их мнению, должен быть готов принять достаточное предложение о возмещении ущерба, причиненного убийством его отца. Виновные должны быть изгнаны из Совета Карла и переданы в руки правосудия Филиппа Доброго. Для упокоения души умершего должны быть основаны вечные капеллы. Его спутникам, которые были с ним на мосту Монтеро, должны быть возмещены убытки и увечья. Графства Жьен и Этамп, принадлежавшие Филиппу Доброму, должны быть возвращены ему, а также возмещены все его военные расходы до настоящего времени. Должна быть объявлена всеобщая амнистия за все проступки, совершенные бургиньонами во время гражданской войны, и возвращено все конфискованное имущество. Французские владения Филиппа, естественно, должны были рассматриваться как фьефы французской короны, но он должен быть освобожден от необходимости приносить личный оммаж убийце своего отца, во всяком случае, первое время.

Амадей представил эти предложения французам как исходящие от него самого, и у него сложилось впечатление, что Дофин принял бы все из них, кроме последнего. Он подготовил проект статей, в которых были зафиксированы условия возможного соглашения. Проблема заключалась в том, что в них не упоминались англичане. Герцог Савойский надеялся не впутывать их в это дело после того, как ему довелось испытать на себе их жесткие методы ведения переговоров при Генрихе V. Но поскольку Филипп был намерен соблюдать договор, заключенный в Труа, обсуждать мир без него было бессмысленно. Поэтому Амадей предложил обеим делегациям созвать в апреле 1423 г. в Шалон-сюр-Сон мирную конференцию, на которую пригласить английского регента. Но тут Бургундская делегация отказалась от своих обязательств. На этой ноте конференция завершилась[107].

Хотя делегаты уехали с пустыми руками, конференция в Бур-ан-Брессе не была пустой тратой времени и сил, поскольку позволила существенно ограничить географические рамки войны. Было заключено локальное и временное перемирие, охватывающее юго-восточный блок бургундских владений: само герцогство Бургундия, графства Шароле и Маконне. Другое перемирие, заключенное в то же время, распространялось на территорию графини Неверской. Цель этих соглашений заключалась якобы в том, чтобы удержать создавшееся положение в ожидании мирной конференции в Шалон-сюр-Сон. Но обеим сторонам это было удобно по более широким причинам. Для Дофина война с Бургундией была отвлечением от более важной задачи — вытеснения англичан. Более того, это было хуже, чем отвлечение, поскольку в конечном итоге Дофину необходимо было договориться с герцогом Бургундским. Что касается Филиппа, то партизанская война в его южных владениях была разрушительной, дорогостоящей и в конечном счете бесперспективной. В итоге мирная конференция так и не состоялась. Но советники Дофина и герцога Бургундского в июне 1423 г. тайно встретились в Шалоне и все равно возобновили перемирие[108].

Тройственный союз Англии, Бургундии и Бретани был окончательно провозглашен с большой помпой на встрече в верхах в Амьене в середине апреля 1423 года. Филипп Смелый явился с обычной толпой придворных, советников и чиновников. Герцог Бедфорд прибыл с большей частью своего парижского Совета и расположился в епископском дворце, где ему устроили королевский прием. Иоанн V приехал в столицу Пикардии в сопровождении огромной свиты, включавшей его брата Артура, многих ведущих баронов Бретани и большого вооруженного эскорта, оплаченного из казны герцога Бедфорда. По словам хрониста Монстреле, который, возможно, присутствовал при этом, было "много поклонов и внешних проявлений привязанности". Произошел обмен щедрыми подарками. Наряды и украшения надо было видеть, чтобы поверить что такое существует. Оба брака были публично провозглашены. 17 апреля тройственный союз был скреплен всеми тремя сторонами. Они заявили о своей взаимной "любви, братстве и союзе… без всяких тайных оговорок и умолчаний", и обещали согласовывать свои планы, защищать владения друг друга, предоставлять друг другу по требованию до 500 человек войска на месяц за свой счет, а за плату и того больше. Они обязались совместными усилиями умиротворить все королевство Францию "для облегчения жизни ее несчастных жителей, которые так много страдают". Эти обязательства они подкрепили торжественными клятвами, произнесенными на священных реликвиях у главного алтаря великого готического собора[109].

Разобравшись с собственными обязательствами, собравшиеся в Амьене обратились к насущной необходимости расширить свой союз за счет влиятельных фигур к югу от Луары. Они возлагали большие надежды на Жана де Грайи, графа де Фуа, который был самым могущественным из пиренейских феодалов. Годом ранее, в марте 1422 г., Жан де Грайи заключил сделку с Генрихом V. Послы графа поклялись от его имени соблюдать договор в Труа, и он принял от английского короля звание лейтенанта в Лангедоке. Графу был выплачен крупный денежный аванс для финансирования кампании в тылу Дофина летом того же года. Но Жан медлил, надеясь на более выгодное предложение от Дофина. Смерть Генриха V окончательно отодвинула эти планы на второй план, и обещанная кампания так и не состоялась. На следующий день после заключения тройственного союза у Бедфорда состоялся Совет, на котором присутствовали Филипп Добрый и оба брата Монфора. Они решили подтвердить лейтенантские полномочия графа де Фуа и условия ранее заключенного договора. Бедфорд издал ордонанс, в которой граф был назначен его капитаном с отрядом в 1.000 – 1.500 латников и 1.000 конных лучников, или "с тем количеством, которое может потребоваться для приведения наших провинций Лангедок и Бигорр к повиновению и для победы над человеком, который называет себя Дофином или королем Франции, вместе с другими мятежниками, непокорными и врагами"[110].

Конференция в Амьене стала высшей точкой ланкастерской системы союзов. Все последующее ознаменовало ее упадок. Но попытка найти союзников к югу от Луары полностью провалилась. Граф де Фуа уже искал способ обойти обязательства, взятых на себя в предыдущем году, и был обрадован, когда юристы сообщили ему, что договор, заключенный в Труа, недействителен. Дофин, хорошо осведомленный о ходе переговоров в Амьене, дал понять, что, возможно, готов сделать графу более выгодное предложение. Поэтому, пока граф де Фуа вел переговоры с советниками Дофина, эмиссар, посланный Бедфордом из Парижа, более полугода прохлаждался в Бордо, пытаясь добиться  у него аудиенции. Свою миссию он так и не выполнил. В конце концов, после еще двух лет осторожных уклонений граф Фуа окончательно перешел на сторону Дофина[111].

В течение нескольких месяцев английское правительство надеялось еще раз закрепиться к югу от Луары за счет захваченных при Азенкуре королевских принцев, томившихся в различных провинциальных замках Англии. Герцог Бурбонский уже смирился и перед смертью Генриха V обязался принести ему оммаж как королю Франции. Но герцог был уже отыгранной картой. В конце концов он не смог ни собрать выкуп, ни побудить своих офицеров сдать восемь крупных крепостей в Бурбонне, которые он обещал англичанам в качестве залога. Его владениями управляли жена и сын, которые не были готовы встать в один ряд с герцогом Бедфордом. Карл Орлеанский был бы более удачной добычей. Но он упорно отказывался следовать примеру герцога Бурбонского. Через