— Господин Герой, господин Герой, — услышал вдруг Генрих чей-то шепот. Он оглянулся — рядом стоял Капунькис.

— Скажите, пожалуйста, вас случайно зовут не Генрих? — несколько испуганно спросил глюм, готовый в любой момент дать стрекача.

Генрих промолчал.

— Нет, пожалуйста, скажите. Мне интересно… Вы так похожи на одного человека… Ну прошу вас, скажите. Я честное слово никому вас не выдам! — зашептал глюм.

— Да, Капунькис, это я, — вздохнул Генрих, решив, что будет обидно, если он погибнет и имя Героя останется неизвестным.

— Я сразу заподозрил, что это ты! — радостно заорал во все горло Капунькис. — Только не поверил себе. А кто б поверил? Ведь я тебя знаю: мы ж с тобой друзья! А друзья не могут быть Героями! Если они живут рядом с тобой — какие ж они Герои? Это ж тогда любой может считаться Героем. Нет, думал я, Герой — человек особенный, он не может быть таким, как другие люди. А как ты надел доспехи, тут я и понял, что Герой с виду — самый что ни на есть обыкновенный человек. Да! Самый обыкновенный. Только сердце у него ужасно храброе и бесстрашное.

— Тише, тише! — шикнул на него Генрих.

— Я с тобой полечу, — уверенно сказал Капунькис. — Я не могу оставить тебя одного.

— У тебя отважное сердце, малыш, но, извини, уж я обойдусь как-нибудь без тебя. Ты даже меча не имеешь…

— Имею! Имею! — радостно зашептал глюм. — Я все вещи собрал.

Он показал Генриху небольшой мешочек.

— А один знакомый гном подарил мне свой шлем!

— Нет, Капунькис, — сурово сказал Генрих. — Никуда ты не полетишь. Не хватало еще, чтобы ты погиб. Я ведьмам скажу, чтоб тебя не брали.

— Вот, значит, какой ты, — обиженно сказал глюм и, отвернувшись от Генриха, полез в подвальное окно.

Конечно, Генриху очень хотелось, чтобы рядом был друг. Но идти на смерть самому и волочить за собой друга… Нет! Генрих не хотел быть похожим на Клауса Вайсберга!

Над головой Генриха раздался негромкий шелест. На снег опустилась ведьма. Ей было лет под сорок, но из-за огромного слоя безвкусно наложенного макияжа выглядела она на все пятьдесят.

— Садитесь позади меня, господин Герой, да покрепче держитесь — мы полетим быстро, — сказала она.

Генрих с опаской оседлал метлу; за ведьму держаться он не стал — ведь Герой как-никак. Вцепившись одетыми в металлические перчатки руками за палку, на конце которой находилась связка прутьев, Генрих сказал:

— Я готов.

Ведьма что-то прошептала — метла начала медленный вертикальный взлет. Генрих что было сил сжал бедра — удержаться на узкой, круглой ручке метлы было ужасно тяжело: туловище прямо рвалоеь к земле, а ноги тянулись к небу. «Вот уж смеху будет, если я упаду с метлы и разобьюсь, так и не добравшись до Безе-Злезе», — невесело подумал Генрих.

Когда они с ведьмой поднялись на полтора метра над землей, кто-то внезапным прыжком оказался у Генриха за спиной и обнял его. Обернувшись, Генрих увидел улыбающегося во всю рожицу глюма.

— Я ведь сказал, что не брошу тебя! — сказал тот.

«Как хорошо, что он полетел со мной! Вдвоем всегда веселее», — с благодарностью подумал Генрих, но вслух ничего не сказал.

