Быстро подношу наполненный стакан к дрожащим рукам, старательно пытаясь напоить гостью. Убираю потные волосы со лба и расстёгиваю верхнюю пуговичку на чопорном воротничке. Наконец Жаклин успокаивается. Прикрывает глаза, хрипло выдыхая.

— С вами всё хорошо? Позвать врача или вашего сына? — Нервничаю, промачивая морщинистое лицо гостьи влажной салфеткой. — Может быть, вы приляжете?

— Не беспокойтесь, приступ миновал. — Вымученная улыбка трогает бледные губы. — Благодарю, что не бросили меня.

— Ну что вы. Как я могу? — Запинаюсь, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Совершенно не представляю, как вести себя. Чувствую себя неуютно. — Может быть, чаю?

— Нет-нет, Виктория. — Шепчет, приоткрывая глаза. — У меня к вам другая просьба. Выполните?

— Конечно! — Кричу с жаром, стараясь не упустить ничего из виду. Думаю, что речь пойдёт о лекарствах или каких-нибудь травах из аптеки. — Что вы хотите?

— Станьте женой Стефана!

Я хмыкаю, и на моём лице расползается глупая улыбка. Она просит меня об этом, как будто слово только за мной!

— Я думала, это ваш сын должен просить меня об этом.

— Я скажу только вам. — Откидывается на стуле, вновь закашлявшись. — Мне осталось жить совсем немного — максимум полгода. Так сказали врачи. И я очень хочу перед смертью женить своего единственного сына. Конечно, понянчить внуков я вряд ли успею, но если хотя бы, увижу вас беременной — буду уже счастлива!

Пффффф. Я выдыхаю, как лопнувший шарик. О чём она говорит? Возможно, мне просто снится кошмар?

— Я не интересую вашего сына, поймите. Поэтому мы не сможем пожениться. — Пытаюсь говорить мягко, но чётко, чтобы до пожилой женщины дошёл смысл сказанных слов. — Лучше вам найти другую партию для него, которая вас обоих устроит. А я через пару часов улетаю домой, в Питер.

Женщина сжимает сухонькие кулачки, и прищуривается.

— Стефан приедет за вами, Виктория. Только, пожалуйста, не отвергайте его. Уж я с ним поговорю!

Встаёт из-за стола, покачиваясь. Прикладывает руку ко лбу, как бы стирая пелену перед глазами. Отрывисто дышит как после марафона. Я бережно подхожу к ней сзади, обхватывая за талию. Помогаю сделать новый шаг.

Понимаю, что женщина тяжело больна, и свадьба для сына — единственная отрада для её глаз, но я ничего не могу сделать. Французу я пришлась явно не по душе…

Виктория

Стою возле входа в международный аэропорт города, и нервно поглядываю на часы. Вот чёрт, где носит ювелира? Он прислал мне сообщение, что будет позже, но я не могу его ждать вечно.

Как в его жизни появилась испанская модель, он позабыл обо мне, и даже перестал быть пунктуальным — Ребека на него плохо влияет.

Из моей сумочки доносится трель мобильного телефона, пресекая невесёлые мысли. Ярославцев. С раздражением беру трубку и слышу его бархатный голос, а на фоне — игривый женский смех. Автоматически закипаю, сжимая телефон пальцами.

— Летите без меня. Я с Ребекой улетаю вечером в Мадрид, она пригласила меня провести несколько дней на её вилле и познакомиться с родителями.

— Поздравляю!

Отбиваю вызов, запрещая себе думать о происходящем в жизни Вадима Сергеевича. Пытаюсь напомнить себе, что я в его жизни играю лишь мимолётную роль. Слёзы закипают внутри, но я поспешно смахиваю их с ресниц. Шагаю к стойке регистрации.

Санкт-Петербург встречает меня мокрым снегом и сильным ветром. Поёжившись от непривычной погоды, я сильнее укутываюсь в свой широкий шарф и поднимаю высокий воротник пальто.

Словоохотливый таксист обещает домчать меня быстро, и я с облегчением выдыхаю. Свежий сентябрьский воздух отрезвляет. Заставляет здраво посмотреть на вещи. Мысли о Ярославцеве я убираю в дальний ящик, напоминая себе, что дома меня ждёт по-настоящему любимый мужчина.

Поднимаюсь на свой этаж, и открываю ключом дверь. Тут же из комнаты выбегает мой сыночек, держа в руках самолёт. Его глазки светятся радостью, и он восторженно кричит, обнимая меня.

— Мамочка! Ты вернулась! На таком самолётике ты летела?

Киваю, прижимая сыночка к себе. Запускаю пальцы в его мягкую шевелюру, моментально успокаиваясь. Слёзы радости застилают глаза, и я не могу налюбоваться на своего мальчика. Кажется, он даже подрос за эти дни. Стал ещё прекраснее.

Из кухни выходит моя свекровь, вытирая руки о цветастый фартук. Она внимательно оглядывает меня с ног до головы, и закусывает губу — от пристального взгляда Ольги Владимировны, наверняка, не укрылось то, как печальны мои глаза. Что ж.

— Артём, пусть мама переоденется и помоет руки! А потом все сядем ужинать.

Чмокаю сына в макушку, и отстраняюсь. Похоже, меня ждёт серьёзный разговор со свекровью. Ей, конечно же, не очень приятно, что овдовевшая невестка так быстро нашла замену её единственному сыну.

— А ты привезла мне подарок?

Артёмка не отходит от меня ни на шаг, вцепившись в рукав тёплого свитера. Я треплю мальчика по взъерошенным волосам, нагибаюсь к своей сумке, и вынимаю оттуда игрушечную машинку, которую я прикупила для него в аэропорту на обратном пути. Сын взвизгивает от радости, и уносится в свою комнату.

Кидаю обеспокоенный взгляд на свекровь, и ухожу в ванную — быстро принять душ с дороги и переодеться. Но, от серьёзного разговора, мне, видимо, уйти не удастся. И вот, после сытного ужина, который заботливо приготовила моя свекровь, мы остаёмся с ней наедине — Артём убежал смотреть телевизор.

Ольга Владимировна садится за стол и пытливо смотрит мне прямо в глаза, при этом, не говоря ни слова. Я выдыхаю. Ну, что она хочет от меня услышать? Что её сын всё равно для меня останется лучшим мужчиной?

— Как съездила? — Голос свекрови звучит настороженно, как будто она очень боится что-то услышать. — Ты в порядке?

— Разочаровалась. Лучше Лёни всё равно никого не будет. А Артёма никто не сможет полюбить так же, как своего родного сына. — Отвечаю смиренно, выводя пальцем на столе замысловатый узор.

Свекровь удовлетворённо кивает. Что ж, мой ответ её вполне устроил. Женщина снимает с себя передник, и выходит в прихожую, начиная обуваться.

— Вика, я тебя не виню. Леонид погиб, но ты же, жива. И я понимаю, что ты не сможешь всю жизнь прожить одна, храня ему верность. Просто прошу — не кидайся в омут с головой.

Она накидывает на плечи пальто, и выходит за дверь. Я остаюсь в смешанных чувствах, которые мне раздирают душу. Уф, надо собраться, провести вечер с сыном, а потом обо всём хорошенько подумать, на трезвую голову.

Разлепляю каменные веки и с трудом дотягиваясь рукой до тумбочки — конечности затекли от неудобной позы, в которой мне пришлось спать. Сыночек морщится, и переворачивается на другой бок, сворачиваясь калачиком.