Детский плач усиливается. Поворачиваю голову и вижу сыночка рядом с собой посередине кровати. При виде его меня топит нежностью, и совсем нет желания с кем-то ругаться. Даже с проклятым драконом, который и не думает слезть с кровати и продолжает нависать надо мной, внимательно наблюдая.

Осторожно беру на руки пищащий крохотный комочек. Такой лёгкий!

Пристраиваю его себе на грудь. Кроха смешно тычется носиком и ртом, словно инстинктивно ищет еду.

Я… кажется, я знаю, что нужно делать. Тянусь к завязкам на сорочке, но тут же замираю:

— Отвернись! — бросаю быстрый взгляд на Сардара из-под ресниц. — Пожалуйста.

Он и не думает выполнять просьбу, а лишь нагло ухмыляется:

— Брось, Лана, чего я там не видел? Продолжай.

Поджимаю губы. Вскидываю подбородок. Упрямо смотрю в сторону и жду. Дракон морщится, но отворачивается.

Бросаю на него опасливый взгляд и высвобождаю из сорочки грудь.

Весь мой материнский опыт ограничен жеребятами с конюшни отца в загородном замке, где мы с Арраном провели детство, да парой-тройкой прачек, которых видела с младенцами на руках, когда пробегала мимо хозяйственных построек.

Интересно, как это работает? У меня тоже получится? А если нет? У Сардара будет новый повод для насмешек. Впрочем, не всё ли равно?

Забываю о присутствии наглого дракона, сосредотачиваюсь на малютке.

Неумело прислоняюсь грудью к крохотному ротику. Ай! Прикусываю нижнюю губу от неожиданной резкой боли! Жадный ротик тут же смыкается на чувствительной коже, будто так и надо! Как это… ох… жжёт! К такому не сразу привыкнешь…

Фух! Но есть и хорошие новости: кажется, хотя бы тут у нас всё работает как надо и сразу. Слава Драконьему Богу! Хотя бы с этим не возникло проблем!

— Рулэнд, — шепчу еле слышно, сама себе, примеряя имя.

— Рождённый править, — поясняет Сардар так же тихо, вновь наблюдая за нами сосредоточенно и спокойно.

Вскидываю на него озадаченный взгляд, готовясь отражать атаки, но дракон не нападает. Он просто смотрит, хотя по его лицу и не разобрать, о чём думает.

Зато у меня в голове одна мысль, к которой так и не могу привыкнуть:

— Мой сын… подумать только.

— Теперь он мой больше, чем твой, — усмехается дракон, бросает выразительный взгляд на моё запястье с исковерканной меткой истинной. — Акт о престолонаследии подписан. Шутки кончились, Лана. Ты просила, и я сделал. Но надеюсь, когда просила, ты понимала все последствия.

Моргаю, озадаченно глядя на Сардара. И до меня только сейчас доходит подлинный смысл его слов…

Я просто хотела, чтоб у меня не забирали ребёнка. А сейчас получается, что своими же руками намертво привязала его к Бладрии? Так что ли? Вздох.

И теперь, даже если я, по невероятному везению, смогу отсюда выбраться, он — нет?

— Я…

Судя по насмешливому выражению лица дракона, все мои мысли отразились на лице, и это его порядком развеселило.

— Отдыхай, жена, — произносит он, нагло рассматривая мою обнажённую грудь, которая сейчас занята малышом. — Я уезжаю. Надолго.

— Куда? — спрашиваю инстинктивно, чтобы прикинуть, сколько у меня времени прийти в себя и что-то предпринять.

Сардар усмехается:

— Есть дела в приграничных землях. Рассчитываю управиться за пару месяцев.

Он встаёт с кровати, но вместо того, чтобы уйти прочь, вдруг упирается рукой в подушку рядом с моей головой и нависает:

— Но, когда я вернусь, Лана, будь готова к тому, что мы продолжим с того, на чём остановились.

— Ах! — зажмуриваюсь и отворачиваюсь, но его губы властно прижимаются к моему виску, клеймя раскалённым поцелуем и царапая нежную кожу грубой щетиной.

Открываю глаза только когда шаги дракона стихают за спиной и за ним плотно закрывается дверь.

13. Свободна?

Алана, два месяца спустя.

Оказывается, жить можно не только в нервах и постоянном страхе, а в удовольствии. Радоваться каждому дню, наслаждаться каждой минутой.

Как выяснилось, маленький мужчина выматывает много меньше, чем взрослый. И постоянный недосып это сущий пустяк в сравнении с регулярными изменами. Я так отвыкла быть кем-то любимой и кому-то нужной просто так, потому что я — это я. И даже не задумывалась о том, насколько это важно. И только сейчас узнала и поняла, какое истинное счастье, когда ты для кого-то целый мир.

Сразу, как Сардар уехал, ко мне приставили новых фрейлин. Почему? Потому что прежние не справились со своими задачами. Кто это решил? Генерал Хард.

Ну, конечно. Он привык это делать — всё решать за меня, вот только меня порядком утомили новые лица вокруг. Не жизнь, а проходной двор какой-то. Хватит. Отказываюсь от помощи посторонних.

Не подпускаю к Рулэнду никого, кроме Борага. По какой-то причине Сардар не стал забирать целителя с собой, а оставил в замке. С тех пор Бораг регулярно наведывался ко мне, чтобы осмотреть и взвесить Рулэнда.

— С юным лордом всё в порядке, леди Хард, и прибавка в весе приличная, — констатирует он, возвращая мне сына, затем смотрит внимательно на меня и прищуривается. — А вот у вас усталый вид. И почему вы отказываетесь от кормилицы и няни?

— Потому что я вполне способна справиться со своим ребёнком сама, как и любая женщина! — проговариваю с ласковой интонацией и улыбкой, адресованными Рулэнду, которого сейчас пеленаю.

Я уже настолько приноровилась управляться с пелёнками, что смогла бы сделать это даже с закрытыми глазами!

Закончив, поднимаюсь и встречаюсь с прозрачно-серым взглядом целителя. Бораг склоняет голову, вроде бы соглашаясь, но на самом деле нет:

— Вы не любая женщина, миледи. Когда вернётся лорд Хард, от вас потребуется выполнение определённых обязанностей. Хотите вы того, или нет, ребёнка придётся на время кому-то поручать, и было бы неплохо, если бы вы заранее подобрали ответственное лицо на эту роль. Кому доверяете. Если этого не сделаете вы, то это сделает генерал Хард.

Понимаю, что он прав, но признавать не хочу. Внутри растёт чувство противоречия и жгучее желание протестовать. Скрещиваю руки на груди и вскидываю подбородок:

— Я уже говорила, и повторю снова: я доверяла Олии, верните мне её!

— А я в который раз вам отвечу, что это невозможно, — ровным голосом отвечает Бораг. — Единственная причина, по которой девчонку до сих пор не казнили — это отсутствие приказа генерала Харда, но когда он вернётся…

— Бросьте, Бораг! — устало закатываю глаза. — Я много думала об этом. Вы серьёзно верите, что это она? У каждого действия должен быть мотив! Здесь он какой? Я в упор его не вижу, а вы?

— Деньги порой пробуждают в нас самые низменные качества, миледи, и толкают на самые