– Нет. Это всегда мужчины.

– А Королевы всегда женщины?

– Точно. Проклятие всегда следует одной и той же схеме. Таким образом, два белых Коня всегда являются близнецами.

Он поднял двух белых фигур, похожих на лошадей.

– Близнецы. Итак, братья Хитачи – это Кони?

– Правильно. А Ларк была Пешкой.

Он поднял вверх белую фигуру с круглой головой. Я взяла ее, и наши пальцы при этом слегка соприкоснулись. Я сравнила фигуру в руке с той, что была изображена на моем запястье. Они оказались идентичны.

– Что именно могут делать фигуры? Что отличает их друг от друга? – допытывалась я дальше. Быстро откусив сэндвич, я снова посмотрела на парня.

Винсент вздохнул и провел ладонью по волосам.

– У каждой фигуры свои особенности. И способности в какой-то степени передаются по наследству. Способности Пешек выражены несколько слабее, они могут, например, левитировать, или плавать, быть сильнее или быстрее, или способны заново отращивать конечности. Ты уже видела это у Грейва. А Ларк могла становиться невидимой.

– Невидимой? – спросила я, глядя на него большими глазами. – Значит, это действительно возможно?

– Колдовство делает это возможным, – сказал Винсент, как будто с этим все прояснилось, и сделал глоток своего «Ред Булла».

– Но… – Я нахмурилась. – Если Ларк умела становиться невидимой, то ее было практически невозможно обнаружить и… ну, убить. Как она могла так быстро погибнуть?

Винсент посмотрел на меня, лишь на миг заколебавшись перед ответом, но что-то в его реакции оставило во мне неприятное чувство.

– Не знаю, – просто сказал он, отводя взгляд. И сглотнул.

– Хорошо, если Ларк могла стать невидимой, то и я смогу? – продолжала я, и сердце у меня при этой мысли подпрыгнуло куда-то к горлу.

Подавленное выражение исчезло с лица Винсента и он, ухмыляясь, наклонился вперед.

– Несомненно, и ты уже делала это.

– Я? Что? Когда?

– Когда мы прятались от Пейдж, – напомнил мне Винсент. – Способности игроков усиливаются, когда они испытывают сильные эмоции. Твой страх заставил нас стать невидимыми.

Он говорил об этом так, будто все это было совершенно нормально.

– Я думала, это ты сделал!

– Я? Нет. Я – Король. Я могу… другие вещи.

– Ты имеешь в виду эту историю с живой Венериной мухоловкой? Ты стоишь неподвижно, привлекательно выглядишь и наносишь удар, когда никто не видит?

Он засмеялся.

– Примерно так. Мои способности довольно сложны. Для этого мне придется объяснить тебе правила игры.

Почему-то мне показалось, что он уклонился от моего вопроса. Опять.

– Тогда объясни мне правила, – серьезно сказала я, откладывая в сторону остаток второго сэндвича. У меня пропал аппетит. Я хотела ответов и чувствовала, что мне готовы выдавать их лишь по кусочкам.

Винсент сделал глоток «Ред Булла» и посмотрел на меня поверх блестящего края банки. Потом наклонил голову.

– Я просто резюмирую основные правила, хорошо? Остальному ты еще научишься, когда мы потренируемся.

Он подождал, пока я кивну, а затем продолжил:

– Вообще-то правила просты. Мы играем в шахматы. Две команды. Черная и белая. Честерфилд против Сент-Беррингтона.

Он указал на белые и черные шахматные фигуры перед нами.

– Игровое поле в нашем случае – лес, который отделяет два поместья друг от друга. Или соединяет, в зависимости от того, как ты хочешь это видеть. Строго говоря, оба поместья тоже принадлежат к игровой зоне, но там вообще-то ничего не происходит, поскольку они хорошо защищены. У обеих сторон по шестнадцать игроков. Восемь Пешек, два Коня, два Слона, две Ладьи, Королева и Король. Как и в реальной игре, мы можем ходить по очереди. Каждый ход длится ровно двадцать четыре часа. В эти двадцать четыре часа мы можем попытаться вывести из игры одного или нескольких игровых персонажей противника. Ровно в полночь меняется право хода.

– Как вывести из игры персонажа? – тихо спросила я.

– Ты должна заставить противника истечь кровью. Ранить игрока, чтобы его кровь пропитала проклятую землю…

– …и он окаменеет? – уточнила я, при этом вспомнив Ларк. Ее отрубленный, ставший каменным палец.

Винсент кивнул.

– Мне не ясны масштабы. Сколько крови должно вылиться? А если я поранюсь сама? Я тоже окаменею?

Он покачал головой.

– Тебя должен ранить противник. Здесь речь идет о древнем и злом проклятии. Мы говорим о кровавом долге, подобном тому, который брат Авеля, Каин, взвалил на себя. Твоя кровь должна быть сознательно пролита кем-то другим, и она должна коснуться земли.

– Это варварство, – пробормотала я.

– Это колдовство, – сказал Винсент, пожимая плечами, словно это все объясняло.

– Значит, надо истечь кровью. – Я снова взялась за ниточку. – Если бы Пейдж ударила меня по носу, и у меня началось бы носовое кровотечение, я бы застыла в камне?

Уголки рта Винсента приподнялись.

– Если носовое кровотечение было бы очень, очень сильным, тогда да, – весело пояснил он.

– А что, если кто-то ранит меня во время моего хода?

– Тогда тебе будет больно, и ты должна будешь пойти к доктору де ла Руа. Но удар имеет значение только в том случае, если ты наносишь его, когда происходит твой ход. Сначала ты двадцать четыре часа охотник, потом двадцать четыре часа – жертва. Всегда меняется именно так.

Я растерянно провела рукой по волосам.

– Итак, еще раз подводя итог: я должна травмировать других игроков, пока длится ход моего цвета. Если противники сильно истекут кровью, они превратятся в камень.

– Да. – В его глазах загорелся огонек. – Ты все поняла.

– Еще не совсем, – призналась я и подняла палец. – Когда прекратится игра?

Свечение в глазах Винсента погасло, и он снова отпил свой «Ред Булл». Длинным глотком. Я наблюдала, как двигалось его адамово яблоко, пока он глотал.

– Игра заканчивается, когда один из двух Королей умирает, – в конце концов тихо произнес он. – Это называется мат.

Теперь я сглотнула и посмотрела на него большими глазами.

– Ты должен умереть?

– Либо я, либо Джексон, – язвительно ответил Винсент.

– То есть… Почему, черт возьми, вы все это делаете? Просто уйдите отсюда прочь! – выкрикнула я.

Винсент со вздохом закрыл лицо руками. Пряди его волос при этом выглядывали между пальцами.

– Ты думаешь, мы бы этого не сделали, если бы могли? Но как только начинается игра, ни один игрок больше не может покинуть игровое поле. Просто не получится. С тем, кто пытается это сделать, случаются ужасные вещи. Проклятие не оставляет нам выхода… – Он глянул на меня из-под пальцев. – И если твой следующий вопрос будет о том, почему мы просто не откажемся играть… – Он вздрогнул. – Когда-то был Король, который отказался. Он сошел с ума и стал убивать собственных игроков. Мы должны играть. Проклятие всегда находит способ заставить нас.