Ведьма задрала передок метлы — земля стремительно ушла вниз. От скорости у Генриха захватило дух. Он с трудом заставил себя глянуть под ноги. Домики под черепицей, петлистые улицы, да и сам Регенсдорф показались ему ненастоящими, игрушечными, населенными человечками, размером с палец. Разглядывая городок, Генрих подумал, что в эти минуты никому из нескольких тысяч жителей Регенсдорфа и в голову не приходит, что над ними пролетает странная троица: ведьма, мальчик в доспехах и глюм — мохнатое ушастое существо. Но даже если бы люди и смогли их увидеть, то они бы ни за что не поверили собственным глазам, потому что в их жизни нет места ни ведьмам, ни глюмам, ни рыцарям, тем более летающим на метле.

«Ах, если б Альбина смогла увидеть меня сейчас! Она бы точно раскаялась. А может… может… даже в меня влюбилась! В рыцарей всегда влюбляются, — тут Генрих почему-то вспомнил Клауса. — Ас другой стороны, хорошо, что Альбины в городе нет. После моей гибели Клаус наверняка попытался бы с ней примириться. Этот гад так просто не отступит — он настырный, хуже назойливой мухи, — Генрих вздохнул. — Кто знает, смогла ли бы Альбина устоять перед его слюнявым поцелуем еще раз… Тьфу! Что за глупости лезут мне в голову… Вот уж действительно дурак: направляюсь на верную смерть, а думаю о какой-то ерунде!»

Внизу показались огни аэропорта. Чтобы лучше рассмотреть аэродром и стоящие на земле самолеты, Генрих наклонился, и в этот момент над летящей троицей пронесся авиалайнер. Ведьма никак не прореагировала на стальную громадину, взблескивающую сигнальными огнями, Капунькис вскрикнул и отпустил Генриха, а Генрих, напуганный неожиданным оглушительным ревом двигателей, пошатнулся, тут же потерял равновесие и перевернулся на метле вниз головой. Если бы не скрещенные ноги, он полетел бы камнем к земле, и это было бы наверняка последним приключением в жизни мальчика.

— Держу! Держу! — закричал глюм, хватая Генриха за ноги. — Кто-нибудь, помогите!

Однако скорость полета была так велика, что крик Капунькиса уносился ветром назад, и ведьма, низко наклонясь, продолжала править метлой как ни в чем не бывало. Генрих попытался дотянуться до метлы, но не смог: доспехи тянули вниз, а меч цеплялся за ветер, точно якорь.

— Хватайся! — выкрикнул Капунькис; малыш отпустил ноги Генриха и протянул ему руку.

Генрих с ужасом почувствовал, как закованные в латы ноги разъезжаются.

— Не то! Не то! За ноги держи! Сам я не могу — они разъезжаются! — в панике заорал он.

— Я понял! Понял! — отозвался глюм. Он всем телом навалился на железные башмаки Генриха, при этом лицо маленького человечка покраснело от напряжения.

«Только бы удержал, только бы малышу хватило сил», — думал Генрих, снова и снова пытаясь дотянуться до метлы. Увы, как всегда бывает в таких случаях, ему каждый раз не хватало до обидного мало — какой-то парочки сантиметров.

Впереди показался лес. Ведьма начала снижение. С приближением к земле ветер стал сильнее.

«Господи, если она полетит еще ниже, я непременно разобью башку о деревья! — пронеслось в голове Генриха. — Вот уж будет подвиг — всем подвигам подвиг… Господи, я смогу, я должен дотянуться!» — Мальчик собрал все силы, стиснул зубы и так рванул вверх, что даже голова закружилась от притока крови.

И на этот раз получилось! Генрих ухватился за метлу вначале одной рукой, затем двумя, да так крепко сжал закованные в металлическую перчатку пальцы, что оставил на деревяшке глубокие вмятины. Теперь никакая сила не смогла бы скинуть Генриха с метлы, разве что отрубив ему перед этим руки.

Ведьма вдруг поджала ноги и, не оборачиваясь, что-то коротко выкрикнула. Из-за шума ветра Генрих слов не разобрал и, лишь получив скользящий удар по спине, понял, что ведьма могла сказать: «Осторожно!» Глянув через плечо вниз, мальчик похолодел: назад стремительно удалялась верхушка толстенного дерева.