ядами. Где-то под домом ощущался крайне недружелюбный призрак. Да один герб над входом мог испепелить почти любого злоумышленника.

Лука Иванович же замахнулся на грандиозное. Оживить камень.

Так сказать, выдать напоследок свой самый лучший артефакт.

Накопитель магии жизни сам по себе стоил целое состояние. Этим и обуславливалась огромная сумма договора. И её бы хватило, чтобы выкупить закладную со всеми процентами.

Из этого я сделал два вывода.

Дед всё-таки знал про запрет. Раз выяснил, сколько ему нужно средств, то и договор пересмотрел тщательно.

И второе — в лаборатории был нужный накопитель. Что сильно облегчало задачу.

— Что скажешь? — не утерпел Воронцов, когда я добросовестно проштудировал все страницы.

Ответил я не сразу. Сомневаюсь, что сенатор настолько разбирался в артефакторике, чтобы понять сложность подобной работы. Какой это вызов для любого артефактора. Почти любого.

Возможно, дед бы справился. Я всегда предпочитал верить в лучшее. Но при этом быть готовым к худшему. Так что, скорее всего, это убило бы Вознесенского-старшего.

И я был почти уверен, что дед это понимал. Как и то, что лучше уйти вот так, на своих условиях, и создавая нечто уникальное.

Но расстраивать графа Воронцова ещё больше я не хотел.

— Вполне осуществимо, — скупо ответил я.

Впрочем, ложью это не было. Я уже прикинул в голове, как это сделать. Благо, времени хватало. Я вовремя узнал.

Сенатор выдохнул с огромным облегчением, хотя на его лице четко обозначились глубокие морщины. Христофор Георгиевич тяжело переживал ситуацию. И наверняка винил себя.

Но мне было не до его страданий. Взрослый мужчина, справится. Нарастало чувство тревоги и это раздражало.

Когда приехал нотариус, я уже был на взводе и просто не мог сидеть, расхаживая по кабинету сенатора. Воронцов притих, то ли чувствуя моё состояние, то ли погрузившись в свои душевные терзания.

Мы быстро перезаключили договор и я получил заверенную копию.

— Не завидую я тебе, когда Лука Иванович увидит это… — грустно усмехнулся граф, кивая на бумаги.

Да пусть хоть из дома выгонит. Мне особенности характера Вознесенского не доставляли каких-либо неприятных эмоций. Помириться с дедом сумею. Нрав у него тот ещё, но и ума не занимать. Сообразит, что я ему не враг, никуда не денется.

Я распрощался с графом, заверив его что буду держать в курсе, и вызвал такси. Поторапливал водителя и даже пожалел, что не воспользовался предложением Воронцова предоставить мне эскорт. Не хотел заявляться в сопровождении жандармов, чтобы лишний раз не нервировать деда.

Город купался в лучах теплого солнца, прохожие щеголяли в легких нарядах, девушки оголили стройные ноги, воспользовавшись хорошей погодой.

Я смотрел сквозь них, не замечая этих прелестей, погрузившись в свои мысли и старательно отгоняя тревогу.

Теперь, когда заказ мой и к законности не подкопаешься, всё будет хорошо. Пусть исследовать лабораторию мне не удалось, но даже беглого осмотра хватило понять, что ресурсов достаточно. Это самое главное.

Да и артефакт для уважаемого сенатора — рекомендация получше, чем для купца-контрабандиста, пусть и вращающегося в высшем свете.

С точки зрения долгосрочной перспективы, это будет надежнее.

Сад по-прежнему утопал в опавшей листве, а дом выставлял напоказ потрескавшуюся краску. И в этот раз меня это зрелище обрадовало.

Предстоял нелегкий разговор с дедом, который почти наверняка закончится скандалом, но всё к лучшему. Позлится первое время и перестанет, когда поймет что Вознесенские не пойдут по миру.

Я пригладил пиджак, во внутреннем кармане которого лежала копия договора, и направился ко входу. Стояла такая тишина, что я слышал хруст камешков под ногами.

Не успел я взяться за дверную ручку, как земля вздрогнула.

Сверху сразу же посыпался какой-то мусор, я отряхнул одежду и огляделся. Землетрясение в Санкт-Петербурге? Быть такого на наших болотах не может.

Затем я увидел дым. Плотные черные клубы беззвучно поднимались в небо. До меня донесся запах гари и я понял.

Лаборатория! Она горит!

Земля содрогнулась ещё раз, чуть не опрокинув меня. Я уже бежал к пристройке за домом, листья разлетались из под моих ног, а я думал — какого черта так тихо!

И тут же услышал обезумевший голос Прохора:

— Убииииили!

Глава 13

Когда я выбежал из-за угла, лаборатория уже зашлась огнем. Пламя вырывалось из окон и чадило тем самым черным дымом.

Возле дверей на охапке листьев сидел Прохор и протяжно выл, баюкая обожженную руку. Я мельком взглянул на рану, не смертельно.

— Он там? — бросился я к слуге.

— Там, Сашенька, там, — старик заплакал. — Убился.

Убили или убился, позже разберемся.

Я быстро