цветов радуги, пару летних курток на вешалке и пустую доску-ключницу в виде сердечка.

Йенс прошел чуть глубже и осмотрелся. Прямо перед ним была спальня. Виднелась белая кровать, застеленная голубым бельем. Косые лучи солнца проникали с улицы сквозь жалюзи.

Справа находилась ванная, дверь в которую тоже была открыта. Не сходя с места, Йенс увидел свое отражение в зеркале над раковиной. Сам он заглянул в спальню, а Карину знаком попросил проверить ванную. Ни там, ни там никого не оказалось.

Тогда они вдвоем вошли в гостиную, расположенную слева. В нише по правую руку была кухонька. Напротив – большое окно с задернутыми шторами. На маленьком деревянном столике всего в двух шагах от Йенса лежала картонная коробка из пиццерии. Судя по всему, неоткрытая.

Поскольку в квартире, очевидно, никого не было, он отпустил рукоять пистолета, подошел к столику и, взяв шариковую ручку, попробовал поддеть крышку коробки. Но просто так она не открылась. Чтобы заглянуть внутрь, нужно было вынуть клапан из прорези.

На остывшей нетронутой пицце лежал флайер службы доставки «Food2You» (Йенс такой не знал), к которому прилагались два сертификата на десять евро.

В кухне Карина нашла пеструю чашку с зеленовато-черной жидкостью и чайным пакетиком. Напиток, оставленный кем-то, успел завариться слишком хорошо. Сумочку, лежавшую на этажерке, Карина передала Йенсу. Там были документы Виолы Май (паспорт, водительские права, медицинская страховка) и кошелек, в котором оказалось чуть меньше сотни евро.

«Девушка покинула квартиру, не притронувшись к купленной еде и оставив дома все то, что люди, выходя, обычно берут с собой…» – подумал Йенс и вслух произнес:

– Где ее телефон?

– Позвони еще раз, – предложила Карина.

Он так и сделал. Из-под коробки с пиццей раздался звонок. Карина отодвинула ее. Экран смартфона горел, как сигнальный огонь.

6

Детство

Неприкаянность была для мальчика привычным состоянием. Он рос, не задерживаясь подолгу на одном месте и ни с кем не успевая сблизиться. Родители постоянно переезжали. Как несчастные кочевники, они нигде не пускали корней, а если и пускали, то сами же обрывали нежные молодые побеги.

На этот раз семья поселилась не в квартире, а в одиноком домике за городом, и пятнадцатилетний мальчик прекрасно понимал почему: здесь ночные крики и отвратительные дневные скандалы никому не будут слышны. Родители могли чувствовать себя свободно. Дом был старый и ветхий, но с большим количеством маленьких комнат, так что у мальчика впервые в жизни появилась собственная спальня, расположенная далеко от родительских, под крышей, – сырая и темная, с низким скошенным потолком. В первые ночи, когда мальчик слышал отцовские вопли, доносившиеся снизу, ему ужасно хотелось, чтобы мать, как раньше, прошла мимо его кровати – хотя бы просто так, не останавливаясь. Он скучал по тому движению воздуха, которое она производила, пробегая из комнаты в комнату, по ее запаху и даже по легкому подзатыльнику в наказание за щелканье языком.

Здесь, наверху, ничего этого не было, и мальчику стало казаться – так отчетливо, как никогда раньше, – что и его самого больше нет.

Он стал часто выходить из дома и пропадать до глубокой ночи. Родители не проверяли, спит ли их сын. Свободы у него было более чем достаточно.

Тот вечер выдался теплым. В воздухе пахло летом и травой, сухой почвой и сосновым лесом, находившимся неподалеку. Поскольку было еще достаточно светло, мальчик пересек заросший участок и вышел на проселочную дорогу, которая вела к Черным горам. Черные горы… Это название ему нравилось.

Через десять минут он оказался у ограды большого конного двора. Люди, жившие там, были его единственными соседями, но, естественно, не общались с ним. Никто не хотел иметь дело с сыном таких родителей.

Мир богатых отделялся от мира бедных двухметровым сетчатым забором с воротами, через которые всадники выезжали на прогулки по полям и лесам. Мальчику нравилось наблюдать за наездниками, особенно за одной девочкой. Надеясь сегодня снова ее увидеть, он спрятался в березовой роще – густой и как будто заколдованной. Воздух там был сладким, а свет – зеленоватым. Как только мальчик уселся под одним из деревьев, его окружили всевозможные насекомые, но он не стал их отгонять. Они ему не мешали. Некоторые даже казались очень красивыми. Он отрывал им лапки и крылышки, чтобы посмотреть, что они будут делать.

Через десять минут послышался топот копыт – кто-то скакал по грунтовой дороге, соединяющей конный двор с лесом. Мальчик пригнулся, постаравшись слиться с березовой рощей в единое целое, стать чем-то вроде растения. Через плотный занавес листвы он внимательно наблюдал за воротами.

Светловолосая девочка наверняка была дочерью хозяев. Ей было столько же лет, сколько ему, и они учились в одной школе. Но на переменах их разделяло огромное расстояние, всегда существовавшее между ним и красивыми девочками. Она даже ни разу не взглянула в его сторону.

Наездница прямо сидела в седле, пружиня в такт движениям коня. На ней были облегающие серые брюки, зеленая кофточка без рукавов и черный шлем, из-под которого выглядывала длинная светлая коса. Мальчик смотрел как завороженный.

Выехав на грунтовую дорогу, девочка повернула направо и поскакала в сторону леса. Поле, вдоль которого она двигалась, наполовину скрыло ее. Тогда мальчик вылез из своего зеленого шатра и поспешил за ней. Поскольку лошадь шла не галопом, всадницу можно было догнать.

Он бежал, обливаясь потом и не обращая внимания на слепней, которые кружили над ним и то и дело жалили его. Их болезненные укусы напоминали ему о том, что он жив, он пока еще не исчез из этого мира.

Наездница теперь скакала по прямой и, чтобы не попасться ей на глаза, нужно было держаться как можно ближе к краю поля. Отсюда мальчик увидел, как лошадь забеспокоилась: начала метаться из стороны в сторону, размахивать хвостом. Девочка попыталась утихомирить животное. За сотню метров до мальчика донесся ее ласковый голос. По обрывкам слов, которые до него долетели, он понял: она испугалась.

Внезапно лошадь сделала мощный скачок вперед. Всадница не ожидала этого. Вылетев из седла, она упала головой и спиной на засушенную солнцем почву. Обезумевший конь поднялся на дыбы, грозя затоптать свою хозяйку, лежавшую неподвижно.

Мальчик подбежал, стал кричать и размахивать руками, чтобы отогнать животное. Конь заржал и ускакал, подняв облако пыли.

Глаза девочки были закрыты. Она казалась мертвой. Мальчик запаниковал. Он не знал, что делать. Упав рядом с ней на колени, с отчаянием в голосе окликнул ее и тронул за плечо. Она не отреагировала.

Вдруг ему вспомнилось, как в подобных случаях