плакал, как ребёнок, но на его губах играла улыбка.

— Идите к нам… — упрашивали люди за периметром. — Вы должны нам верить… Мы хотим вам помочь…

Но эти призывы были не для него. Хесс сказал ему повернуть направо, и он повернул, дошёл до дома Маргариты, повернул налево, миновал дом Валентины и скоро добрался до периметра. Дворы тут граничили с пустошью, люди отсюда убрались, и можно было не опасаться, что кто-то заметит его в подозрительной близости от чёрного песка.

— Иди налево и смотри, Иннокентий, — сказал Хесс. — Она уже рядом.

Он пошёл вдоль периметра, внимательно разглядывая бесцветных людей. Вот какой-то старик в восточном халате. А вот молодая женщина в одном нижнем белье. Мальчик в шортах и с пионерским галстуком на шее — галстук, правда, был не красным, а серым. А вон настоящий атлет с бугрящимися мышцами, выпирающими из-под чёрной футболки, правая рука сплошь покрыта татуировками. Вон две девочки-близняшки. Солдат в галифе и гимнастёрке. Бородатый мужик похожий на пирата…

А это — мама!

Бесцветные умолкли. Хесс произнёс:

— Тебе пока нельзя дотрагиваться до неё, Иннокентий.

Кеша кивнул, отчаянно борясь с желанием броситься к маме, обнять её. Как же он соскучился!

— Я так ждала тебя… — промолвила она. — Так ждала… Благодаря тебе я здесь. Ты подарил мне жизнь… Подарил вечность…

— Мама! — всхлипнул Кеша, пряча лицо в ладонях.

— Не плачь, не плачь, сынок. Мы скоро будем вместе… очень скоро… И ты забудешь, что такое печаль.

Кеша вытер слёзы ладонью.

— Мне не терпится обнять тебя, мама.

— Всему своё время. Сделай то, что требуется, выполни свою миссию, помоги остальным людям стать частью этого прекрасного мира, и мы снова будем вместе.

— Я всё сделаю, мама! — с пылом произнёс Кеша. — Всё сделаю, не сомневайся!

— Знаю, сынок, знаю. И не сомневаюсь. Я буду ждать тебя, — она отступила и начала растворяться в сумерках. — Мы все будем ждать тебя… будем ждать…

Исчезла.

Бесцветные снова принялись дружно убеждать:

— Идите к нам… Мы хотим помочь…

Как же Кеша им завидовал. Все эти люди уже с Хессом. Они и есть Хесс. А он вынужден топтаться на пороге.

Вынужден?

Топтаться?

Ему вдруг стыдно стало за свою зависть. Хесс доверие оказал, попросил об услуге, а он, видишь ли, «вынужден»! Это плохое слово, очень плохое, вредное! Никто его не вынуждает! И он, Иннокентий, вовсе не топчется на пороге, а идёт уверенным шагом по сложному пути! Потому что так надо, потому что так нужно другу!

Кеша развернулся и зашагал прочь от периметра — окрылённый, полный надежд. В голове пульсировал вопрос: как заставить людей выйти к Хессу? Может, пожар устроить?.. Нет, это плохая идея. В огне может кто-нибудь погибнуть, а это недопустимо. К тому же, пламя не будет с дома на дом перекидываться, ведь ветра-то нет. Попробовать каждого по отдельности убедить, что люди за периметром говорят правду и не желают никому зла? Тоже сомнительная идея…

Он увидел впереди возле кучи горбыля женщину в красной куртке. Кеша пригляделся и узнал её. Это была тётя Катя Синицына. Он иногда помогал ей — то сумку с продуктами донесёт, то покосившуюся дверцу в шкафчике на кухне починит, то воды принесёт, то рухлядь какую-нибудь на свалку вынесет. По собственной инициативе помогал: «Может, помощь какая нужна, тёть Кать? Если что, вы обращайтесь, я рядом…» И деньги за услуги никогда не брал принципиально. Одинокая она, кто ещё поможет?

Женщина увидела Кешу и двинулась в его сторону. Она сильно хромала и постанывала при каждом шаге.

— Кеша! — позвала тётя Катя. Она была на грани истерики. — Да что же это творится-то, Кешенька? Что творится? Ты видел самолёт? Ужас, ужас! У меня чуть сердце не остановилось! Что это было, а? Я так перепугалась, что аж под крыльцо забралась. Ногу гвоздём распорола.

— Я вам помогу, тёть Кать, — елейным голосом заверил Кеша.

Он напряжённо глядел по сторонам. По близости никого, а в окна никто не смотрит.

— Спасибо, Кешенька, — расчувствовалась женщина. — Чтоб я без тебя делала. Ты только помоги мне до Витальки доковылять. Там, кажется, сейчас и Маринка, и Валера с Вероникой. Я лучше с ними буду.

— Конечно, тёть Кать, конечно, — сказал Кеша. — Я помогу. Давайте, я под руку вас возьму.

Он быстро поступил к ней, грубо развернул, зажал рот ладонью и поволок к периметру. Какое-то время она даже не пыталась вырываться, как будто ещё не осознала, что произошло, а потом задёргалась, закричала, но зажимающая рот ладонь превратила крик в глухое мычание.

— Простите, тёть Кать, — бормотал Кеша. — Простите, но так надо… Мне жаль, что приходится вот так… Мне очень, очень жаль. Скоро вы всё поймёте и простите меня… Уже скоро, потерпите…

Он тащил женщину по узкой дорожке между оградами дворов. Сердце бешено колотилось, в глазах горел страх. Что если его заметят, схватят? Деревенские ведь на части разорвут, они и так на нервах! Не только за себя опасался — боялся Хесса подвести.

Тётя Катя хрипела, брыкалась, пыталась оторвать ладонь от лица. Кеша взмок — всегда сильно потел, когда волновался. Пухлые щёки дрожали, на лбу вздулась вена.

— Ещё немного, — подбадривал он себя. — Скоро всё закончится. Мы уже близко.

Вот и периметр. Сумеречные люди застыли в ожидании, вытянув руки: дай, дай её нам! Дай!..

Кеша пересёк границу, швырнул тётю Катю в объятия мрачных людей. Они сразу же плотно обступили её со всех сторон. Отчаянный крик женщины продлился всего секунду, а потом превратился в долгий шипящий звук, словно из воздушного шарика медленно выдавливали воздух.

Кеша вытер потное лицо рукавом свитера. Он дышал так, будто марафон пробежал, и кривил губы в своей оригинальной улыбке грызуна.

Справился!

Рискнул и справился!

— Молодец, Иннокентий, — услышал он голос Хесса. — Ты всё сделал отлично. Но будь осторожен, впредь не рискуй понапрасну, ты нужен мне, нужен маме, нужен моему миру. Будь осторожен, но не забывай, как сильно я страдаю. Я не могу долго ждать.

— Я буду осторожен, — пообещал Кеша, чувствуя, как подступает мандраж.

Сумеречные люди отстранились от тёти Иры — это было похоже на то, как если бы вокруг неё распался чёрно-серый кокон. Женщину трясло, и выглядела она теперь так же невыразительно, тускло, как и остальные люди за периметром. Но вот её перестало трясти. Несколько секунд она стояла без движения, потом повернула голову вправо, влево, остановила взгляд потемневших глаз на Кеше.

— Спасибо, Иннокентий, чтоб я без тебя делала, — прошелестела тётя Катя. — Теперь я всё понимаю и в этом мне