Он посмотрел на мистера Парнаса. Тот ободряюще кивнул. Это нисколько не успокоило Линуса. Директор приюта вполне мог оказаться коварнее Люси, несмотря на свои цветные носки и волшебную улыбку.

Линус с трудом выкинул эту улыбку из головы.

Он сможет войти. Сможет. Он не ребенок.

– Я буду рад увидеть твою комнату, Люси. Очень надеюсь, что у тебя прибрано. Беспорядок в комнате – признак беспорядка в уме.

– Неужели, мистер Бейкер? – спросил Люси. – Что ж, давайте проверим, каков мой ум.

Линус был уверен, что испытывает сейчас тот самый стресс, от которого предостерегал его врач.

Он подошел и встал рядом с Люси.

Посмотрел на него сверху вниз.

Люси усмехнулся.

У мальчика было явно больше зубов, чем у обычных людей.

Дверь скрипнула на петлях, и открылось небольшое пространство с узкой кроватью, накрытой клетчатым одеялом. Рядом на комоде размещалась коллекция камушков с прожилками кварца. На стенах были развешаны виниловые пластинки, прикрепленные канцелярскими кнопками через отверстие в центре: Литтл Ричард, Биг Боппер, Фрэнки Лаймон и «Тинейджерс», Ричи Валенс и Бадди Холли…

Линус с удивлением узнал многие из пластинок, потому что такие же имелись в его собственном доме. Сколько вечеров он слушал «Пегги Сью», «Это будет день» и «Кружево шантильи»!

За исключением Лита Ричарда и Фрэнки Лаймона, у всех этих исполнителей было кое-что общее. Мрачно – да, но логика есть. Линусу стало нехорошо. Он даже не заметил, как Люси закрыл дверь.

– День, когда умерла музыка, – произнес мальчик.

– Что?

Люси указал рукой на пластинки:

– Бадди Холли, Ричи Валенс и Биг Боппер.

– Они погибли в авиакатастрофе, – тихо сказал Линус.

Люси кивнул и оттолкнулся от двери.

– Ричи и Боппер вообще не должны были лететь в этом самолете. Вы знали?

Он знал.

– Да.

– Боппер заболел, и ему уступили место.

Место уступил Уэйлон Дженнингс, вспомнил Линус.

– А Ричи выиграл свое место в орлянку. Бадди арендовал самолет, потому что не хотел ехать в автобусе.

Люси протянул руку и коснулся «Кружева шантильи», глядя на пластинку почти с благоговением.

– Плохие погодные условия, ошибки пилота – в результате пространственная дезориентация… Странно, правда? – Он улыбнулся Линусу. – Я люблю музыку, она делает меня счастливым. И я люблю смерть. И то и другое смешивается. Все они погибли случайно, а потом люди сложили о них песни. Мне нравятся эти песни, но не так сильно, как те, что поют умершие люди.

Линус закашлялся:

– Я… я тоже люблю музыку. У меня дома эти записи есть.

Люси оживился:

– Вы любите музыку мертвых людей?

Линус пожал плечами:

– Наверное, можно и так сказать. Чем старше музыка, тем более вероятно, что певец мертв.

– Ага, – выдохнул Люси. В его глазах зажегся красный огонек. – Это правда. Смерть прекрасна для музыки. Умершие певцы звучат как призраки.

Линус подумал, что неплохо бы сменить тему:

– Мне нравится твоя комната.

Люси огляделся, красный свет в его глазах погас.

– Я доволен. Мне нравится иметь свою комнату. Артур говорит, что важно быть независимым. – Линус мог поклясться, что видит в его глазах почти страх. – Только если Артур не уходит от меня слишком далеко… Но я не трус! Я и один могу быть! На самом деле я почти все время один!

Линус приподнял бровь:

– Все время? О, это нехорошо. Мне нужно поговорить с мистером Парнасом. Ребенок твоего возраста не должен быть все время один…

– Да нет! – воскликнул Люси. – Я имел в виду, что я никогда не бываю один! Куда бы я ни пошел, он со мной! Он как тень. Это так раздражает!

– Хорошо, если так.

Люси яростно кивнул:

– Да! Именно так. Не нужно говорить об этом с Артуром или жаловаться на меня в отчете. – Он улыбнулся почти ангельски. – Клянусь, я хороший человек. – Улыбка исчезла. – Только не заглядывайте под мою кровать. А если заглянете, то имейте в виду: скелет птицы не мой, и я не знаю, кто его туда положил. Пусть тот, кто это сделал, будет наказан за плохой поступок.

Линус смотрел на него завороженно.

– Ладно! – Люси внезапно схватил Линуса за руку. – Все! Комнату мою вы увидели, а больше вам здесь делать нечего!

Он потянул Линуса за собой и распахнул дверь:

– Артур! Ему все понравилось, и вообще я хороший человек! И ему нравится такая же музыка, как и мне! Музыка мертвых!

Мистер Парнас поднял голову от книги:

– Неужели? Музыка мертвых?

Люси заглянул Линусу в глаза, все еще крепко держа его за руку:

– Нам обоим нравятся мертвые вещи, правда, мистер Бейкер?

Линус растерялся.

Люси отпустил его руку и снова лег на пол возле мистера Парнаса, сложив руки на животе и уставившись в потолок.

– Мой мозг заполнен пауками, зарывающими яйца в серое вещество. Скоро они вылупятся и поглотят меня.

Линус совершенно не представлял, что делать.

К счастью, представлял мистер Парнас. Он закрыл книгу и положил ее на маленький столик рядом с креслами, а потом легонько постучал мыском ботинка по плечу Люси.

– Выразительно. Чуть позже мы об этом поговорим. Сначала мистер Бейкер хотел бы понаблюдать. Ты не против?

Люси взглянул на Линуса, потом вновь уставился в потолок.

– Пускай. Он любит мертвые вещи почти так же, как я.

– Какая удача, – сказал мистер Парнас, жестом предлагая Линусу занять свободный стул. – Где мы остановились перед тем, как пришел мистер Бейкер?

Линус сел и достал блокнот с карандашом. Пальцы дрожали.

– Категорический императив, – ответил Люси. – Кант.

– А, верно! – воскликнул мистер Парнас. – Спасибо, что напомнил. А что Кант сказал о категорическом императиве?

Люси вздохнул:

– Это высший принцип морали. Рационально необходимый и безусловный принцип, которому мы должны всегда следовать, невзирая на любые природные желания или наклонности.

– А был ли Кант прав?

– Что быть аморальным – значит быть иррациональным?

– Да.

Люси наморщил лоб:

– Нет?

– Почему?

– Потому что не все делится на черное и белое. Как бы ты ни старался, не удастся идти по одному пути, не сбиваясь. И это не значит, что ты плохой человек.