Таким образом, господа, открытый нами берег принадлежит обширному Южному материку, покрытому ледяным панцирем, или, правильнее сказать, ледяным куполом. И имя ему — Антарктида!

Дружное «ура!» понеслось над льдами. Возбужденные офицеры обступили Андрея Петровича, горячо пожимая ему руку.

— Вот, господа офицеры, что значит ученость! — воскликнул капитан, и сам пораженный убедительностью логики друга. — Андрей Петрович, почетный член Петербургской академии наук, сумел на примерах, хорошо нам известных, но не осмысленных пока нами, неопровержимо доказать то, о чем мы только догадывались или, в лучшем случае, предполагали.

Он заранее разработал и обосновал признаки нахождения земли значительных размеров в высоких южных широтах, пользуясь которыми, мы, мореплаватели, используя уже наши знания и опыт, уверенно и как бы зряче прорывались через льды на юг, вот к этой самой земле, которую мы видим собственными глазами.

Так будьте, господа, по примеру датчан у острова Вен под Копенгагеном, благосклонны к науке, возможности которой не имеют границ, как не имеет границ и стремление человечества познать непознанное! И мы с вами, находясь у берегов неведомого материка, пример тому.

Когда же страсти на мостике несколько улеглись, капитан несколько озабоченно, но с хитринкой в глазах, задал неожиданный вопрос:

— А куда же, Андрей Петрович, подевались большие, или как вы их назвали, императорские пингвины, которые были столь многочисленны при первом нашем покушении на юг?

Офицеры, почувствовав каверзу как в голосе капитана, так и в очевидности самого вопроса, с интересом повернулись к нему: как же будет выкручиваться ученый из действительно сложной, по их мнению, ситуации.

— Все очень просто, Фаддей Фаддеевич! — улыбнувшись про себя, спокойно ответил Андрей Петрович. — Посмотрите еще раз, господа, на ледяной барьер высотой в несколько сот футов. Каким же образом эти не умеющие летать птицы могут взобраться на вершину его ледяного панциря? Да никак, — сам же ответил он на свой вопрос, видя смущение на лицах офицеров. — Потому-то их здесь и не видно. А вот в том месте, где мы наблюдали так называемые «белые облака», а на самом деле заснеженные вершины материковых гор, очевидно, существует шельфовый ледник, который мы не смогли рассмотреть из-за плохой видимости. И как раз на нем-то императорские пингвины и организуют свои колонии для вывода потомства, имея способность выпрыгивать из воды, в чем вы успели убедиться.

Смею предположить, что у берегов открытого нами материка существуют и другие шельфовые ледники и, возможно, во множестве. Так что, господа, мы будем иметь возможность еще не раз не только видеть этих замечательных птиц, но и пополнить нашу коллекцию чучел.

— Сдаюсь, Андрей Петрович. С наукой, господа офицеры, не поспоришь! — развел руками капитан.

* * *

Дело было сделано, и Беллинсгаузен, чтобы быстрее выйти из льдов, лег курсом на север. Лазарев последовал за ним.

Как ни старались вахтенные офицеры, но избежать столкновений с малыми плавающими льдинами при повороте и выходе из тесного места не удалось. Но ввиду малой скорости шлюпов, большого вреда не последовало, за исключением того, что сорвало по несколько шляпок с медных обшивочных гвоздей в их носовых частях.

Почти все время шел мокрый снег, иногда переходя в сильный, и все снасти и паруса обледенели. Ветер усилился и развел большую волну, поэтому приходилось брать рифы на обледенелых парусах. Матросы вахтенных смен выбивались из сил.

Наконец на четвертые сутки ветер спал, и Беллинсгаузен, поставив все паруса, повернул на восток. Вечер был светлый, и потому он, не убавляя на ночь парусов, продолжил путь к востоку. С утра погода была ясной и пригревало солнце. Стремясь использовать благоприятный попутный ветер, Беллинсгаузен передал на «Мирный» сигнал прибавить парусов.

* * *

Пригретый на мостике уже давно забытым ярким солнцем, Андрей Петрович рассматривал в подзорную трубу большой айсберг, появившийся у горизонта на юге, по правому борту. Между шлюпом и ледяным островом величественно парил дымчатый альбатрос. Подошел и тоже поднял свою подзорную трубу Фаддей Фаддеевич.

— Когда думаешь поворачивать на юг, Фаддей?

— Сейчас попутный ветер, поэтому буду идти на восток под всеми парусами, — капитан посмотрел за корму. — «Мирный» хоть слегка и отстает, но летит, как птица. Красота! Через сутки, если позволит ветер, подверну на юго-восток с таким расчетом, чтобы выйти к тому месту, где сорок семь лет назад, в 1773 году, капитан Кук уперся в сплошные льды и вынужден был повернуть на север. Хочу узнать, в таком ли положении находятся льды, в каком они были во время его плавания.

— Думаю, тебе повезет больше, чем знаменитому англичанину.

— Почему же? — живо спросил капитан.

— Капитан Кук был в этих местах в январе, что соответствует июлю в Северном полушарии, то есть в середине лета в Антарктике, когда огромные ледяные поля отрываются от припая и отходят к северу. Ты же помнишь, Фаддей, что когда мы в первый раз прорывались на юг, то встретили большие ледяные поля задолго до полярного круга. Сейчас же ты будешь там, где был капитан Кук, но на месяц позже, когда площадь полярных льдов максимально сокращаются к югу.

— Дай-то Бог, Андрюша. Я был бы рад, если будет именно так.

— Так и будет, Фаддей, не волнуйся, — уверенно заверил друга Андрей Петрович.

* * *

На другой день, имея благоприятный ветер для плавания к востоку и не встречая льдов, Беллинсгаузен, как и намечал, повернул на юго-восток. Шли со скоростью восемь узлов при свежем ветре.

В полночь у горизонта на юго-западе появился слабый свет, похожий на зарю. По мере же продвижения шлюпа на юго-восток яркость его увеличивалась. Подобного явления до сих пор не наблюдалось, и поэтому предположили, что это является следствием нахождения там большой льдины. Однако же, когда стало рассветать, свет стал бледнеть, и с восходом солнца в том месте оказались густые белые облака, а никакого льда не было видно.

Капитан вопросительно посмотрел на Андрея Петровича.

— Вполне возможно, что эти облака отражали отсвет далеких и обширных ледяных полей подобно тому, как луна отражает лучи невидимого солнца. А может быть, они подсвечиваются и самим солнцем, находящимся совсем недалеко за горизонтом. Ведь мы уже на подходе к Южному полярному кругу, а потому ночи довольно светлые, — предположил тот, делая пометки в своей записной книжке.

— Вполне логично, — удовлетворился ответом ученого Фаддей Фаддеевич, ревниво поглядывая на его записи.

* * *

Вызванный капитаном на мостик, Андрей Петрович, только еще выйдя на верхнюю палубу, сразу же понял, в чем дело. Над шлюпом кружили, пронзительно крича, птицы величиной с голубя с вилообразно раздвоенным хвостом. Их стремительный полет с частыми взмахами длинными, загнутыми под тупым углом крыльями сразу же отличал их от других морских птиц, которые держат крылья вытянутыми почти в прямую линию, делая ими еле заметные плавные взмахи. Летали высоко, по большей части вертясь над вымпелом.