– Володя, скажи прямо: ты хочешь моей смерти?! Ладно, Ники – он глуп и наивен! Но тебе не хуже меня известно, что у нас так заведено! Везде! И в твоей любимой гвардии в том числе! Но я не лезу с советами в твою епархию, я не говорю, какие ружья и пушки нужны твоим солдатам! Ты же постоянно лезешь в мою вотчину, постоянно!

– Алексей, сядь и выслушай меня до конца, – спокойным, но твёрдым тоном приказал Владимир Александрович. Великому князю страшно хотелось отвесить братцу оплеух, да побольше, но усилием воли он сдержал свой гневный порыв. – Разъясняю текущий момент простым и понятным языком. Нам – тебе и мне – объявили войну. Тайную войну холодную войну – называй её так, как тебе заблагорассудится…

– Но почему?! – перебивая, воскликнул генерал-адмирал, воздев вверх обе руки. – Что мы такого сделали?!

– Мы, дорогой мой, сделали очень страшное дело – мы стали успешно зарабатывать за государственный счёт, не беря взяток и подношений, формально не воруя из казны ни копейки, – пояснил командир Гвардейского корпуса. – Тем самым мы нажили себе завистников из числа родственников, которые также не прочь грести деньги большой лопатой…

Алексей Александрович вновь перебил старшего брата:

– Ты прав! Сандро спит и видит, чтобы сесть на моё место! И он женат на Ксении, родной сестре Ники!

– Вот видишь, ты не хуже меня знаешь, кто поёт в уши нашему легковерному племяннику. – Владимир Александрович выудил из стоящей на столе вазы большое спелое яблоко, придирчиво его осмотрел. – Я планирую сделать так, чтобы Михайловичи дорого заплатили за свои интриги против нас… Очень дорого. Но для этого мне нужна твоя помощь.

– Говори, я сделаю всё, что ты скажешь.

Генерал-адмирал постепенно успокоился: прекратил вышагивать туда-сюда, прошёл к креслу и плюхнулся в него всем своим весом. Кресло жалобно скрипнуло.

– Тебе понадобится козёл отпущения, а ещё лучше – целое стадо. – Командир Гвардейского корпуса надкусил яблоко, пробуя его на вкус. – Дальше я представлю дело так, что Ники будет вынужден взвалить на них все грехи…

– Стой! Что ты такое говоришь? Какой козёл отпущения? – опешил Алексей Александрович. – Если я признаюсь, что в моём ведомстве царит беспорядок, тот же Сандро тотчас же этим воспользуется!

– Конечно, воспользуется! С его стороны было бы несусветной глупостью не использовать такой момент в своих личных целях, – улыбнулся Владимир Александрович. – Но у него ничего не выйдет, я тебе обещаю.

– Володя, в последнее время я часто не понимаю ход твоих мыслей. – Генерал-адмирал взял бокал и потянулся к графину, в котором плескался коньяк. – Будь добр, объясни мне толком, что ты задумал.

– Хорошо. Ты когда-нибудь слышал изречение «Если процесс невозможно остановить, то его нужно возглавить»? – поинтересовался старший из братьев Александровичей.

Младший отрицательно качнул головой.

– Так вот, применительно к нашей ситуации… Ты возглавишь процесс реформирования флота и тем самым выбьешь все козыри из рук Сандро и прочих наших врагов. Да-да, именно ты и никто другой!

– Господи, опять ты со своими реформами, – горестным голосом произнёс Алексей Александрович, после чего, словно воду, залпом осушил бокал «наполеона». – Вот скажи, брат, какая муха тебя укусила? Неужели ты не можешь спокойно прожить остаток дней в своё собственное удовольствие? Размеренно и неторопливо, без суеты и великих планов на будущее… Мы и так берём от жизни всё что можем, зачем нам нужны какие-то там реформы?

«Придётся тебе, тёзка, сдавать экзамен экстерном, раньше времени, – мысленно прошипел Муромцев. – Давай, начинай, у тебя всё получится!»

– Алексей, ты больше не сможешь пить, пока я тебе не разрешу. – Глубоко вздохнув, Владимир Александрович произнёс кодовую фразу и запустил сеанс гипноза: – Я говорю правду и только правду…

Спустя полчаса генерал-адмирал был выведен из гипнотического транса и с удивлением уставился на старшего брата.

– Володя, что ты сказал? Извини, я немного задумался.

– Я сказал, что доложу нашему племяннику о том, что последнюю пару лет члены Адмиралтейств-совета старательно саботировали твои прямые указания, вследствие чего был нанесён ущерб обороноспособности империи, – чётко и с расстановкой произнёс командир Гвардейского корпуса.

– А… Э-э-э… Ик…

Икнув от неожиданности, Алексей Александрович машинально потянулся за выпивкой. Налив с полбокала коньяка, попытался влить его в себя и внезапно раскашлялся, захлёбываясь «наполеоном». Секунд пять спустя генерал-адмирала вывернуло в ведёрко из-под шампанского, заботливо сунутое ему в руки Владимиром Александровичем.

– Ну, ну, всё будет хорошо… На второй заход, да?

Старший брат протянул младшему стопку салфеток и нажал кнопку звонка.

– Эй, ты! Неси сюда ещё одно ведро, а лучше два! – рявкнул он появившемуся в дверном проёме слуге и вновь повернулся к брату: – Охо-хо, как тебя развозит…

В общем, в тот день великий князь задержался во дворце на Мойке до самого позднего вечера. Младшего братца выворачивало наизнанку несколько часов без перерыва, вокруг него хлопотала испуганная и бледная Зинаида Богарне. Алексей Александрович ругался, стонал и охал, слуги бегали туда-сюда с тазиками и тряпками, а срочно вызванный доктор беспомощно топтался у постели высокородного алкоголика.

Спустя пару дней младший братец вроде как поправился, встал на ноги и сразу же попытался влить в себя небольшую дозу коньяка. Попытка пригубить стакан завершилась объятиями с «белым другом», после чего «семь пудов августейшего мяса» снова слёг, на этот раз почти на неделю.

Через неделю ситуация повторилась, после чего стало ясно, что генерал-адмирал выведен из строя на неопределённый срок и будет болеть, пока полностью не бросит пить. По словам старшего брата, изношенный организм Алексея Александровича объявил забастовку, так как больше не мог принимать и перерабатывать спиртное.

Узнав о недомогании любимого дядюшки, император изволил самолично навестить больного. Надо отдать должное Николаю II: во время этого визита он ни разу не обмолвился о делах, словно тех и не существовало в реальности. Поговорив с Алексеем Александровичем на отвлечённые темы часика три, царь пожелал великому князю скорейшего выздоровления, вежливо улыбнулся Зинаиде Богарне и отбыл восвояси.

Воспользовавшись ситуацией, Владимир Александрович развил бурную деятельность по дискредитации высшего командного состава флота. Первым делом великий князь появился на заседании Адмиралтейств-совета, где учинил адмиралам форменный Трафальгар с Синопом, помноженные на Наварин с Кибероном. Перечислил все недостатки строящихся кораблей и промашки технического характера, известные благодаря Муромцеву, поднял вопросы качества работ на верфях, плохо отозвался об эффективности снарядов всех видов.

Привилегированное положение в обществе и знания из будущего помогали (словесно) громить в пух и прах все теории и концепции, по которым жил и развивался российский военно-морской флот. Впрочем, не только российский: досталось и французским союзникам, и давним недругам-англичанам, и