Он придвинулся ближе, улучил момент, когда фигура Свеарна заслонила кузнеца, а Сторг отвернулся, — и мигом выхватил одно зубило. Ладони взмокли, а сердце забилось. Он сильно рисковал. Но никто ничего не заметил.

Украденное зубило Стас спрятал в ямку под камень. Впрочем, камеру никто никогда не обыскивал. В голове еще не было никакого плана, но Стас уже знал, что не сможет оставаться здесь вечно. Он нужен Свеарну, пока способен генерировать идеи, пока от него хоть какой-то толк. Когда стройка закончится, кто знает, не закончится ли вместе с ней благоволение аллери? Если его отправят в яму к остальным, о побеге можно будет забыть. Надо думать сейчас, пока он относительно свободен.

…Стройка продолжалась. В один из дней Свеарн отправил Стаса с поручением к интенданту в знакомой красной палатке.

— А-а, тот самый ставр, что знает механику? — проговорил Гнилосказ. Он разглядывал Стаса, словно видел впервые. — Зачем пожаловал, друг?

Стаса передернуло. Ишь ты, в друзья набивается! Он помнил, что говорили о Гнилосказе в яме.

— Свеарн приказал выдать медных гвоздей. Две сотни.

— Две сотни? — повторил Гнилосказ. — Ну, это можно. А больше ничего не нужно?

Стас подумал, что это насмешка, но ренегат не шутил.

— Посмотри на себя, Мечедар! В чем ты ходишь? Разве так должен одеваться помощник великого механика?

— Не твое дело, — сухо ответил Стас. Странная заботливость Гнилосказа ему не понравилась.

— Я думаю, и ешь ты не от пуза… Приходи вечером, пожуй горячего, свежих фруктов…

«Которые ты у своих урвал», — подумал Стас.

— Неси, что сказано.

Как ни странно, Гнилосказ не обиделся. Он положил перед Стасом сверток и доверительно наклонился:

— Послушай. Тебе нужна новая одежда. Соответствующая твоему положению, — сказал ренегат. — Ты же советник Свеарна! Вот, посмотри, что я могу предложить тебе…

— Не надо.

— Я не требую платы!

— Нет.

— Почему, брат?

— Не брат я тебе, скотина рогатая, — буркнул Стас, забрал гвозди и ушел. Он знал, что приобрел врага, но сердце пело. «Если у тебя есть враги, — подумалось ему, — ты не зря живешь на свете».

— Белогорка!

— Что, Мечедар? — Голос ее был безразличен и тих.

— Какие у тебя глаза? — спросил Стас. Спросил спонтанно, думая, как вывести узницу из печального транса. — Какого цвета?

— Глаза? Зачем тебе? — В ее голосе прозвучал интерес.

— Наверно, красивые. Серые? Или синие?

— Синих глаз не бывает.

— Бывают.

Она не стала спорить.

— Так какие? — не унимался Стас. — Скажи.

— Зачем?

— Знаешь, говорят: глаза — зеркало души. А душа у тебя красивая.

— Хорошие слова, но что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить?

Она неожиданно замолчала.

— Белогорка! — позвал он.

— Молчи, сюда идут! Молчи, если хочешь жить!

Он затих, услышал скрежет замка и шаги.

— Держи факел. — Голос правительницы. Стас услышал потрескиванье и учуял дымок. — Твое время вышло, Элор.

Элор? Белогорка — Элор? Стас прислушался.

— Я решила: к чему ждать и отдалять неизбежное? Ты умрешь сегодня…

Пауза. Стас всем сердцем ощутил, что чувствует узница.

— С чего бы вдруг такая спешка? — промолвила Элор. Голос девушки был тих, но крепок, и Стас поразился ее самообладанию. После такой-то «новости»!

— Хм. Расскажу. Все равно весть не выйдет за пределы этой комнаты. Сюда едет Мортерн.

— Мортерн? — воскликнула узница, и Стас понял, что она знает этого человека. И не просто знает…

— Да. Твой жених Мортерн. Он едет к тебе, а встретит меня. Ха-ха. Думаю, он не заметит разницы. Ведь вы виделись с ним пять лет назад.

— И он ничего не знает…

— Разумеется. Кто же ему скажет? — Айрин хихикнула. — Он не узнает, какая из сестер встретит его в новой башне? Какая взойдет на его ложе? Ведь другая скоро умрет.

— Айрин, ты стала чудовищем. Ты ведь не была такой! Очнись, сестра.

Они сестры!

— Откуда тебе знать, какой я была? Ты думала только о себе! Хватит, мне не нужны проповеди. Я такая, какая есть. И буду делать, что желаю! Я рождена править, и я стану править!

— Но ты не любишь Мортерна!

— А говорят, что ты умна! — Айрин фыркнула. — В этой жизни надо использовать все, что дает судьба, и не думать, что скажут или подумают другие! Я знаю: ты выбирала Мортерна из многих, отец позволил тебе выбирать — он всегда любил тебя больше, чем ты того заслуживала! Выбрала ты, а владеть им стану я! А ты — труп, тебя нет, тебя давно отпели в храме!

Айрин рассмеялась, но смех звучал фальшиво.

— Знаешь, Айрин, а ведь ты боишься меня! — вдруг сказала Элор.

— Я?

— Да, ты! Ты приходишь все чаще. И смотришь на меня так, словно ищешь прощения!

— Я? Ты сошла с ума! Чего мне бояться? Мне, правительнице Ильдорна?

— Настоящая правительница — я! — крикнула Элор. — По праву и по завещанию отца! А ты — ничтожная завистливая тварь! Думаешь, можно спрятать правду? От людей — да, но не от себя! Ты всегда будешь помнить правду, до самой смерти!

— Ну, так правь отсюда, если сможешь! Я ухожу, а ты жди палача! Мортерн приезжает на днях, и я не хочу, чтобы от тебя остался даже твой мерзкий запах!

Дверь щелкнула. Тишина.

— Элор! — позвал Стас. — Отзовись! Теперь я знаю все! Айрин — твоя сестра.

Белогорка не отзывалась.

— И что? — наконец сказала она. — Это ничего не изменит.

— Что значит: не изменит? Сейчас! — Стас схватил зубило и камень. Удар, еще удар.

— Что ты делаешь?

— Почему ты сразу не сказала, что ты человек? — Стас бил, и стальной клин медленно входил в зазор между кладкой.

— Ты бы не стал со мной говорить. Ты же ставр, а я аллери. Ты знаешь, аллери не любят ставров, и ставры…

— А я люблю людей! — крикнул Стас. — Мы оба узники. Значит, мы друзья. Я вытащу тебя отсюда!

Белогорка замолчала, а он с удвоенной силой принялся выковыривать камни. Кладка была основательной, крепкой, но Стас не собирался отступать. Я же силен как бык! Я смогу! Я не жалкий человечишко, а ставр! Пальцы Мечедара скользнули в отверстие, подцепив край камня. Рывок — и камень вылетел из пола.

— Одного не пойму. Как же она сделала, что все поверили в твою смерть?