мне, и я вышла на улицу. Была суббота, и меня заливал яркий полуденный свет. Голова все еще болела, но мне не хотелось больше ни минуты оставаться в поместье Горацио.

Сэм отвез меня домой. Я пыталась поддерживать беседу, но не преуспела в этом, вновь и вновь вспоминая ослепительную вспышку и грохот, вызванный внезапным пробуждением мантикоры. Временами казалось, что все повторяется, теперь уже в машине. Хвост существа вдруг заполнял все заднее сиденье, в каждой тени и темном углу мерцали ее глаза, а над лобовым стеклом возвышалось тело мантикоры.

Когда я зашла домой, Мэллорин раскладывала на полу маленькие гладкие камешки, ориентируясь по схеме в одной из своих ведовских книг.

– Ничего такого, не волнуйся, – уверила она. – Это чары прорицания. Я просто тренируюсь. Тебе нужно…

Увидев выражение моего лица, Мэллорин осеклась, сгребла камни и положила их в маленькую кожаную сумку.

– Выглядишь неважно, – заметила она. – Давай я заварю тебе чаю.

– Все в порядке, – сказала я.

Это была неправда, поэтому, когда Мэллорин подвела меня к стулу и усадила на него, я не стала сопротивляться.

Она поставила чайник греться на плиту.

– Что-то случилось?

– Нет… – сказала я. – Или да? Я не знаю. Никто не пострадал, все в порядке. Думаю, ничего плохого не случилось. Кажется, сегодня я спасла чью-то жизнь.

– Здорово, – одобрила Мэллорин. – В следующий раз с этого рассказ и начинай.

Некоторое время мы обе молчали. Чайник засвистел. Мэллорин налила кипящую воду в чашку, в которой уже было ситечко с листовым чаем. Несколько минут она наблюдала, как он настаивается, а потом вручила мне чашку.

– Это улун, – сообщила Мэллорин. – Обладает целебными свойствами.

Я сделала глоток, и лицо обдало теплом. Не знаю насчет целебных свойств, но мне точно стало лучше.

– Я сейчас занимаюсь чем-то, – начала я, – что мне не очень по душе. Не знаю, правильно это или нет, и мне не у кого спросить. Есть люди, которым нужна моя помощь, но кто знает, заслуживают ли они ее. Выбирать клиентов я не могу и даже не знаю, имею ли на это право.

Мэллорин тоже налила себе чай и, пока я говорила, села напротив меня.

– А еще я видела то, что мне совсем не понравилось, – продолжила я. – Я хочу об этом забыть. Да и вообще о многом лучше не вспоминать.

Мэллорин смотрела на меня ласково, выражение ее лица было спокойным и заботливым.

– В тебе есть что-то особенное, Маржан, и очень могущественное, – произнесла она, – хотя я не знаю, что это и как оно проявляется. Я завидую, ведь ты даже не прилагаешь никаких усилий. Тебе, конечно, не станет от этого легче, но все так и есть.

– Я не хочу быть особенной, – сказала я. – Мне это не нужно.

– Твой дар, откуда он у тебя взялся и что означает – все это вообще не в моей компетенции, – призналась Мэллорин. – Так что поступай так, как считаешь нужным. Если внутренний голос подсказывает, что что-то не так, стоит прислушаться. Это зов твоего сердца. Оно становится ориентиром, когда нет никаких моральных норм, и помнит правила, которые больше не существуют.

– На сердце у меня сейчас полный кавардак, – призналась я.

Мэллорин потянулась через стол и накрыла мою ладонь своей.

– Я знаю, – сказала она.

Через мгновение я уже оказалась в ее крепких уютных объятиях, и меня окутал запах пачулей. На секунду мне словно стало пять лет.

– Я знаю, – повторяла Мэллорин снова и снова. – Знаю, знаю.

Она, возможно, и ошибалась насчет магии, но была права во всем остальном.

– Мэллорин, – пробормотала я ей в плечо, – я не знаю, верю ли в проклятия.

– Ничего страшного, – ответила Мэллорин.

– И еще не знаю, верю ли в ведьмовство, – добавила я.

– И не надо, – сказала она.

Я отстранилась, чтобы она увидела мое лицо и поняла: все серьезно.

– Но ты все равно попробуешь снять мое проклятие? – спросила я.

Ее глаза засияли.

– Даже не сомневайся, – пообещала она.

Глава 15. Развязка Гельсина

Большую часть воскресенья я проспала. В ночных кошмарах меня охватывал ужас. Куда бы я ни посмотрела, натыкалась на взгляд мантикоры. Меня обуревали сомнения по поводу роли, которую я сыграла, спасая жизнь этому монстру.

Когда я рассказала Себастьяну о снятии проклятия, он отнесся к этому еще более скептически, чем я.

– Это как тату свести? – спросил он полусерьезно. – Похоже на то.

– Думаю, проклятия снимаются не так болезненно.

Сказать наверняка, впрочем, я не могла, а Мэллорин не дала почти никаких разъяснений – только попросила быть готовой в пятницу вечером.

