– Видали, – сдержанно согласился я. – Но давайте-ка без зазнайства. Это, между прочим, гордость человечества.

– Мы, мож, тоже гордость, – возразил Геннадий, который по торжественному случаю, кажется, даже умылся. – Ну или станем. Лет через сто.

– Я убеждён, что в будущем осознанный контакт с единой межпланетарной информационной сетью будет признан достижением ничуть не менее, а то и более значимым, чем успехи в тривиальном физическом покорении пространства.

Я косо глянул на Матвея:

– Дружище, ты не очень-то задавайся. Ты схему «четыре-ноль» обещал до отъезда ещё допилить. Допилил?

Этот человек потупился:

– Почти. Мне осталось только…

– Эй, так нам что, снова по «три-один» работать? – возмутилась Рита. – Совести у вас нет! Обещали же!

– «Три-один» отстой, чуваки, – поддакнул Геннадий. – Одному снаружи дежурить скучно.

– Уймитесь, – строго сказал я. – «Два-два» вспомните, да? Нас с Ритой в тот раз чуть в фарш не провернули.

Оборачиваясь, я поймал взгляд мальчишки с чипсами. Малой застыл как изваяние, забыв прожевать то, что ещё оставалось во рту, и таращился на нас четверых наполовину испуганно, наполовину восхищённо. Я мимоходом послал ему покровительственную улыбку.

– Ладно, ребятки, идёмте. Пора домой. Работа ждет.

И я, Лекс Скорин, специальный уполномоченный по работе с ксеноинформационной средой, вместе со своей командой уверенно зашагал прочь с космодрома.