– Какое благородство, – с сарказмом заметилДронго. – Я никогда не поверю, что вы были готовы заплатить собственныеденьги за доказательства вины Флейшера – для его последующего разоблачения.По-моему, было бы легче позвонить в милицию. И тогда Алик и его знакомыебандиты были бы арестованы.

– Я думал, милиция мне не поверит, – забормоталНазаров.

Найдя спасительное решение, он уже не нервничал, а пыталсясыграть на опережение.

– Так будет говорить ваш адвокат в суде, – строгозаметил Гордеев. – Скажите, кто принимал участие в нападении наАрзуманяна?

– Я не знаю, честное слово, – снова заволновалсяНазаров. – Если бы я только знал, я бы никогда не связался с этимКарликом. Я бы нашел их руководителя, третьего.

– А откуда вы знаете, что третий был руководителемгруппы? – поинтересовался Дронго. – Вам не кажется, что вы заврались,Назаров? Вы поняли, что Карлик – всего лишь исполнитель, и хотели договоритьсячерез него с человеком, организовавшим нападение и непосредственно стрелявшим вмашину. Подождите, – вдруг сказал Дронго, обращаясь к своимспутникам, – Карлика послали в четвертый кабинет как связного. Значит,третий должен был в этот момент находиться в зале. Он не доверил бы получениетаких денег Карлику. Игорь Валентинович, вы поняли? Он должен был уйти из клубасразу же, как только мы взяли Карлика. Скажите, там велась видеосъемка?

– Не знаю, – несколько растерялся от подобногонапора Гордеев.

– Была, – ответил за него Назаров, – тамвсегда снимают всех гостей – входящих и выходящих. Вы можете просмотретьпленку.

– Неужели вы становитесь человеком? – развелруками Дронго. – Давайте договоримся так. Мы с вами едем на Профсоюзную, ивы показываете мне дом, где находится новая квартира Алика. А ИгорьВалентинович едет в клуб и просматривает там всю видеосъемку входивших ивыходивших посетителей.

– А как быть с этим? – показал Гордеев наубитого. – Мне нужно оформить протокол.

– Оставьте здесь сотрудников милиции, пусть ониподождут, когда приедет ваша бригада, – предложил Дронго и с изумлениемдобавил: – Он никуда не убежит, уверяю вас. Он нас подождет.

– Не нужно так о покойном, – укоризненно произнесНазаров.

– Не нужно?! – повысил голос Дронго.

Он схватил вице-президента за ворот пиджака.

– А заказывать убийства можно? А стрелять в детейможно? А зарабатывать таким образом деньги тоже можно? И шантажировать – тожеможно? Значит, вам все дозволено?

– Он не хотел убивать детей, – испуганно взмолилсяНазаров.

Казалось, еще мгновение – и Дронго его задушит.

– Отпусти его, – попросил Эдгар. – Онисчитают, что имеют право на убийство. Им жаль, когда вместо нужного человекагибнут дети. Но только потому, что это сорвало их планы…

– Поехали с нами, – уже спокойнее сказалДронго. – И благодари Бога, что не ты заказал убийство. Иначе я задушил бытебя собственными руками.

Они вышли из кабинета. Секретарша все еще плакала, сидя настуле в приемной. Рядом стояли двое сотрудников милиции.

– Никого не пускать! – приказал Гордеев. –Сейчас должны приехать эксперты из прокуратуры.

Гордеев сел в машину. Дронго взглянул на Эдгара.

– Будет лучше, если ты поедешь с ним, – попросилДронго.

– Хорошо, – согласился Вейдеманис и тиходобавил: – Будь осторожен.

Дронго сказал Кружкову, чтобы тот ехал за машиной, и,усевшись в свое «вольво», подождал, пока рядом разместится Назаров.

– Быстрее, Сергей. Едем на Профсоюзную, – приказалон водителю.

Тот уже заводил мотор. Дронго увидел, что Вейдеманис,уезжавший в машине Гордеева, смотрит на него. Они понеслись на предельнойскорости, разрешенной в городе. Кружков старался не отставать, но его «жигули»не всегда успевали за «вольво», и тогда водителю приходилось немного сбавлятьскорость.

– Вы были у Алика в новой квартире? – спросилДронго.

Назаров огорченно вздохнул:

– Иногда он давал мне ключи от своих квартир. В Конномпереулке у него тоже есть квартира. А на Профсоюзной он купил недавно, но ужехвастался мне, что там большая спальня. Приглашал к себе.

– Уроки Скуратова и Ковалева ничему вас ненаучили, – с досадой сказал Дронго. – Неужели не ясно, что нельзявстречаться с проститутками в чужих квартирах. Это всегда грозит компроматом. Яне удивлюсь, если узнаю, что Алик исправно собирал материалы на все руководствокомпании.

Дронго говорил о бывшем генеральном прокуроре и бывшемминистре юстиции, которых засняли в компании голых девиц. Для обоих этозакончилось невероятными скандалами и отставками.

– Я почти не ездил, – промямлил Назаров. –Ну, может, раза два-три. Иногда мы ходили в его сауну. У него прекрасная саунав Теплом Стане. Никто и не знает, что она занимает такое большое помещение. Присауне есть небольшая гостиница – на несколько человек. Алик принимал там самыхпочетных гостей. Сам не знаю, зачем я вам это рассказываю… Но мне становитсякак-то легче. Наверное, это у меня шок после самоубийства Флейшера.

– А может, совесть заговорила? – предположилДронго. – Хотя вы правы. Какая может быть совесть у такого человека, каквы. Наверное, шок. Значит, вы часто пользовались его услугами…

– Все пользовались, – вздохнув, признался Назаров. –Он был незаменимым человеком. В нашем положении бегать по улицам и искатьдевочек как-то несолидно. И можно нарваться на всякую дрянь. Или заболеть. А онпроверял девочек, отбирал самых лучших, самых чистых…

– Хватит, – поморщился Дронго. – Вы еще мнерасскажите, как он их купал. Тоже мне отец-благодетель. Ваш сутенер был связанне только с проститутками, но и с бандитами. И вы об этом прекрасно знали.

Назаров снова огорченно вздохнул.

Когда машины подъехали к дому на Профсоюзной, было ужетемно. Дронго и Назаров вышли из автомобиля.

– Где живет Алик? – спросил ДронгоНазарова. – Только вы останетесь здесь. Вы меня поняли?

– Да, да, конечно. Он живет на девятом этаже. У негоздесь трехкомнатная квартира. Кажется, номер шестьдесят шесть.

– Пошли, – сказал Дронго, кивнув Леониду, и онивдвоем пошли к дому.

Дверь была с домофоном. Кружков виновато взглянул на Дронго.Открыть такую дверь для профессионала не составляло никакого труда. Уже черездве минуты дверь была открыта, и они, войдя в подъезд, поднялись на девятыйэтаж. Кружков хотел что-то спросить, но Дронго приложил палец к губам.

– Не шуми, – прошептал он, прислушиваясь.

За дверью были слышны торопливые шаги. Очевидно, Аликсобирал вещи, чтобы бежать из Москвы.