Сноводырь кивнула и обернулась к фамильярам.

– Это он о чем? – спросил Гилберт.

– После полуночи все начинает меняться, – пояснила сноводырь.

– А как именно? – уточнил Элдвин.

– После полуночи грезы превращаются в кошмары.

Фамильяры стояли на залитом лунным светом косогоре прямо возле Лестничного леса. Они ждали, что предпримет сноводырь. Та разглядывала в бинокль далекие силуэты гор.

– Вот же прямая дорога, разве нет? – не выдержала Скайлар.

– Ваш глаз непривычен видеть то, что вижу я. – Сноводырь опустила бинокль. – Мы пойдем вот так. – И она указала совсем в другую сторону, не на горную гряду, а на густые дебри, где смешались обычный лес и джунгли.

– Что-то я не понимаю, – сказал Элдвин.

– Если идти напрямую, нас закружит на месте и мы никуда не попадем. А в джунглях мне бывать приходилось. Их фокусы мне известны.

Сноводырь убрала бинокль в сумку и зашагала на запад. Элдвин, Скайлар и Гилберт двинулись следом.

– И все же почему ты нам помогаешь? – спросила сойка. – Ты ведь нас даже не спросила, кто мы такие.

– Мне это не важно, – отозвалась женщина. – Где вы были и что делали, богаты вы или без гроша – суть не в этом. Главное не кто вы такие, а что вы такое. Я вижу, что вы трое чисты сердцем, и этого мне довольно.

«Какие правильные слова», – подумалось Элдвину. Если в Краю Грез все так рассуждают, это здорово. Жаль, что в явном мире все не так просто.

– А аппнийцы всегда тут жили? – полюбопытствовал Гилберт.

– Нет, не всегда. Долгие тысячелетия в Краю Грез бывали только сновидцы, а наш народ появился тут отнюдь не сразу. Аппнийцы прежде населяли маленький полуостров на берегу Дикомысного моря. Они были рыбаками и крестьянами. И жизнь казалась им прекрасной. Днем они трудились, а ночью наслаждались плодами дневных трудов. Спали аппнийцы совсем чуть-чуть – только чтобы набраться сил для работы. Им так чудесно жилось, что они не хотели терять время на сон.

Но однажды все изменилось. В их край вторгся жестокий завоеватель Варваро аль-Рекай, вождь племени арфоседлых. Он завоевал полуостров, поработил аппнийцев и заставил их трудиться без отдыха – строить корабли и ковать доспехи.

У выживших осталось единственное прибежище от невзгод – их сны. И аппнийцы уверовали, что счастье вернется, если они будут грезить вечно. Женщины-старейшины, ткавшие паруса, молили лунных богов научить их не покидать мир сновидений. И боги сжалились. Однажды ночью они ниспослали шелковые нити, что протянулись к земле, подобно лунным лучам. Уже наутро старейшины принялись ткать из них огромное покрывало с узором в виде вихря.

Варваро думал, что женщины просто ткут очередной парус. Он так ничего и не заподозрил. Старейшины завершили свою работу, и однажды ночью все аппнийцы – мужчины, женщины, дети – встали на готовое покрывало. Они закрыли глаза и навсегда исчезли из явного мира.

Проснувшись поутру, завоеватель был в ярости: ведь все его рабы в одночасье куда-то подевались. Лишь когда заснул, он понял, что стряслось. Вот тогда-то аппнийцы явились к нему во сне. С каким упоением они терзали его кошмарами!

Решив, что всему виною покрывало, Варваро разорвал его на мелкие кусочки. Ветер подхватил крошечные ниточки и разнес по всему королевству. И когда волшебники разобрались, что это такое, они стали вплетать нити от разорванного покрывала в ковры грез. Вроде того, что доставил вас сюда.

Иные аппнийцы, как мой отец, не стремятся покинуть Край Грез. Но есть среди нас и те, кто жаждет вырваться отсюда во что бы то ни стало.

Маленький отряд тем временем шагал к месту, где обыкновенный лес срастался с джунглями. Как и следовало ожидать, путешествие выдалось необычным. Путники пересекали целое поле пальцев, которые росли из земли и покачивались, словно травинки. Элдвин старался аккуратно ступать между ними, а вот сноводырь особо не церемонилась. Она просто топтала пальцы сапогами, и те жалобно похрустывали.

Не успел отряд и на несколько шагов углубиться в лес, как мимо него пронеслась девочка, за которой гналось жуткое чудище. Тут и там слышался треск ломающихся веток и мелькали фигуры сновидцев.

– Что это за место? – спросил Элдвин.

– Обиталище ночных страхов, – пояснила сноводырь. – Сюда попадаешь, когда убегаешь от кого-нибудь во сне.

Фамильяры и сноводырь шагали вперед, все углубляясь в темную чащу, где бродили чудища всех родов и мастей.

– Бояться их не стоит, – предупредила сноводырь. – Эти создания питаются страхом. Они нападают, только если почуют, что вы трусите.

– Легко тебе говорить, – пробормотал Гилберт.

Сверху спикировала огромная, как дракон, сова. Она преследовала крошку-зяблика, но вдруг замерла в воздухе, таращась на фамильяров.

– Гилберт, ну пожалуйста, держи себя в лапах, – прошипел Элдвин. – Нам нужно пройти через лес.

Гилберт растерянно моргнул.

– Это не Гилберт, – подала голос Скайлар. – Это я боюсь ее.

Сова-великан глядела на фамильяров и лупала глазищами.

– Давайте-ка поспешим, – сказала сноводырь.

И она побежала. Фамильяры ринулись следом. Сова не отставала, ломая в полете огромными крыльями тоненькие деревца. Сноводырь, вероятно, знала дорогу; она ловко перескакивала через упавшие стволы и огибала торчавшие корни. Среди деревьев показался треснутый валун. Сноводырь вложила руку в расщелину, потянула – и дверь открылась. Фамильяры шмыгнули внутрь, а сова пролетела мимо.

Внутри валуна было что-то вроде пещеры. Над небольшим кострищем пританцовывала огненная фея, готовая согреть всякого, кто станет искать тут убежища.

Когда все отдышались, Элдвин спросил у Скайлар:

– А чего ты так перепугалась-то?

– Да все эта сова. Я ее столько раз видела во сне, когда была еще птенцом-подлетком! Старики в Подгорье рассказывали нам всякие ужасы про огромную сову. Они ее звали ночным летуном. Говорили, будто бы ночной летун ловит оперившихся птенцов во сне. Поймает, выщиплет все перья по одному и проглотит тебя целиком. Я как думала об этом, меня прямо дрожь пробирала.

– Ну так перестань об этом думать, – посоветовала сноводырь. – А то здешние твари страх за милю чуют.

Скайлар честно попыталась собраться с духом. Но ей мешало поскребывание о камень, доносившееся снаружи. Сойка продолжала трястись от ужаса.

– Сны, особенно плохие, способны отравить нам жизнь, – покачала головой сноводырь. – Ведь они возвращаются, порой даже не однажды, и подчас кажутся более живыми, чем сама явь.

Ночной летун запустил когти в щель на камне и рывком расколол валун надвое. Теперь жертвы были перед чудищем как на ладони – глотай не хочу. Сноводырь извлекла из сумки духовую трубку и, поднеся ее к губам, дунула. Заряд хлопнул сове прямо в голову, и слепящая пыль запорошила ей глаза. Возмущенно ухая, ночной летун исчез в темноте. Но вопли огромной совы растревожили всех остальных обитателей леса. Теперь они знали, что добыча где-то рядом.