Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какие у тебя планы? — Костя сыто откинулся на стуле.
— Не знаю, — пожала плечами Марьяна. — Вообще-то, у меня уже почти середина рабочего дня. А я, как видишь, сижу тут.
— И правильно делаешь, — Костя резко выпрямился на стуле. Вальяжность и беззаботность исчезли с его лица. — Пока отец всю ситуацию не разрешит — не смей показывать нос из этой квартиры.
Марьяна буквально вытаращилась на Константина. И ты туда же?! Трое на одну — это вообще не по правилам!
— Если ты вдруг забыл, я взрослый и абсолютно дееспособный человек.
— Так, послушай меня, — Костя положил руки на стол и сцепил их в замок. Марьяна почему-то посмотрела на его руки. У Кости очень красивые руки. Такие же, как у его отца. Большая ладонь, длинные пальцы, крупные, хорошей формы ногти. Такими руками можно и гайки крутить в машине, и многомиллионные контракты подписывать. — Ты с меня пример не бери, я молодой и пока еще дурак, поэтому с отцом спорю. Но даже я понимаю, что есть вещи, которые, кроме отца, никто не решит. Сейчас именно такая ситуация. У отца партнер есть, он строительным бизнесом занимается. Вот батя меня как-то возил к нему на настоящую стройку. Там такие таблички висят: «Не стой под стрелой». И еще «Осторожно, работает кран».
— Что? — растерянно переспросила Марьяна. Она не понимала, к чему этот рассказ.
— Это твоя инструкция Марьяна! Не стой под стрелой, когда работает кран! И пока отец работает — не лезь ему под руку и не высовывайся! Я хоть и веду себя иногда, как дурак, но отлично представляю, с чем приходится иметь дело отцу и как строится такой бизнес. Знаешь закон соленого огурца?
— Ты меня решил сегодня всеми гранями своего таланта поразить? — совершенно инфантильно, словно из них двоих младше она, огрызнулась Марьяна.
— Нет, кое-что оставлю про запас, — невозмутимо ответил Костя. — Так вот, огурец, помещенный в рассол, становится соленым вне зависимости от своего желания. Я в этом всю жизнь варюсь, все время рядом, отец меня с какого-то времени еще и активно погружает в тему. Ну, насколько у него это поучается, конечно. Я знаю, как это работает. Поэтому… Он все решит. Ты просто сиди тихо. Умеешь?
Марьяне очень хотелось ответить что-то язвительное. Но она промолчала и только кивнула. Да, какие бы сложности не были между Таммами, мальчик вырос точной копией отца! И это не закон соленого огурца, это генетика.
— Так, ты поел, все инструкции мне выдал, а теперь марш в университет! Ты и так минимум одну пару прогулял.
— Две.
— Кыш!
Костя ухмыльнулся.
— Ну, я же не мог не проверить, как ты тут. Хорошо ли тебя устроил отец.
— Костя, не испытывай мое терпение!
— Понял, понял, — он поднял руки, усмехнулся и встал. — Тебе надо компенсировать то, что какой-то сопливый малолетка учит тебя жизни. Понимаю. Можешь даже наорать на меня для поднятия самооценки.
— Ты шапку надел?
Костя снова знакомо закатил глаза
— Да, Марьяна, надел.
— Пошли, я проверю.
Перед уходом Кости они почему-то снова обнялись — в этот раз коротко. За минувшие сутки что-то кардинально поменялось не только между Марьяной и Германом, но и между ней и Костей.
— Ты закроешь дверь?
— Да.
И, когда Костя уже был одной ногой за порогом, он вдруг негромко произнес, не оборачиваясь.
— Надеюсь, вам было хорошо сегодня ночью. И отец оказался на высоте.
— Что?! — спросила Марьяна пересохшими губами. Она очень надеялась, что ей это показалось. Что она ослышалась.
Но явно нет.
— Побегу я, — громко проговорил Костя. — А то у меня семинар сегодня. — И он быстро пошел к лифту, а от него обернулся и сказал: — Дверь закрой, простынешь.
Марьяна заперла дверь и привалилась к ней спиной. Да, от осинки не родятся апельсинки.
* * *
Внеплановый выходной неожиданно пришелся кстати. Марьяна позвонила Ксюше, выдала ей краткие инструкции. По голосу чувствовалось, что помощница просто сгорает от любопытства, но держится. Тимур явно ничего не рассказал о причинах отсутствия Марьяны на работе. И Тимур молодец, хоть и самодур, и Ксюша молодец, взрослеет девочка.
Поэтому Марьяна отложила телефон и позволила себе расслабиться. Ну, раз Герман оставил ее в своей квартире — он не мог не допускать мысли, что она сунет нос везде. И не только в холодильник, но и на полку с нижним бельем. В конце концов, Марьяна впервые оказалась в квартире такого класса. Грех не воспользоваться случаем. Ею двигало и женское любопытство, и профессиональное. Это, конечно, уже деформация. Нет, Марьяна никогда и никому не расскажет о том, что увидела в этой квартире. О том, что в ней было. Но не уложить новую информацию в свой профессиональный депозитарий она не могла. Это именно деформация. Надо все изучить. Просто на всякий случай.
А женское любопытство говорило, а, точнее, вопило вообще о другом. Поэтому в первую очередь Марьяна пошла в гардеробную.
Ну да, так она и думала. Темно-синие. И еще серые. Хорошего качества, но и только. Это у Тамма-младшего, наверняка, на резинке трусов название модного дома. Марьяна вспомнила анекдот про дочь Кельвина Кляйна и хмыкнула. А тут просто премиальный трикотаж, удобный покрой и все. Видимо, производить впечатление своими трусами Герман не привык. Другим берет. Марьяна вздохнула и закрыла ящик.
Все вещи Германа были такие — безупречного качества и консервативного стиля. И на этом Марьяна посчитала экскурсию в гардеробную законченной и пошла гулять по квартире. Метров двести в ней оказалось навскидку. Или двести пятьдесят. Три спальни, три ванных комнаты, гостиная, столовая, кабинет, тренажерный зал и хозяйственный блок — кухня, санитарная комната, кладовка. Конечно, такая квартира стоила баснословных денег. Конечно, в ней чувствовалась рука дорогого дизайнера. Но в ней не было ничего напоказ. Это дом, в котором жили. Сейчас — один человек.
Интересно, каково Герману одному на этих двухстах с лишним безупречных квадратных метрах? Иногда тут хлопочет по хозяйству домработница, но потом она уходит — и тогда что?
Как тебе тут одному, Герман? Ты привык?
Говорят, сильные люди не боятся одиночества. Говорят, по-настоящему цельный человек никогда не бывает одинок. Ему и самому с собой не скучно.
Это прекрасные мотивационные фразы. Но Марьяна на своей шкуре в последнее время стала испытывать, что они не всегда работают. И все чаще не хочется никуда