Татьяна Степановна лезла ко мне целоваться, но Виталик мешал ей. Особенно когда он вздрогнул и начал падать – это Ладочников стукнул его пистолетом. Милиционер рядом растерянно смотрел на нас. Я боялась отпустить шею падающего Виталика. Он встал на одно колено, успел положить меня на землю и упал рядом. Меня подхватил бросивший сумки Сергей.

Рядом дернулся парнишка в камуфляже, которому въехал по затылку Вадим, и упал Сергею под ноги.

Авторитет встал у стены соседнего дома, наблюдал за военными действиями издалека. Здоровье свое берег, сволочь.

Неожиданно во двор въехал микроавтобус и с визгом остановился около меня. Задняя дверь его открылась, и оттуда выскочил новый бугай. Сергей перекинул меня бугаю на руки, подхватил сумки и влетел в машину. Следующим запрыгнул Вадим. Во дворе остались лежать Виталий и его ровесник в камуфляже.

В микроавтобусе я оказалась на полу. Ребята сидели, расставив ноги, и мне было тесно. Я встала, вскарабкавшись по стене, хотела пересесть на лавочку и тут же получила удар по голове.

– Сидеть!

Мне захотелось объяснить ударившему меня бугаю, который только что снял маску, что я хочу просто пересесть, но получила удар ладонью в лицо.

Когда я очнулась, то сначала услышала ругань. Приоткрыв глаза, увидела, как бугай, ударивший меня, сидел навытяжку перед авторитетом. Тот убедительным голосом объяснял бойцу, что он чудило, безмозглый даун и что штраф за удар равняется штуке евро.

– Пять, – сказала я. – Лучше пять. С его силой мне хватит трех ударов, это всего три тысячи. Обидно.

– Я тебя с одного замочу, – оживился чудило.

– Не сомневаюсь. Убить женщину или ребенка, это вам всем здесь в удовольствие.

В спор со мной никто не вступал, все расселись по местам, я пристроилась на сумках с вещами. Нога, на которую по чистой случайности пока никто не наступил, мешалась в проходе микроавтобуса, но теперь я демонстративно вытянула ее еще дальше.

Им хорошо – у них обувь на ногах, а у меня только правый сапог, и щеголять левой в носке с надписью «Шик» холодно. Длинная шуба прикрывала ноги до щиколоток, но все равно под подол дуло.

О колготках или рейтузах после операции мечтать не приходилось. Увидев на полу машины уроненную черную лыжную, она же налетчицкая, шапочку, я исхитрилась надеть ее на левую ногу. Мужчины следили за моими действиями, слова поперек никто не сказал.

Вскоре машина затормозила, меня перетащили в белый «Москвич», туда же пересели Вадим, Сергей и бугай. Пока мы пересаживались, у бронированной машины сняли номера и содрали серые полосы по бокам, получился нормальный инкассаторский броневик.

Доставили меня в общежитие. Чье это общежитие – понятия не имею, слишком быстро мы все выгрузились. Судя по грязи в коридорах, по нищенской обстановке в комнате и потрясающему количеству мусора за окном, оно относилась к тем институтам, которые считаются не самыми престижными.

Серый сгрузил меня на полосатый, в грязных пятнах матрас, кинутый на скрипучую сетку студенческой кровати. Я уже забыла, когда на такой спала. Вадим, удостоверившись, что транспортировка прошла нормально, тут же исчез.

Урода, который меня ударил, звали красочно – Сизый. Я попросила его подать воды, но он сплюнул на пол и сообщил, что для кого он Сизый, а для кого Сигизмунд Иванович.

После чего я уткнулась в подушку и зашлась от хохота. Серый и Сизый раздевались, посматривая на меня с опаской. Но не объяснять же им, что два месяца назад я достала из-под подушки записку, на которой сообщалось имя моего суженого с замечательным по выразительности именем Сигизмунд.

Через час ребята проголодались. Сизый сбегал в ларек, принес самой дешевой колбасы и черного хлеба. Колбасное безобразие розового цвета пахло сортиром и вызывало тошнотный рефлекс. Сизый смотрел, как я принюхиваюсь к изделию неопознанного мясокомбината.

– Можешь не жмуриться от удовольствия, тебе не достанется, – по-своему истолковал он мою реакцию.

Я позвала Серого, дала ему пятьдесят евро, попросила купить что-нибудь съедобное и вкусное. Он собрался в одну минуту, но я остановила его у дверей вопросом:

– Сереж, а как бы узнать, что с Виталием? Он жив?

– Он точно жив. Просто у него голова – слабое место. Еще с армии. С одного удара на землю валится, ему в первый же месяц мозги напрочь отбили.

– Дураки вы, ребята, – вздохнула я. – Из-за вурдалака с отмороженными глазами лезете в драки. Он миллион сгребет, а вам по тысяче отстегнет, и будь здоров, не кашляй.

– Работа есть работа, – пробурчал Сергей, но настроение у него упало.

Сизый как-то странно на меня посмотрел, и я зашептала на ухо Сергею:

– Серенький, только ты быстрее в магазин сбегай, я с этим ненормальным боюсь оставаться.

Сигизмунд дождался, когда Сергей выйдет из комнаты, и подсел ближе:

– За тебя дают миллион? Богатенькая Буратина. И сколько у тебя еще денег осталось?

– У меня нет денег.

– Тогда за мои охранные услуги будешь платить натурой, – с уверенной ухмылкой заявил Сигизмунд и протянул ко мне руки. Волосатые, с черными полосками под ногтями. Б-р-р.

– Иди ты, извращенец, в свой край комнаты и сиди тихо, – брезгливо сморщилась я. – Пальцем только дотронься, я на тебя нажалуюсь. Тысяч на десять влетишь.

– Нажалуешься? Ой! Ой-ей!

Сизый откинул плед, в который я куталась. Одной рукой схватил за волосы на затылке, другой задрал мою длинную юбку и просунул ладонь между ног. Не повернуться, не вырваться. Очень, между прочим, больно и унизительно.

Я молча уставилась Сизому в переносицу. Сизый убрал руку из-под юбки и размахнулся, чтобы ударить. Но я твердо сказала: «Десять тысяч».

Сизый убрал руку с затылка, и моя бедная голова ударилась о стену. Было видно, как в глазах чудилы бегали цифры, он решал, на какую сумму сможет доставить себе удовольствие, не испортив отношения с начальством.

В двери заворочался ключ и появился запыхавшийся Сергей.

– Все купил. Осетрину, какую ты, Насть, любишь, балык, водки и шампанского. – Он стал выставлять на стол банки и упаковки. – Слышь, паря, отсядь от нее.

– Не королева, потерпит. – Сизый провел руками по моей голове с такой силой, что я побоялась за сохранность волос.

– Сизый, нам ее охранять дали. Только охранять, и ничего другого. Был приказ.

– Не испугал. Понял? – Сизый встал, перенес стул ближе к старому, в пятнах, столу. Сказал, разглядывая упаковки деликатесов и спиртное: – А пить на службе не положено.

Я пододвинула шампанское к себе:

– Серый, ему не наливай.

Начали красиво – с шампанского под сазаний балык и осетрину горячего копчения. Чуть позже перешли на водку и тушенку с хлебом. А закончили паленой водкой с дурно пахнущей колбасой шестнадцатого сорта, купленной Сизым. Но в водке и колбасе лично я участия не принимала, берегла здоровье, спала.