Монтейна слова Гиеди не убедили.

– Вы заблуждаетесь, – сказал он совсем уж ледяным тоном.

– Напрасно ты так, – вздохнул Гиеди. – Я с тобой ссориться в любом случае не хочу, потому что это причинит боль Джессе. Ты о сестре-то хоть раз вспоминал?

– Если б я увидел, что вы к ней плохо относитесь, я бы дуэли ждать не стал, – сказал Монтейн. – В этом городе хорошее ружье купить не проблема, а стреляю я неплохо.

– Что же ты вдруг взвился… там, у Вулкана? – помедлив, спросил Гиеди.

– Не знаю, – признался Монтейн. – Я не хотел. Понесло вдруг. Вы там все такие довольные сидели. Богатые. Беззаботные. Даже у Кали – ну что за беда? Подумаешь, заклятье… Завидно стало, аж зубы свело. Я-то там по недоразумению оказался. Кто я такой? Пустое место. Если б не Кали, меня в вашу компанию век не позвали бы.

– Когда мне было восемнадцать, меня бы тоже в такую компанию не позвали, – пожал плечами Гиеди. – Ну и что?

– Вы не поймете, – сказал Монтейн. – Вы всегда были Гиеди. Вы никогда не были «не пойми кто». – Он неловко встал. – Не буду вас больше отвлекать. Приношу вам извинения за свое поведение у Вулкана. Я был неправ. Завтра перед дуэлью я повторю извинения при свидетелях.

– Да не переживай ты…

Монтейн высокомерно глянул на него:

– Я оскорбил вас прилюдно. Извинения тоже надлежит приносить прилюдно. – Он открыл дверь.

– Ты снова боишься сорваться? – догадался Гиеди.

– Да.

– Ты скоро станешь дядей, – сказал Гиеди ему в спину.

Монтейн, не обернувшись, пробормотал после секундной паузы:

– Рад за вас с Джессой, – и закрыл за собой дверь.

Монтейн в два шага перемахнул коридор и вломился в комнату к Кали.

Тот дернулся, вскакивая с дивана, увидел палаш и заорал:

– Какого… Монтейн, ты спятил?!

Юноша рухнул в кресло и только потом сообразил, что Кали выглядит малость встревоженным.

– Ты чего? – Монтейн шустро поставил свой палаш в подставку для тростей и опять откинулся на спинку кресла. – Ты будто наемного убийцу ожидал.

– Уж не тебя, во всяком случае. Зачем ты пришел вообще? Я тебя звал?

– Ну… Я подумал, что можно без зова. Гиеди сказал, что ты не считаешь меня прилипалой.

– Ему-то откуда знать? – фыркнул Кали, понемногу успокаиваясь и снова располагаясь на диване. – Но он прав, я никогда не считал тебя прилипалой.

– Очень рад, – заявил Монтейн с уже привычным надменным выражением лица, как будто это он был герцогским сынком.

– Могу ли я осведомиться, чем обязан приятностию нашей встречи? – в тон ему осведомился Кали. Потом натянуто улыбнулся: – Ладно, Монтейн, говори, зачем тебя принесло, и проваливай. У меня завтра дуэль, и я весь на нервах, как перезревшая барышня. Дрожу, аж самому противно.

– У меня тоже дуэль, – сказал Монтейн.

– Это с Гиеди? Не серди меня. Не лезь к Гиеди. По крайней мере, сегодня и завтра.

– Ты не понял, – сказал Монтейн. – Я в Команде Арафы. Помнишь, ты переживал из-за того, что самый молодой и самый неопытный? Так вот, теперь самый неопытный – я.

Кали замер, глядя ему в лицо. Для Монтейна было очевидно, что Кали по-новому просчитывает сложившуюся ситуацию.

– Ай как плохо-то… – наконец выдохнул Кали. – Мы ждали-ждали и наконец дождались.

– Это ты за меня так переживаешь? – с сомнением спросил Монтейн.

Кали перенес взгляд в угол, на подставку с палашом.

– Нет. Что мне за тебя переживать – пусть за тебя Арафа переживает… – Он задумался. – Подлость-то какая: из всего народа, что есть в Империи, выбрать Монтейна. Монтейна, у которого пять рекомендаций. Интересно, как он их заработал…

Монтейну очень не понравилось, что Кали упорно смотрит куда угодно, но только не на него.

– Я как раз и выяснял последний час, каким образом я их заработал, – сказал он. – А если ты собираешься и впредь путать меня с мебелью – ничего не скажу.

Кали оглянулся на него.

– Ты мне мешаешь думать, – сказал он с укором. – Мне надо абстрагироваться от того, что мы друзья.

– Мы разве друзья? – спросил Монтейн. – Я никогда не считал тебя другом. Дружить с Беруджи – разве возможно? Проще с солнцем подружиться.

– То есть мы не друзья? – уточнил Кали, странно улыбнувшись.

– Ну посуди сам, кто я такой, чтобы дружить с Беруджи? – сказал Монтейн без тени улыбки. – Я тебе даже не завидовал никогда, разве что на тренировках. Потому что смешно даже сравнивать.

– А я завидовал, – признался Кали.

– Да чему? – поразился Монтейн.

– У тебя никогда никаких сомнений нет. Выбрал направление – и прешь напролом, ни на что не отвлекаясь. А я, дурак мягкотелый, всегда мнусь, мучаюсь: туда ли иду, к той ли цели, теми ли средствами…

– Да? – удивился Монтейн.

Кали посмотрел на него внимательнее:

– А что?

– И вовсе мы не друзья, – сказал Монтейн. – Друзья друг в друге лучше разбираются.

– Логично, – согласился Кали. – А остальные? Они же не Беруджи, с ними тебе дружить можно.

Монтейн с сомнением спросил:

– Ты себе можешь представить человека, который способен дружить с Мергусом?

– Нет, – сказал Кали. – Это очень трудно.

– Он подобрал меня, больного, на проезжем тракте, отмыл, одолжил денег, привез в Столицу и отвел к своему портному. И раз уж начал оказывать мне благодеяния, то не смог остановиться и напоследок дал рекомендацию.

– Дикарь Мергус – весьма экзальтированная личность, – произнес Кали. – Всегда перебарщивает.

– Ну, в этом случае мне грех его осуждать.

– Ладно, перейдем к Сертану. С ним, пожалуй, тоже дружить сложновато, – сказал Кали. – Если б он не вошел в Команду Империи, я бы держался с ним настороже. Аристократам наподобие меня лучше держать людей подобного сорта на расстоянии. Вот почему он на тебя внимание обратил?..

– Определил себе в заместители, – сказал Монтейн. – Не сейчас, потом… после некоторой дрессировки. Потому что я тоже… человек такого сорта.

Кали поразмыслил, кивнул.

– Да, пожалуй. Не сейчас. После дрессировки. Ладно. Переходим к профессору Тенедосу. Он, похоже, решил, что отделу криптографии требуется подкрепление.

– Профессор Тенедос меня и близко к отделу криптографии не подпустит, – хмуро сказал Монтейн. – Он просто решил подсластить мне очень горькую пилюлю. Я совершенно неспособен к математике.