пожить у тебя, пока ты не вернешься? Здесь просто ужасно. Куча народу, воняет, у меня уже кое-что украли. Мне просто нужно побыть в тепле и безопасности, пока я не придумаю, что делать. Но с родителями я жить не могу.

Я уронила голову на руки. Перебрала в памяти все свои вещи – книги, шкатулка с побрякушками, портативная колонка. Ничего особо ценного в квартире я не оставила. Ноутбук увезла с собой.

– Ладно, – наконец сказала я. – Я завтра позвоню хозяйке, спрошу, может ли она передать тебе ключ. Но, Чарли, твоя мама уверена, что ты сорвался. У тебя все в порядке? – Я помолчала. – Ты же не начал снова колоться?

– Она просто так пытается меня контролировать. Если ей не нравится то, что я говорю, – особенно про Пола и его детей, или если я не даю нарушать свои личные границы, она сразу тычет мне, что я наркоман. Так всегда было. Честное слово, я чист как стеклышко. Лея, мне пора, спасибо тебе. Я понимаю, что ты не обязана. Но ты просто меня спасла. Правда!

Я дала отбой и снова легла. Закрыла глаза и постаралась заглушить гложущее меня разочарование. Он даже не спросил, как у меня дела. И ничего не сказал о рассказах, которые я отправила ему несколько дней назад. Но он ведь в приюте для бездомных. Разве это не эгоизм – ждать, что в такой ситуации человек будет думать обо мне и о том, как проходит мой отпуск?

На следующий день студентка из флоридского университета потащилась с нами на пляж, а там принялась очень громко рассказывать истории про своих однокурсников. Бен делал вид, что ему очень интересно, и натужно смеялся над ее шутками. Я же медленно закипала, лежа на своем полотенце. И даже обрадовалась, когда мне начала названивать квартирная хозяйка.

Пришлось повозиться довольно долго – сначала убедить ее дать Чарли ключ, потом сообразить, как их состыковать, учитывая, что Чарли не отвечал на телефон. Но в итоге вечером он уже писал мне из моей квартиры в Норрис-корт.

Даже не представляешь как мне у тебя хорошо. Подушки пахнут тобой. Не волнуйся я принял душ и смыл всю приютскую грязь. И не стану без острой необходимости трогать твои вещи. Пользоваться буду только душем туалетом и кроватью. А подушку всю ночь стану сжимать в объятиях. Люблю!

Утром за завтраком мне позвонили с неизвестного висконсинского номера.

– Извините, нужно ответить, – сказала я своим и выбежала на улицу.

– Я пытаюсь связаться с Леей Кемплер. Это офицер Рон Доулинг из полицейского департамента Мэдисона.

В животе резко кольнуло. Я прислонилась к стене дома, чтоб не упасть.

– Это Лея. Слушаю вас.

– Лея, это насчет вашего бойфренда Чарли Нельсона.

– Бойфренда?

– Он вам не бойфренд?

– Ну, в какой-то мере. С ним все в порядке?

– Это мы и пытаемся выяснить. Он сейчас с вами?

Во рту пересохло, я судорожно сглотнула.

– Он пока что живет в моей квартире, но меня нет в городе. Хозяйка разрешила ему остановиться у меня.

– Вы живете в апартаментах Норрис-корт в восточном округе Мэдисона, верно?

– Да.

– Я попросил бы вас разрешить нам наведаться в вашу квартиру и удостовериться, что с Чарли все хорошо. Мы опасаемся, что у него рецидив и сейчас он в большой опасности. Мы просто войдем в вашу квартиру и посмотрим, там ли он.

– Слушайте, я разговаривала с ним ночью, – сказала я. – Он не срывался. Никто не хочет его слушать…

– Мисс Кемплер, героиновая зависимость – штука очень серьезная. Мне не раз случилось находить мертвых детишек в ваннах. Мы не собираемся доставлять вашему парню неприятности. Просто хотим помочь ему, пока не поздно. Мне только нужно, чтобы вы дали разрешение войти в вашу квартиру.

Я кивнула, прижимая телефон к уху.

– Делайте все, что нужно.

Он нажал отбой, а я ринулась в ванную. Едва успела – из меня стремительно вышел весь завтрак: жареные яйца и кофе. Несколько секунд я сидела на холодном кафельном полу, бездумно глядя в унитаз. Думала было позвонить Чарли предупредить, но в итоге не сделала этого.

Через несколько часов пришло голосовое сообщение от офицера. Они были в моей квартире, но Чарли там не нашли.

– Кстати, Чарли, уходя, не запер входную дверь, – добавил офицер. – Хотел убедиться, что вы в курсе.

В конце недели мы улетели в Бостон. У меня оставалось еще несколько дней каникул, и я решила провести их дома с отцом. Пыталась писать, но по большей части просто слонялась по комнатам в ожидании сообщения от Чарли. Раза два отправлялась на прогулку по Бруклайну, представляя, что Чарли идет рядом со мной – я показываю ему начальную и старшую школу, где училась, студию, где занималась танцами, холм, где упала с велосипеда и вывихнула лодыжку. Как-то вечером мне написал Робби.

Будешь дома на каникулах? Может, оттянемся?

Но ответила я ему только из аэропорта перед тем, как сесть в самолет.

Мы с семьей ездили во Флориду. Жаль, что не удалось повидаться, я соскучилась. Как ты?

Ответное сообщение пришло сразу же.

Я тоже соскучился. Все норм. Как прошел отпуск? Выдержала?

Но тут нас попросили выключить электроприборы. Я вырубила телефон и напрочь забыла о сообщениях Робби.

13

Чарли обещал встретить меня в аэропорту, но опоздал на полтора часа. А когда наконец приехал, обнял меня, но не поцеловал. Пока меня не было, у него отросла настоящая борода, одет он был в тот же оранжевый пуховик. Вид смущенный, глаза бегают.

– Чарли. – Я поцеловала его в щеку. Ужасно рада была его видеть, почти две недели прошло с нашей последней встречи. – Я соскучилась.

– И я.

В его сообщениях было столько нежности и страсти – «Скорей бы обнять и зацеловать тебя!» – теперь же он как будто боялся смотреть мне в глаза.

Пока мы ехали домой, он пару раз едва не отрубился за рулем, и мне приходилось его трясти.

– В чем дело? – спросила я. – Почему ты засыпаешь?

– Я перед тем как за тобой ехать, целую тарелку овсянки съел. От углеводов меня всегда клонит в сон.

– Что за чушь, – рассмеялась я.

Он вяло улыбнулся.

– Нет, правда. Я плохо переношу глютен.

По дороге мы заехали в магазин – тот же, где были перед Днем благодарения. В овощном отделе Чарли вдруг объявил, что ему нужно в туалет. Выбрав все необходимые продукты, я прошлась