же молодая женщина изменилась. Блёклая стала, как отражение в мутном зеркале. И даже халат её утратил былую яркость. Как и у остальных людей по ту сторону периметра, глаза Анфисы напоминали стекляшки, за которыми скрывалась бездонная пропасть. В них не было ни малейшей искры осмысленности.

Женщина подошла к границе. Несколько секунд мышцы на её лице подёргивались, и это было похоже на нервный тик, но так же казалось, что она неумело пытается отобразить какую-то эмоцию. И, в конце концов, у неё получилось — губы сложились в улыбку. В тот же миг улыбнулись все остальные бесцветные люди — одновременно, словно у них был один разум на всех. Улыбки на серых лицах выглядели неестественно, чуждо и даже зловеще. Будто какая-то посторонняя сила растянула сотни ртов, приподняла уголки губ.

— Я жива, — сообщила Анфиса деревенским. — Вы видите, что я жива, — её голос был громким и походил на шелест листвы при сильном ветре. — И я больше не безумна… Вчера мне было так плохо, а сейчас я счастлива… Меня спасли, излечили. Вы тоже должны спастись! Идите к нам, не бойтесь!

— Идите к нам… — дружно подхватили сумеречные люди. За их спинами на чёрном песке продолжали возникать и исчезать фосфоресцирующие ручейки.

— Почему вы боитесь? — на лице Анфисы появилось жуткая пародия на удивление. — Мы же видим, что вы боитесь… Это неправильно, вы не должны бояться… Не должны…

Деревенские молчали. Никто больше и шагу не сделал в сторону пустыни. Бесцветные люди своими призывами хотели добиться доверия, но получили обратный эффект.

Анфиса повернулась всем корпусом, вперила пустой взгляд в Маргариту, которая вместе с Валентиной стояла метрах в тридцати от границы.

— Вчера спаслась не я одна, — прошелестела Анфиса. — Кое-кто очень хочет встретиться со своей хозяйкой… Маленькая белая собачка очень соскучилась по своей хозяйке…

Из сумерек появилась Биба. Медленно переставляя лапами, она подошла к Анфисе, вильнула хвостом.

— Позови свою хозяйку, — попросила Анфиса.

— Позови… позови… — сказали сумеречные люди.

Биба тявкнула пару раз, и этот звук больше был похож не на лай собаки, а на карканье вороны.

Маргарита прижала ладони к щекам и подалась вперёд.

— Бибочка! Моя Бибочка! — произнесла она тонким голоском, в котором слышались плаксивые нотки. Взглянула на Валентину. — Это ведь Биба! Это моя Биба!

Собачонка ещё раз тявкнула — надсадно, как-то вынужденно.

— Лучше не подходи к ней, Марго, — предостерегла Валентина. — Она какая-то… не такая.

Маргарита захлопала мокрыми от слёз глазами.

— Но это же моя собака! — в её голосе звучало возмущение. — Это моя Биба! Ты же видишь, Валь! Она зовёт меня.

Люди по ту сторону границы произнесли:

— Подойди к ней… Она соскучилась… Подойди и забери её… Она хочет, чтобы ты её погладила, — и снова одновременные кукольные улыбки на сотнях лицах. — Подойди, ты ведь хозяйка…

Маргарита приблизилась на несколько шагов, позвала:

— Бибочка, иди ко мне! Ну же, девочка!

Собака оставалась за периметром, лишь хвостом вяло вильнула.

Валентина, превозмогая страх, быстро подошла к Маргарите, схватила её за руку.

— Не подходи к ней, прошу! Не будь дурой! Ты же видишь, тут что-то не так.

К ним подошли Борис и Виталий, и тоже принялись отговаривать. Баба Шура истерично выкрикнула издалека:

— Это не люди! Вы посмотрите на них, это же не люди! Я вижу в них зло! Не приближайтесь к ним, они утащат вас в ад!

Деревенские загомонили, кто-то начал отступать к дворам, некоторые скрылись в домах. Марина прижимала к себе Капельку и нервно гладила её по голове.

— Неправда! — зашумели бесцветные. Их лица одинаково задёргались. — Мы пришли, чтобы помочь… Мы спасли Анфису и собаку… Идите к нам, не бойтесь…

Биба тявкнула.

Маргарита посмотрела на Валентину с недовольством, высвободила руку, проговорила капризно:

— Я должна её забрать! Она ждёт! Это моя собака!

Бесцветные отошли от болонки на приличное расстояние, как бы показывая, что не замышляют никакой агрессии.

— Иди, не бойся… Твоя собака ждёт тебя… Она соскучилась…

— Я должна! — упрямо заявила Маргарита. — Я просто возьму Бибу и сразу же вернусь.

Валентина беспомощно развела руками, потупила взгляд. Борис с Виталием мрачно переглянулись, но ни слова не произнесли.

— Не приближайтесь к ним! — снова выкрикнула баба Шура. — Они утащат вас… — она поперхнулась, раскашлялась.

Маргарита пошла к периметру. Оглянулась, словно ожидая, что кто-нибудь последует за ней, но никто с места не сдвинулся. Она зашагала дальше, делая маленькие шажки. Сумеречные люди отошли ещё от собаки, будто говоря: «Смотри, мы не собираемся нападать. Не бойся нас».

Маргарита приблизилась к границе, позвала жалобно:

— Бибочка, ко мне… Ну, иди же, пожалуйста, девочка. Почему ты не идёшь? Это же я. Пойдём домой, я тебе что-то вкусненькое дам.

Собака уселась на чёрный песок, подходить она не собиралась. Маргарита опасливо поглядела на сумеречных людей, затем крадучись, готовая в любую секунду броситься прочь, пересекла границу.

— Ах ты моя собачка! Моя Бибочка…

Она взяла её на руки, сразу же вскрикнула, разжала пальца. Биба шлёпнулась на песок, отбежала, тявкнула. Маргарита, морщась от боли, быстро вернулась обратно за периметр, направилась к Валентине, Борису и Виталию. Те двинулись ей навстречу.

— Жжётся! — чуть не плача, сказала Маргарита. — Больно!

— Что случилось? — выпалила Валентина. — Марго, что произошло?

— Я… я взяла её, а она… Мне руки обожгло! — всхлипнула Маргарита. Она уставилась на свои ладони, на них были видны тёмные пятна. — Что это? Я взяла её на руки и меня обожгло! Мне нужна вода! Я должна вымыть руки!

— Пойдём, Марго, пойдём, — Валентина потянула её в сторону домов.

Борис посмотрел на сумеречных людей и подумал, что баба Шура была права. Они, может, и не демоны из ада, но подходить к ним нельзя ни в коем случае. Хотя он и так не собирался.

— Мы не виноваты, — заговорили бесцветные. — Этого не должно было случиться… Мы не хотели ей навредить.

Но едва ли кто-то из деревенских им теперь верил. Борис посмотрел на Виталия.

— Лучше нам ночь дома переждать, как думаешь?

— Согласен, Борь.

— Не бойтесь нас… — шелестело сумеречное пространство. — Вы погибнете, если мы вам не поможем… У вас закончится вода и еда и вы умрёте… Идите к нам, больше не будет никакой боли, мы обещаем…

Борис с Виталием развернулись и зашагали по полю прочь от периметра. Наступила тишина, но продлилась она недолго.

Прозвучал голос:

— Борис! Боря! Братик! Пожалуйста, не уходи!

В голове Бориса резко помутнело, грудь, словно железным обручем стянуло. Он застыл на месте.

— Вернись, Боря, не уходи! Я так мечтала тебя увидеть! — голос был шелестящий, но всё же в