Фрэнк Шлезингер из Аллеганской обсерватории в Пенсильвании разослал опросник, составленный при его участии в поезде. Его получили все 15 членов комитета и примерно столько же человек, не входивших в комитет, но выбранных по причине их серьезного интереса к классификации или опыта в этой сфере – в первую очередь Энни Кэннон, Вильямина Флеминг, Антония Мори и Эйнар Герцшпрунг, тот самый датский астроном, который так приветствовал подход мисс Мори.

Опросник начинался с подведения итогов импровизированного заседания комитета на Маунт-Вилсон под конец конференции «Солнечного союза». С учетом того, что все присутствовавшие одобрили дрейперовскую классификацию как самую продуктивную из когда-либо предлагавшихся, первый вопрос звучал так: «Согласны ли вы с этим мнением? Если нет, то какую систему вы предпочитаете?»

Ответы, поступавшие в течение следующих нескольких месяцев, в подавляющем большинстве, как и следовало ожидать, склонялись в пользу системы Дрейпера. Ее поддержал даже Герцшпрунг, хотя у него были определенные замечания в ответе на второй вопрос: «В любом случае, какие возражения против дрейперовской классификации у вас возникли и какие поправки вы предлагаете?»

Здесь мишенью ряда астрономов оказались алфавитные обозначения системы. Скучные обозначения типа A и B, как им казалось, не давали наглядного представления, в отличие, например, от системы, созданной в 1899 году Норманом Локьером, где каждая категория обозначалась именем типичной для нее звезды. Так, Процион, желтоватая звезда в созвездии Малого Пса, определяла «проционовую группу» – термин громоздкий, но выразительный.

Ни Пикеринг, ни миссис Флеминг, вводя буквенные обозначения, не рассматривали их как заданные раз и навсегда – скорее, как нейтральные символы, которые легко заменить названиями, как только начнет просматриваться смысл. Однако многолетнее использование наполнило эти буквы смыслом. По крайней мере, в Гарварде упоминание A мгновенно ассоциировалось с альфа-звездой типа Альтаира в созвездии Орла – с бело-голубым светом и беспримесными водородными линиями в спектре.

Среди тех астрономов, которых устраивали заглавные буквы, были такие, кто сетовал на отсутствие алфавитного порядка в дрейперовской системе. Последовательность O, B, A, F, G, K, M казалась им нелепой или произвольной, как будто ничего не значащей. Мисс Мори решительно отвергала ее – не только по эстетическим соображениям, но и потому, что была убеждена: категории в их нынешнем порядке отражают реальный ход звездной эволюции. «Подавляющее преобладание» классов O и B в туманных областях Ориона и Плеяд, говорила она комитету, доказывает, что звезды рождаются из газовых туманностей горячими и бело-голубыми. Старея, они остывают, становятся белыми, затем желтыми, а под конец своих дней, совсем одряхлев, красными. Поэтому цифры или буквы, обозначающие каждую стадию, должны отражать непрерывное течение жизни звезды.

Астрономы, разделявшие эволюционный подход мисс Мори, обычно называли белые звезды «ранними», а красные – «поздними». Их противники настаивали на цветовых обозначениях и предостерегали от привязки классификации к эволюционной теории. Самый молодой член комитета Пикеринга, Генри Норрис Рассел из Принстона, представлял себе иной вариант эволюционного пути, чем описанный мисс Мори. Рассел допускал, что звезды могут вначале быть красными, затем разогреваться до желтого или белого цвета, а потом снова остывать до красного. Кроме того, он предполагал, что звезды проживают различную жизнь в зависимости от их изначальной массы и что лишь самые массивные достигают наивысших температур.

«Дрейперовская классификация кажется мне даже лучше из-за того, что буквы расположены не в алфавитном порядке, – заявил Рассел. – Это поможет удержать неофитов от мысли, будто она основана на какой-либо теории эволюции». Несомненно, буквы могли располагаться не в алфавитном порядке и все равно сохранять эффективность – и даже повышать ее – в качестве системы обозначений. Пикеринг легко мог в этом убедиться, взглянув на раскладку клавиатуры QWERTY на собственной пишущей машинке.

Третий из пяти вопросов состоял из трех частей: «Считаете ли вы оправданным, чтобы наш комитет рекомендовал сейчас или в ближайшем будущем какую-либо систему классификации для всеобщего употребления? Если нет, какие дополнительные наблюдения или иную работу, по вашему мнению, необходимо проделать, прежде чем давать подобные рекомендации? Хотели бы вы принять участие в этой работе?»

