– Хорошо, заканчивай, – неожиданно разрешил убийца, убирая от шеи мага лезвие. – У тебя есть ровно полчаса, а потом мы вернемся.

– Буду ждать, – невозмутимо кивнул старый мэтр, даже не обернувшись. Потом совершенно спокойно обвел глазами застывшую аудиторию и неестественно ровным тоном добавил: – Итак, продолжим. Кто может мне назвать ошибки, допущенные вашим коллегой при создании упокаивающего заклинания?

Конец урока, разумеется, прошел скомканно и бесполезно, потому что адептов мало занимал разбор чужих ошибок. Однако Лонер не допустил ни паники, ни лишних шепотков и железной волей подавил зародившееся волнение. После чего заставил-таки обескураженных адептов выдавливать из себя ответы, с редким для человека хладнокровием выдержал положенное время и отпустил нервно переглядывающихся студентов лишь тогда, когда снаружи издевательски тренькнул колокольчик.

Я поднялся из-за парты вместе со всеми и тут же смешался с толпой. Только, в отличие от однокурсников, уходить не спешил и при первой же возможности юркнул в потайной ход, вернувшись обратно к аудитории.

Не смутившись тем, что ее заперли изнутри, я со знанием дела сплел заклинание-отмычку. С сожалением убедился, что кто-то позаботился о том, чтобы она не сработала. Но, будучи существом настойчивым, вернулся в потайной ход, затем спустился на этаж ниже, вспоминая карту подземелий, и спустя каких-то пятнадцать минут нашел-таки лаз в нужное помещение через оставленную без присмотра подсобку, про которую обычно предусмотрительный мэтр, на мое счастье, напрочь позабыл.

Подкравшись к полуоткрытой двери, откуда доносились голоса вернувшихся насмов, я навострил уши.

Ну? Что там за скелеты в шкафу у старого друга?

– Напрасно ты попытался спрятаться, Кромм, – донесся до меня невыразительный голос одного из убийц. – Как видишь, для нас нет преград.

– С чего вы решили, что я собирался прятаться? – насмешливо отозвался Лонер.

– Неужели ты просто забыл? – вкрадчиво осведомился насм.

– Я помню о долге. Но вы все равно безнадежно опоздали.

– Почему? Ты ведь еще жив.

– А тот, ради кого я пошел на сделку, мертв. И долг ему значит для меня несоизмеримо больше, нежели то, что я обещал вам. Или вы забыли условия контракта?

У насмов, судя по раздавшемуся шипению, эти слова вызвали неодобрение.

– Ты обвиняешь нас в невыполнении условий? – после небольшой паузы прошелестел один из них.

Лонер усмехнулся.

– А ты как думаешь? Вы не смогли сохранить ему жизнь. А значит, с момента его смерти контракт стал недействительным. Поэтому я не считаю себя вам чем-то обязанным и не собираюсь платить за ваши ошибки. Я отошел от дел, только и всего. А объясняться с кланом… Увольте. Думаю, здесь все и так понятно.

На какое-то время в кабинете воцарилось тяжелое молчание, но потом один из убийц потребовал:

– Поясни.

– Что тут пояснять? – едва слышно вздохнул Кромм. – Пятьдесят с небольшим лет назад вы пришли ко мне с предложением о найме. И я вас нанял для одной-единственной цели.

– Согласно контракту мы должны были обеспечить сохранность твоей жизни и вашей гильдии. Но – и это было признано старейшинами клана обоснованным, вторая задача являлась второстепенной. Первую же мы выполнили – ты остался в живых.

– Но какой ценой, – горько прошептал старый некромант.

– Цена не имеет значения, – холодно отозвался насм. – Ты выжил. Значит, основная задача выполнена. Вторая оказалась невыполнимой.

– К несчастью, вы приняли за основную не ту задачу, – снова прошептал Лонер.

– Это в контракте не указано.

– Да. Только поэтому я вас не виню.

В аудитории снова воцарилось молчание. На этот раз – недоуменное.

– Винить? – наконец озадаченно переспросил кто-то из убийц. – Нас?!

– Теперь уже только себя, – горько откликнулся Кромм. – Если бы только я тогда сформулировал задачу более четко…

– Твоя гильдия была обречена на гибель.

– В то время ее для меня олицетворял один-единственный человек. И именно его-то вы не уберегли.

– Что за человек? – с неприятным шипением осведомился второй насм. – Ты не говорил о человеке. В контракте это не записано.

– Знаю. И в этом – моя вина. Не догадался. Не уследил. Не подумал. А человек был важным. Он мог бы сохранить гильдию. И если бы я понял это еще тогда, то ничего бы не случилось. Но в то время сохранность собственной жизни казалась мне более важной задачей.

До меня донесся еще один тяжелый вздох.

– А сейчас уже поздно что-либо менять.

В помещении снова стало тихо. Теперь уже надолго. Я смог подсмотреть в щелочку и убедиться, что Лонер за время моего отсутствия так и не успел сменить местоположение, а явившиеся по его душу наемники окружили опечаленного мэтра плотным кольцом, как будто старик мог куда-то сбежать.

Впрочем, оружие они на этот раз не стали демонстрировать. То ли Кромм их убедил в своей беспомощности, то ли они сами поняли, что мэтр не будет сопротивляться.

– Контракт пересмотру не подлежит, – наконец прервал тягостное молчание один из насмов. – За вторую задачу, как мы уже сказали, оплата не требуется. Оплатить ты должен лишь собственную жизнь.

– А если я не хочу? – ледяным тоном спросил Лонер, заставив меня сжать кулаки и стиснуть зубы. – Что, если я не собираюсь платить даже за нее?

– Тогда ты умрешь.

– Прямо сейчас?

– Возможно, – отчего-то насторожился убийца. – Тебя устраивает такая цена?

– Более чем, – кивнул старик. – Семьи у меня нет – все сгорели в войне. Друзей, наставников, учеников не осталось. Я ни к кому не привязан. Никому не нужен. Ничего не должен. Да и жизнь для меня давно уже в тягость. Если честно, вы окажете мне огромную услугу, если оборвете ее в качестве платы за ошибку.

– В чем дело, Кромм? Разве тобой не должна двигать месть? – почему-то нахмурился тот же насм. – Людям свойственно искать себе врагов. Ты проиграл в той войне – бывает. Но разве тебе не хочется отомстить за проигрыш?

Лонер медленно покачал головой.

– Я перегорел, разве не понятно?

– Ты сдался? – безжалостно уточнил убийца.

– А ты сам не видишь.

– Почему? Вроде как мэтров учат сражаться до конца.

Старик горько усмехнулся.

– Да какой из меня теперь мэтр? Бороться имеет смысл лишь тогда, когда у тебя есть шанс на победу, пусть даже призрачный. Но если ты лишен сил и даже тело тебя подводит, а рядом нет никого, кто поддержал бы в трудный миг, то любые надежды тщетны. Я понял это после полувека бессмысленных терзаний и безуспешных попыток вернуть то, к чему вернуться уже не суждено. Я калека, насм. У меня больше нет сил, чтобы бороться, и нет воли, чтобы удерживать в себе хотя бы надежду.