– Конечно, нет, – сухо ответила Шарлотта. – Многие разговаривающие как истинные леди на самом деле могут быть кем угодно, только не леди.

Анжелина не поняла намека и с удовлетворенным видом отодвинулась назад в своем кресле, расправляя юбки.

– Может быть, еще чаю? – предложила она, поднимая серебряный заварочный чайничек с изукрашенным носиком в форме лебединой шеи.

Но тут их беседу прервало возвращение горничной, которая доложила о приходе викария и миссис Клитридж.

Селеста бросила взгляд на бабушку и поняла, что та не имеет ни малейшего намерения уходить.

– Пожалуйста, пригласите их сюда, – приказала она служанке, чуть приподняв одну густую бровь. Старая леди не посмотрела в сторону Анжелины: чувство юмора явно не было свойственно им обеим, к тому же их взгляды слишком различались, и они по-разному воспринимали происходящее. – И принесите еще чаю.

Гектор Клитридж был солиден и вкрадчив, у него было лицо того типа, которое в молодости, видимо, смотрелось красивым, но теперь выглядело усталым, испещренным следами забот, беспокойств и вечной нервозности, которые оставили морщины на щеках и лишили его способности смотреть легко и прямо. Он торопливо вошел в комнату, явно стремясь поскорее принести свои соболезнования, и тут же резко остановился, обнаружив в гостиной еще трех женщин, с которыми не был знаком.

Его жена, напротив, чувствовала себя как дома. Такое впечатление, что даже в свои лучшие годы она, вероятно, не могла похвастаться особой красотой и очарованием, разве что свежестью лица и прекрасными волосами. Но у нее была абсолютно прямая спина, она вполне могла шествовать с целой кипой книг на голове, не уронив ни единой, взгляд был спокойный, манеры сдержанные. Голос у нее был необычно низкий и приятный.

– Моя дорогая Селеста… и Анжелина! Я помню, мы уже выражали вам свои соболезнования и предлагали свои услуги, но викарий полагает, что мы должны еще раз посетить вас, просто чтобы уверить, что говорили это совершенно искренне. Люди так часто говорят подобное – просто по привычке, по обычаю, но никто не принимает это всерьез – именно по такой причине. Некоторые избегают посещать тех, кто понес подобную утрату, а это едва ли по-христиански.

– Да-да, вот именно, – подхватил ее муж, и его лицо выразило огромное облегчение. – Если есть что-то, что мы могли бы для вас сделать… – Он переводил взгляд с одной сестры на другую, ожидая их реакции.

Селеста представила их уже сидевшим в гостиной, и все обменялись приветствиями.

– Как это мило с вашей стороны, – сказал викарий, улыбаясь бабушке. Его пальцы теребили плохо повязанный галстук, приводя его в еще более дурное состояние. – Несомненно, это свидетельствует об истинно дружеских чувствах, когда к тебе приходят в час горя. Вы давно знакомы с сестрами Уорлингэм? Я что-то не помню, чтобы видел вас у них раньше.

– Сорок лет, – быстро ответила бабушка.

– Ох, не может быть, как это прекрасно! Вы, должно быть, чрезвычайно сильно любите друг друга!

– И прошло уже тридцать из этих сорока, как мы видели вас в последний раз. – Селеста наконец потеряла терпение. По ее лицу было видно, что бабушка ее лишь слегка забавляет, но льстивые слова викария и его бесконечное размахивание руками окончательно вывели ее из себя. – Было так любезно с вашей стороны заехать к нам в момент, когда мы так переживаем эту трагическую утрату.

Шарлотта отлично слышала сарказм в ее тоне, а по ее властному и умному лицу было видно, что никакие из приведенных мотиваций и объяснений не могли ее провести.

Бабушка раздраженно и негодующе засопела.

– Я же сказала вам, что не читала про смерть бедного Теофилиуса. Если бы я знала, то, безусловно, приехала бы тотчас же. Это самое малое, что следует делать в подобных случаях.

– И когда умер папа, несомненно, тоже, – сказала Селеста с очень слабой улыбкой. – Разве что вы и про это не читали?

– Ох, Селеста! Это просто глупо и нелепо! – У Анжелины широко раскрылись глаза. – Все знали о смерти папы. В конце концов, он же был епископ, весьма заслуженный и известный человек! Его абсолютно все уважали!

Кэролайн попыталась прийти на помощь бабушке.

– Мне кажется, что когда человек уходит от нас, прожив долгую жизнь, то это совсем не такая беда, как когда умирает молодой, – мягко предположила она.

Бабушка резко повернулась и злобно уставилась на нее, и Кэролайн чуть покраснела, более из недовольства собой, нежели от раскаяния за свои слова.

Викарий переступил с ноги на ногу, открыл рот, намереваясь что-то сказать, но тут же понял, что это семейная сцена, и быстренько ретировался.

Тут наконец заговорила Шарлотта:

– Я приехала выразить вам свои соболезнования, потому что слышала о замечательной деятельности миссис Шоу, которая старалась улучшить жилищные условия бедных, – произнесла она в полном молчании. – У меня есть несколько друзей, которые весьма высоко ценили и уважали ее. Они полагают, что это огромная потеря для всего общества. Это была прекрасная женщина.

Наступила полная тишина. Викарий нервно прочистил горло. Анжелина чуть слышно охнула, потом поднесла ко рту платочек и прикрыла его. Бабушка развернулась в своем кресле с треском и шорохом тафты и уставилась теперь на Шарлотту.

– Прошу прощения? – хрипло произнесла Селеста.

Тут только Шарлотта поняла – с приливом крови к щекам, – что, по всей видимости, ни семье, ни викарию о деятельности Клеменси ничего не было известно. Но отступать уже было невозможно: путей отступления она себе не оставила. Делать было нечего, лишь понадеяться на лучшее.

– Я сказала, что это была прекрасная женщина, – повторила она с довольно напряженной, деланой улыбкой. – Все восхищались ее работой по улучшению жилищных условий бедняков.

– Боюсь, у вас неверные сведения, миссис… э-э-э, Питт, – ответила Селеста, как только восстановила самообладание. – Клеменси никогда не занималась подобными делами. Она выполняла свои обычные обязанности, как и положено истинной христианке. Она занималась раздачей у нас в округе бесплатного супа и прочего всем, кто в этом нуждался, но мы все этим занимаемся. И больше всех Анжелина. Она вечно занята чем-то в этом роде. Да и я сама работаю в нескольких комитетах, что помогают молодым женщинам, оказавшимся… в сложных обстоятельствах и потерявшим положение в обществе. Вы, мне кажется, спутали бедную Клеменси с кем-то другим – не имею понятия, с кем именно.

– И я тоже, – добавила Анжелина.

– Это представляется весьма добродетельным делом, – осторожно влезла в разговор миссис Клитридж. – И весьма смелым предприятием.

– Но совершенно неподходящим, моя дорогая. – Викарий покачал головой. – Я уверен, наша дорогая Клеменси ничем подобным не занималась.

– Я тоже уверена в этом. – И Селеста закрыла тему, бросив на Шарлотту ледяной взгляд. Ее густые и тяжелые брови при этом чуть-чуть приподнялись. – Тем не менее это было очень любезно с вашей стороны – заехать к нам. Я уверена, что ваша ошибка проистекает от совершенно искреннего порыва.