Ту неделю я каждый день обедала вместе с Кэрри и Грейс, но все ощущалось совсем не так, как раньше. Каждая из нас была в собственном мире. Кэрри недавно начала ходить на плавание два раза в день. Грейс витала в облаках, думая о Хоуи, с которым они теперь официально встречались, – по всей видимости, пропущенная мной вечеринка оказалась богатой на события. Мне, в свою очередь, за каждым углом мерещились мантикоры.

В пятницу, отсидев уроки и сходив в клинику, я встретилась с Мэллорин у дверей дома, и она проводила меня до дивана.

Мэллорин принесла мне дымящуюся кружку с приятным напитком, вкус которого напоминал лакрицу, потом налила напиток и себе, сделала глоток и села напротив меня.

– Итак, – начала она, – ты хочешь узнать о своем проклятии.

– Что это?

– Проклятие – это связывающее заклинание, – объяснила Мэллорин. – Оно либо не дает чему-то вырваться наружу, либо не впускает это внутрь. Проклятия можно использовать как во благо, так и во зло. Я наложила несколько штук на свою спальню, чтобы отпугнуть самых распространенных злых духов, но пришлось действовать очень осторожно, чтобы родители не заметили. Мне бы и в голову не пришло проклясть другого человека. Это слишком опасно.

– И как действует мое проклятие? – спросила я.

– Ты и правда не знаешь?

– Понятия не имею, – подтвердила я. – Не знаю, кто мог его наложить или как оно действует. И честно говоря, я даже не совсем уверена, что проклятия существуют на самом деле.

– Твое уж точно существует, – заверила Мэллорин. – И на пользу оно тебе не идет. Тяжелая энергия вокруг тебя просто клубится. Это не к добру.

– Так что там с проклятием?

Мэллорин сделала глубокий вдох, как будто собиралась рассказать историю, а потом вдруг передумала.

– Понятия не имею, – невозмутимо сообщила она. – Но я знаю, что оно есть.

Ее уверенность начала понемногу заражать и меня. Я стала задаваться вопросом, не проклята ли на самом деле.

– Самый распространенный сценарий – это затаивший обиду бывший, – продолжила Мэллорин.

– Трудно обзавестись бывшим, если никогда ни с кем не встречалась, – ответила я.

– Какое облегчение, – обрадовалась она. – Бывшие и проклятия – то еще сочетание. К счастью, даже не зная, кто наложил проклятие, мы все равно можем попробовать снять его.

– И как именно мы это сделаем?

– Я думаю попробовать Развязку Гельсина, – ответила она.

– Чего-чего?

Мэллорин громко рассмеялась.

– Где-то в начале двадцатого века, – начала она, – молодой ведьмак армянского происхождения бежал из Османской империи и поселился в Лондоне со своим фамильяром, зайцем по имени Осло.

Она пошла на кухню и начала деловито складывать вещи, не прерывая рассказа.

– Он стал называть себя Арман Гельсин и, подучив английский, начал зарабатывать на жизнь, показывая фокусы. Ведьмак случайно утопился, пытаясь создать заклинание, позволяющее дышать под водой, так что нельзя точно сказать, действительно ли Развязка Гельсина работает.

Зорро сидел смирно на своей лежанке, оживленно и нетерпеливо наблюдая за Мэллорин. Он был готов ей помочь, если понадобится.

– Сегодня мы тебя не берем, Баджинс, – обратилась к нему она. – Прости. Это предписания врача.

Мэллорин взглянула на меня и подмигнула.

– Это не опасно?

– Наверное, нет, – ответила Мэллорин. – Как бы то ни было, Гельсин не очень-то ладил с водой, но вот в узлах он был очень хорош. Говорят, Гельсин умел не глядя завязывать и развязывать пятьсот различных узлов. Ему можно было закрыть глаза, вручить самый хитроумный узел, а он бы сразу понял, что с ним делать.

Пока она работала, я подмечала детали. Вот Мэллорин взвесила на рычажных весах горсть трав и пересыпала их в конопляный мешочек. Взяла осколок кристалла, подняла вверх, поймав в него последние лучи солнца, а потом быстро завернула в бархат. Вылила в термос содержимое зашипевшего чайника. По дому разнесся запах жженой лаванды.

– Какое отношение к заклинанию имеют узлы? – спросила я.

– Проклятие – это своего рода путы, и, чтобы они не соскользнули, нужно завязать узлы. Очевидно, что те, которые удерживают проклятия, куда страннее обычных, но Гельсин умел распутывать и их тоже. Так, по крайней мере, говорят. В общем, за последние пятьдесят лет было минимум два достоверно подтвержденных успешных использования Развязки Гельсина.

– Это много? – уточнила я.

– Да, – сказала Мэллорин, – это много.

– Что случилось с Осло? – спросила я.

– Хазенфеффер[2], – ответила Мэллорин. – Может, превратился в меховые наушники. Точных сведений нет. Мир жесток к маленьким