Неоднозначная реакция на этот вопрос не сводилась к разногласиям партий. Некоторые из наиболее активных сторонников дрейперовской системы были не готовы настаивать на ее официальном принятии, опасаясь, что пока еще слишком рано. Дрейперовская классификация безусловно была вне конкуренции, но ей на замену могло прийти что-то лучше.

Член комитета Эдвин Фрост из обсерватории Йеркиса давно мечтал о системе классификации по образцу таксономии растений и животных – подразделить царство небесное на типы, классы, роды и виды и чтобы у всех были латинские названия. Он все еще надеялся, что астрономы поставят себе такую цель на будущее. Однако на данный момент Фрост считал неразумным вносить какие-либо изменения в дрейперовскую классификацию, тем более учитывая характер Пикеринга. «При своей привычке любезно учитывать мнения других, – предостерегал Фрост в своем ответе на вопросы, – директор Пикеринг может принять те предложения, которые будут вынесены более или менее единогласно, и тогда вдобавок к нынешней неразберихе у нас появится еще одна классификация».

Четвертый вопрос касался единственной детали: «Как вы считаете, нужно ли включать в классификацию символ, обозначающий ширину линий, как проделала мисс Мори в 28-м томе "Анналов" Гарвардской обсерватории?» По этому вопросу мнения тоже неожиданно разделились. И мисс Кэннон, и миссис Флеминг ответили решительным согласием. Мисс Кэннон указала, что такие разграничения относятся лишь к малой доле изучаемых звезд. Миссис Флеминг же приветствовала любой символ, который устранял необходимость многословных примечаний.

Последний вопрос был открытым: «Какие бы еще критерии классификации вы предложили?» Ответы были самые разнообразные, но большинство оставило вопрос вообще без ответа.

Когда Пикеринг сообщил миссис Дрейпер, что система, названная в честь ее мужа, обретает признание, она заявила, что «это триумф» – заслуженное вознаграждение за многолетние труды и размышления, который директор посвятил классификации. Она говорила, что рада за него и за память Генри.

Мисс Кэннон эта повестка затронула «очень живо». «Пусть от нашего Солнца до ближайшей звезды очень далеко, – писала она в воспоминаниях, – но мы знаем, что звезды – тоже солнца и что состав многих из них точно такой же, как у нашего Солнца. А следовательно, "Солнечному союзу" уместно интересоваться составом небесных тел». Впрочем, она также беспокоилась, «как бы это высокое международное собрание не приняло какую-нибудь из других предложенных систем классификации вместо нашей».

Первый дрейперовский каталог миссис Флеминг создавала на основе тысяч мелких снимков спектров, сделанных через призму у объектива телескопа. На них хорошо отображался фиолетовый конец спектра, но очень плохо – красный. Теперь, когда благодаря новым фотографическим технологиям и усовершенствованным сухим фотопластинкам спектральный охват был шире, мисс Кэннон проверила обоснованность и устойчивость дрейперовской классификации, рассмотрев некоторые известные звезды на новых снимках. Она намеренно работала «вслепую», вначале классифицируя новые расширенные спектры и только потом заглядывая в обозначения миссис Флеминг. К ее успокоению и удовлетворению, результаты в целом сходились. Похоже, фиолетового конца спектра было достаточно, чтобы определить спектральный класс звезды. Некоторые из первоначальных характеристик мисс Кэннон исправила, но в большинстве случаев она лишь дополняла их добавочными спектральными подробностями, которыми теперь располагала, например, из F звезда становилась F5G.

Миссис Флеминг помогала редактировать все уточнявшийся дрейперовский каталог, пересматривая множество спектров, прежде относимых к категории «необычных». Открытие переменных все еще шло медленными темпами, так как ее занимала подготовка в печать выпусков «Анналов». В ту зиму она открыла «всего лишь» восемь. И все же в начале 1911 года по совокупности заслуг в области изучения переменных Мексиканское астрономическое общество наградило миссис Флеминг золотой медалью Гваделупе Альмендаро. Медаль Кэтрин Брюс по-прежнему ускользала, но у нее не было недостатка в признании со стороны коллег по Американскому астрономическому и астрофизическому обществу или почитателей, которые сделали ее почетным членом Королевского астрономического общества и Французского астрономического общества.

Миссис Флеминг так часто приходила в качестве приглашенного лектора на занятия профессора Сары Уайтинг в Уэллсли, что колледж присвоил ей звание почетного сотрудника по астрономии. Она собиралась выступить с очередной лекцией в Уэллсли, запланированной на конец мая, когда переутомление, мучившее ее всю весну, обернулось болезнью. Миссис Флеминг решила лечь в больницу, чтобы поправить здоровье, но там ей стало хуже. У нее развилась пневмония, окончившаяся фатально. Эдвард Флеминг, теперь главный металлург