Итак, мы ложимся спать, отключаемся. И тут начинается фантасмагория. Нам крутят кино: то страшилку, то ужастик, то вы убегаете от врага, а ноги вязнут, то вас подталкивают к краю пропасти. Хорошее кино, с полетами и веселыми приключениями показывают очень редко. В молодости еще можно посмотреть эротику. Но, как правило, она такая постыдная и вульгарная, что пересказывать решится не каждый. С появлением энцефалограммы выяснилось, что в фазе быстрого сна (когда мы видим сны) мозг работает вовсю, как при самой тяжелой и нервной работе. Это называется – он отдыхает? Но испытуемые, которых лишали фазы быстрого сна, будили, вставали утром разбитыми, не отдохнувшими.

В статье я привела пример, который мне понравился. Представьте себе, что ваш мозг – это почтовое отделение. Весь день непрерывным потоком доставляются посылки, бандероли, письма, телеграммы. Уже нет места в помещении, шагу ступить некуда, а корреспонденция все прибывает и прибывает. Хватит! Почта закрыта! Человек завалился спать. И тут приходит опытный почтовый работник и принимается разгребать завалы, ловко сортировать корреспонденцию по полкам, шкафам и ящикам. Некоторые письма – в архив, на долгое хранение. Это из короткой памяти информация отправляется в долгосрочную память. А мы в этот момент смотрим кино абсурда. Автор фильма в общем-то не настаивает на том, чтобы зритель запомнил его творение. Поэтому мы чаще всего не можем вспомнить, что нам снилось.

Я прочитала уйму статей из разных областей знания и только однажды написала автору. В одной американской лаборатории по изучению сна проводили опыты, исследовали продолжительность сновидений. Была высказана гипотеза, что длительность сюжета сновидения крайне мала. Человеку кажется, что он два часа смотрел кино, а на самом деле прошло несколько секунд. Для подтверждения гипотезы требовался статистический материал, и я решила внести свои три копейки.

Вот что происходило в реальности. Внучка из соседней комнаты пришла в мою, наклонилась ко мне, спящей, и легонько поцеловала в губы. Я проснулась тут же, Катя не успела поднять голову. Вот что мне приснилось за миллисекунды. Будто у меня есть ручной медвежонок, с длинной шерстью, белой, в рыжих и черных пятнах. Медвежонок застыл в проеме двери, потом поднялся на задние лапы, точно цирковое животное (я успела про цирк подумать), вразвалочку подошел ко мне, наклонился и поцеловал.

Автор эксперимента мне ответил, поблагодарил и попросил присылать описание моих сновидений. Я не откликнулась на его просьбу. Писать про то, что мне иногда снится мальчик – первая любовь, неловко, слишком интимно. Тем более что Женя мне снился в качестве мужа, с которым я прожила много лет, или персонажа, вдруг появившегося и почему-то имеющего на меня все права, делающего меня абсолютно беспомощной, покорной, скулящей как собака, которую хозяин бросил, но теперь вдруг возник. Собака скулит не от радости, она боится, что ее снова бросят. Уж лучше бы не приходил, она давно привыкла к другим хозяевам.

Описывать Старичка-Боровичка, помогавшего мне в детстве, – отдает фанатичной верой в провидческую ценность снов. А уж напиши я американскому ученому, как после детского сна чудом вернулась в молодость, мой пример выкинули бы из статистики. Сумасшедшие с их бредом в зачет не идут.

Да, кстати, забыла самое интригующее. Могут ли наши сны служить прогнозами на будущее и имеют ли характер диагноза психического или физического состояния (привет Фрейду и его последователям)? Если кратко, ИМХО (по моему скромному мнению). Сонники пишут шарлатаны, поэтому в одном вы встретите: увидеть мертвеца – к изменению погоды, к дождю, в другом – мертвец обозначает находку чего-то давно потерянного. Примеров масса. С психологами, психиатрами, психоаналитиками, которые толкуют сны, тоже все неоднозначно, но камень я в них не брошу. Итак, сны – это вранье. Хорошее вранье обязательно основано на крупице правды. Сны – это гениальное вранье. Женю Уколова я любила страстно – чистая правда. Что мечтаю о нем, скулю и плачу, сожалею, что не выпало прожить с ним долго и счастливо, – абсолютная ложь.

Самостоятельно найти Женю мне не удалось. Он не был зарегистрирован ни в одной из социальных сетей. Упоминания о нем в Интернете вообще отсутствовали. Но ведь то же и со мной. Я летаю по Всемирной паутине как бешеный комар, но попробуй меня отыскать. Я обнаружила, что существует масса детективных агентств, которые за плату, которая приятно удивит, отыскивают должников, алиментщиков и прочих несимпатичных, а также симпатичных личностей. Обращаться к сыщикам мне не хотелось. Я написала с просьбой о помощи Васе Васильеву, моему компьютерному гению. Мол, нет ли у него специалиста, который за любую разумную плату отыщет для меня одного человека? Уколова Евгения Евгеньевича, 1958 или 1959 года рождения, когда-то жил на Стромынке.

«нивапроз», – ответил Вася.

Наше общение с Васей, особенно личное, довольно смешно выглядит со стороны. Я говорю на литературном русском, а он на птичье-интернетовском. Особенно весело было вначале.

– Вам гроб надо менять, – говорил Вася, – не сапгрейдить, придется новый купить.

– Да у меня и старого нет, как-то не запаслась, – мямлила я ошарашенно.

Оказалось, что гроб – это корпус компьютера, системный блок.

– Глисты у вас, Александра Петровна!

– С чего вы взяли? Что за дикое предположение?

Выяснилось, что глисты – это сетевые вирусы.

Данька как-то долго ржал, когда я выразила удивление, что у интеллектуального мальчика Васи Васильева жена работает банщицей.

– Ага! – потешался сын. – В Сандунах!

Банщики, пояснила Маша, это дизайнеры, которые занимаются версткой баннеров.

Теперь-то я, конечно, знаю, что сморкалка – это струйный принтер, а энурез (вероятно, от английского «unerase» – «восстанавливать») – это возвращение нечаянно стертых файлов. Я принципиально разговариваю с Васей на чистом русском, он, так же принципиально, говорит со мной на сленге. Такая у нас игра. Однажды я случайно увидела письмо Васи в какую-то фирму. Оно было составлено умно, грамотно, без единой ошибки. Мне же он шлет емели, которые мог написать только человек с патологической дислексией, причем китаец, изучавший русский пару месяцев.

Через два дня у меня был адрес и телефон Жени Уколова. Я поблагодарила Васю и спросила, сколько должна.

«шакалатку при виситречи», – написал этот безумный гений.

Моя фантазия работала на полную мощность и выдавала на-гора десятки вариантов организации нечаянной встречи. Все не то, хотя некоторые сценарии были вполне оригинальны и забавны. Не то, потому что играть с Женей в игры мне претило, потому что мне от него ничего не было нужно, он ведь не Витя Самохин, зажиливший мои деньги.

Я просто поехала к его дому, гуляла по улице Строителей, на которой он жил, сидела во дворе, сторожила подъезд, нарезала круги у метро «Университет». Так два дня. Потом я подумала, что если у него есть собака, то ее выгуливают. На третий день я заняла пост спозаранку. У Жени собаки не было или выгуливал ее кто-то другой. А скорее всего, Жени нет в городе, лето, он на даче или в отпуске.