— Если у тебя нет других дел.

— Какие еще могут быть дела? К черту эти чемоданы! Пусть Люк их тащит, иначе зачем нужен мужчина в доме? Мы прямо сейчас отправляемся в Париж, — торжественно объявила она.

— Оно мне нужно прямо сейчас.

— Ты хочешь сказать, что вы собираетесь пожениться сегодня вечером? — недоверчиво спросила Симона и нахмурилась. — Это невозможно!

— Нет, я не пойду сегодня под венец. — В отличие от Симоны Габриель продолжала тащить свой чемодан. — Наверное, мне надо было сформулировать это как-то иначе, — вздохнула она и начала объяснять: — Сегодняшний вечер для меня очень важен — не менее важен, чем сама свадьба. Мне нужно такое платье, чтобы мужчина всегда его помнил, как и сам день. И еще я хочу сделать высокую прическу. Конечно, мне еще не помешает немного смелости, но тут ты, боюсь, можешь оказать мне только моральную поддержку.

— Так бы сразу и сказала, — пробормотала Симона и ухватилась за ручку чемодана. — Куда Люк собирается тебя пригласить?

— В скалы.

У скал, расположенных за замком, была богатая история. Во время военных действий они служили убежищем для людей, а иногда становились им самым настоящим домом. Каменные стены были испещрены именами побывавших там. Габриель точно помнила место, где она выцарапала свое имя.

— Можешь рассчитывать на мою помощь, — с готовностью согласилась Симона. — Но с одним условием.

Габриель настороженно взглянула на нарочито невинное лицо подруги, подозревая, в чем состоит ее условие.

— Конечно, я тебе все расскажу, — вздохнула она и усмехнулась: — В общих чертах.

Габриель не была здесь семь лет, но стоило ей очутиться в узком проходе, как она все вспомнила. Она точно знала, где ее ждет Люк. Небольшой фонарь, который Габриель захватила с собой, оказался как нельзя кстати: ее туфли на высоких каблуках не были рассчитаны на прогулки в скалах. Как и белое льняное платье с широкими бретельками и рядом мелких пуговиц, начинавшихся от горла и заканчивавшихся почти у самого подола. В скалах было прохладно, но Габриель так волновалась, что почти не ощущала холода.

Люк уже ждал ее в маленьком гроте, в углу которого стояли деревянный стол и пара стульев. Завидев ее, он не пошевелился. Только блеск глаз выдавал степень его нетерпения.

— Осторожнее, не подверни ногу, — предупредил он.

— Мог бы и помочь, — пробурчала Габриель.

— Если бы ты видела себя со стороны — белое видение с фонариком в руке, — ты бы поняла, почему я не в силах сдвинуться с места.

Габриель остановилась перед ним. Люк не сделал попытки привлечь ее к себе или поцеловать. Сказал лишь:

— Знала бы ты, чего мне стоит не прикасаться к тебе.

— Я вижу, — прошептала она.

— Что ты видишь? — низким, сексуальным голосом поинтересовался он.

Габриель охватила дрожь желания.

— Что мне опасно находиться рядом с тобой.

— Так и есть.

Люк подхватил ее на руки так неожиданно, что у Габриель пресеклось дыхание.

— Что ты хочешь? — спросила она задыхающимся голосом.

— Все, — не колеблясь ответил Люк.

— А что ты готов отдать за это?

— Все.

Габриель прижалась к нему, обняла его за шею и со смехом заявила:

— Слова настоящего фанатика. Может, мне следует тебя опасаться?

— Может быть.

— Ну, а я не боюсь, — храбро бросила Габриель. — Я готова дать тебе все и взять все, что ты захочешь мне дать.

— Фортуна любит смелых, — провозгласил Люк. В глазах его вспыхнуло черное пламя, когда Габриель провела пальчиком по его резко очерченной скуле и остановилась на губах.

— Почему ты купил виноградники? — спросила вдруг она.

— Для тебя.

Габриель закусила губу.

— У меня есть предложение получше. Партнерство.

— Согласен, — немедленно откликнулся Люк.

— Тогда женись на мне, — предложила она.

Люк сжал ее в объятиях:

— Передумала?

— Не передумала, а продумала, — поправила Габриель и, видя непонимание в его глазах, тихо добавила: — Ты не сказал главного.

— Что люблю тебя? — тут же уточнил он. Она кивнула. — Я ждал тебя семь лет. Разве это не доказательство любви?

— Доказательство, но…

— Но вам, женщинам, требуются слова, — с улыбкой продолжил он.

— Вот именно, — улыбнулась в ответ Габриель, легонько касаясь его губ.

В глазах Люка зажглись лукавые искорки.

— Дамы начинают.

— Какой воспитанный, цивилизованный мужчина, — промурлыкала Габриель, приступая к расстегиванию пуговиц на его рубашке. Она не отказывала себе в удовольствии поцеловать каждый участок обнаженной кожи.

— Если ты продолжишь в том же духе, тебе придется согласиться с тем, что ты поторопилась с выводами по поводу моей воспитанности, — хрипло предупредил Люк.

— А я не пожалею? — прошептала Габриель. Вместо ответа, Люк прижался к ее губам в таком страстном, таком долгом поцелуе, что у нее закружилась голова. — Я люблю тебя, Люк, — торжественно произнесла она.

— Не больше, чем я люблю тебя.

Габриель тихо засмеялась:

— А вот теперь мне требуются доказательства.

И Люк доказал.