в своих интересах, как это делали его предшественники. По мере того как Бургундская держава расширялась, поглощая Эно, Голландию и Зеландию (1428 г.), Намюр (1429 г.) и Брабант (1430 г.), центр власти герцога перемещался из разоренной войной Франции в более богатые Фландрию и Нидерланды, находившиеся тогда на пике своего средневекового процветания. В 1445 году, когда держава Филиппа Доброго достигла наибольшего размера, эти территории приносили около 60% его доходов. За время своего долгого правления Филипп Добрый ужесточил личный контроль над северными территориями, создав централизованную транснациональную империю. Его двор и администрация были французскими, но большинство подданных говорили на голландском языке (Thiois) и были равнодушны к судьбе Франции. Франкоязычные Лилль и Дижон соперничали с голландскоязычными Брюгге и Гентом. Со временем все они будут оттеснены на второй план новой бургундской столицей Брюсселем, расположенным за границами Франции в голландскоязычном Брабанте[117].

* * *

Главным стратегическим приоритетом герцога Бедфорда после Амьенской конференции была ликвидация дофинистских анклавов на севере Франции, прежде чем пытаться распространить войну на территорию Буржского королевства. По плану, который наверняка обсуждался в Амьене, англичане должны были начать кампанию с атаки на гарнизоны Жака д'Аркура на Сомме. После того как с ними будет покончено, должна была быть проведена совместная с бургундцами операция против другого крупного очага сопротивления на севере — города Гиз и его крепостей-сателлитов в верхней долине Уазы. Операции на Сомме были поручены Ральфу Батлеру, который был бальи Па-де-Ко, капитаном Арка и Э, а в практических целях — командующим английским сектором на северной границе Нормандии. Поскольку англичане контролировали все основные речные долины на севере, партизаны Дофина не могли напрямую вмешаться в ситуацию. Однако они смогли помешать англичанам сосредоточить свои силы, начав широкомасштабные операции в других местах. В последующие месяцы герцогу Бедфорду предстояло узнать, как трудно вести наступление, защищая обширный фронт от противника, который может выбирать время и место для нанесения удара. "Англичане, — с преувеличением жаловался хронист города Парижа, — утром взяли один замок, а к вечеру потеряли два"[118].

В середине апреля 1423 г. Батлер внезапно прибыл в окрестности Ле-Кротуа, имея в своем распоряжении около 600 человек и полностью использовал эффект неожиданности. Через несколько дней Нуаэль-сюр-Мер, расположенный в устье реки, капитулировал. Другой дофинистский гарнизон в Рю был выведен для усиления главной крепости. Аркур не слишком надеялся отбиться от врага самостоятельно. Двум гонцам из осажденной крепости удалось пробраться через английские осадные линии и доставить призыв о помощи Дофину. Они сообщили, что Ле-Кротуа может продержаться некоторое время, но рано или поздно будет вынужден сдаться, если ему не помогут. Министры Дофина ответили, что пришлют посильную помощь. Но это было очень мало. Ле-Кротуа находился вне пределов их досягаемости. Несмотря на мрачные перспективы, гарнизон сопротивлялся с ожесточением, которое, очевидно, застало англичан врасплох. Батлер привел подкрепление из окрестных городов. По морю прибыли три огромные пушки, специально изготовленные в Руане. Для блокады устья Соммы в портах Нормандии под Ла-Маншем была снаряжена флотилия из двенадцати кораблей. Но болотистая местность вокруг города затрудняла его блокаду. Артиллерия завязла в грязи, а орудия Аркура, надежно установленные на стенах города, простреливали все основные подступы. Сильные ветры мешали осаждающим, а непрекращающиеся дожди заливали траншеи. Вылазки из ворот вносили сумятицу в их лагеря. В конце мая 1423 г., когда продвижение вперед было весьма незначительным, Батлер отправился в Париж, чтобы обсудить ситуацию с регентом и Большим Советом[119].

Прибыв в Париж, Батлер обнаружил, что герцог Бедфорд перегружен другими проблемами. 13 мая он женился на Анне Бургундской в Труа. Как только торжества закончились, он уехал, чтобы справиться с опасным вторжением в долину Сены, к юго-востоку от Парижа, бретонской компании под командованием 24-летнего племянника Таннеги дю Шателя Прежена де Коэтиви. Его целью был важный город с мостом Ножан-сюр-Сен. Захватчики уже взяли несколько крепостей вокруг Ножана, и сам город находился под угрозой сдачи. Его потеря была бы серьезным поражением для англичан. Дофин получил бы мощную крепость на Сене, перекрыв важный речной путь к Парижу. Кроме того, это позволило бы его партизанам проникнуть в Бри и южную Шампань, а возможно, и открыть путь на Реймс. Регент выступил в поход против захватчиков в сопровождении графа Солсбери и сеньора де Л'Иль-Адам. Все потерянные ранее крепости были взяты штурмом, за исключением замка Монтегийон в Бри, к северу от Ножана, где находилась штаб-квартира Прежена. Казалось бы, эта короткая кампания увенчалась успехом. Но сопротивление Монтегийона стоило англичанам больших потерь. Сегодня от этой мощной крепости мало что осталось, но и того, что сохранилось, достаточно, чтобы понять, насколько грозной она была когда-то: огромный квадратный двор, девять высоких башен и единственный вход, защищенный массивными воротами. Гарнизону Прежена суждено было стать занозой в боку англичан на долгие месяцы[120].

Когда в конце мая Бедфорд вернулся в Париж, его встретили громкие призывы купеческого прево и горожан принять меры против хищных дофинистских гарнизонов, обосновавшихся на главных путях в город. Гарнизон Прежена де Коэтиви в Монтегийоне осаждали графы Солсбери и Саффолк. В Пасси-ан-Валуа, в 50-и милях к северо-востоку от Парижа, другой вражеский гарнизон блокировал важную дорогу в столицу из Суассона и Лаона. Гарнизон Орсе на Орлеанской дороге к югу от столицы совершал набеги вплоть до южных пригородов. Один из самых эффективных партизанских капитанов Дофина, гасконский дворянин Жеро де ла Пайе, внезапным ночным нападением захватил город и замок Иври (современный Иври-ла-Батай), сильнейшую крепость в долине реки Эвр. Он разместил гарнизоны-сателлиты в старинных и полуразрушенных замках вдоль дорог из Парижа, блокируя движение между Парижем и его основным источником зерна в Босе.

Бедфорд был вынужден отреагировать на требования парижан. Сэр Джон Фастольф был послан разобраться с Пасси. Он быстро захватил его, собрав богатый урожай выкупов. Сам Бедфорд отбил Орсе, гарнизон которого провели по улицам Парижа с петлями на шее, а капитаны держали прижатые к груди мечи. Их отвели бы в Шатле и казнили, если бы Анна Бургундская не вступилась за них. Вся эта активность привела к серьезному напряжению сил ланкастерской администрации. Гарнизоны были обезлюжены, чтобы пополнить войска для наступательных операций сразу на четырех направлениях. В начале июня финансовые чиновники Бедфорда сообщили, что у них закончились деньги для выплаты жалованья нормандским гарнизонам за следующий квартал. Все деньги были потрачены на показуху в Амьене, осаду Ле-Кротуа и операции в Шампани и Бри. Для Ральфа Ботелера ничего не осталось[121].

* * *

Следующий шаг Дофина застал врасплох и регента, и герцога Бургундского. В начале июня 1423 г. его министры предприняли еще одну попытку открыть путь к Реймсу. Они решили послать графа Бьюкена, коннетабля Франции, в Шампань с шотландской армией. Это повлекло за собой сложные