Спешившись у потертого коврика, Эсме услышала скрип вывески, подняла глаза и увидела новую надпись.

Большими золочеными буквами значилось: «У герцогини».

Надо же! Герцогиня!

Эсме невольно замешкалась на пороге. Однако, судя по всему, владелица та же. Никакого блеска, наоборот, дом обветшал. В черепичной крыше появились черные проплешины, по-прежнему квохтали куры на заднем дворе, вонь из Медвежьей ямы отравляла воздух. Тот же фасад: кирпич вперемешку с камнями, трещины между ними заделаны известкой как бог на душу положит. Посыльная все еще медлила, но тут из харчевни вышел посетитель и любезно придержал для нее дверь. Эсме вошла.

Она сразу заметила свою собственную кружку, та по-прежнему висела над стойкой среди кружек постоянных посетителей. Потом увидела Марго. Хозяйка суетилась, обносила столики, – тому пиво, другому рагу. И ругала кошку Мимин, что вечно путалась под ногами. В глубине харчевни девчушка сметала сор метлой. Неужели Сири? За стойкой совершенно лысая голова клонилась к подносу с чашками, дымящимся чайником, горой бисквитов с вареньем и взбитыми сливками.

Лысый мужчина обернулся, и Эсме с трудом удержалась от смеха. Без парика и плоеного воротника герцог Овсянский стал неузнаваем. Как любой хозяин харчевни, он работал в рубашке, коротком жилете и фартуке. От прежнего поэта остались лишь острые локотки, срезанный подбородок да привычка пить чай в четыре часа дня. В день коронации Жакара, как известно, он сбежал из дворца, нанял мула и собрался просить руки Марго. Сказано – сделано. Они просто созданы друг для друга. Герцог обладал утонченностью, восхищавшей Марго, а хозяйка харчевни – храбростью, которой ему так недоставало. И потом разве плохо звучит: «Маргарита Дешан, герцогиня Овсянская»? Титул, передаваемый от отца к сыну из поколения в поколение, был по-настоящему древним, не то что звания нуворишей Жакара. Отныне Марго считала себя единственной подлинной герцогиней в королевстве Краеугольного Камня. К тому же ее возвысила любовь, а не тиран и убийца в обмен на лизание сапог. Вот почему она заказала новую вывеску с золочеными буквами.

– Марго! Чай готов! – позвал муж.

– Иду, Тезаурус, милый, – откликнулась она и направилась к стойке.

Марго так и не научилась правильно произносить его имя.

Оба одновременно заметили посыльную и переменились в лице. После всего, что произошло, как она посмела? Теодорус нервно смял тряпку, Марго сняла с крючка кружку Эсме, ругая себя за то, что ее сохранила. Пришлось совершить над собой усилие и сдержаться. И до них доходили жуткие слухи о палаче-колбаснике, что пытал неугодных в подземелье дворца. Лучше дружить с прислужниками Жакара, особенно если у тебя на чердаке прятался Сильвен Удача.

Марго обеими руками оправила на себе блузку.

– Хотите чаю?

– Спасибо. Не откажусь. Сахара нет?

– Нет.

– А меда?

– Нет.

– Я так и думала. У кого есть сахар, тот и медом лакомится. А другие вовсе без сладкого обходятся.

Эсме хотела выразить сочувствие к обездоленным и неприязнь к богачам, что с жиру бесятся.

– Что верно, то верно, – кивнула Марго.

– Не беспокойтесь, я и без сахара обойдусь. Может, у вас молоко найдется?

– Да, корова есть, а стало быть, и молоко. Хотите?

– Да, пожалуйста. Небольшое облачко.

Эсме подставила кружку, Теодорус капнул туда молока.

– Ну это легкий туман, а не облачко, – запротестовала Эсме.

– Облачко с четкими очертаниями, приглядитесь.

– Ладно, ваша правда. Внешний вид всегда обманчив.

Поставив локти на стойку, с кружкой в руках, Эсме наслаждалась душистым чаем. Он в меру настоялся, заварен на фильтрованной воде, не доведенной до кипения.

Марго в недоумении к ней присматривалась, продолжая мыть стаканы. Стало быть, внешний вид обманчив? Может, посыльная никогда не предавала Тибо? Можно ли верить ей на слово? Да или нет? Пока нет твердой уверенности, придется хранить ее кружку.

Сохранить свою кружку в пристанище всех заговорщиков – недурной первый шаг. Эсме рассчитывала со временем завоевать полное доверие герцогини Маргариты. По иронии судьбы ей приходилось с неменьшим рвением завоевывать доверие Жакара. Хотя король и подпал под обаяние Наймита, блестящего чужеземца-красавца, посыльная получала пока лишь самые ничтожные поручения.

Наймит – дипломат по призванию. Он неустанно обхаживал короля. Сыпал советами, предлагал изощренные тактики, выдавал себя за ясновидящего. И оставался пунктуальным на удивление благодаря своим чудо-часам. Наймит осторожен и предусмотрителен на иной лад, не так, как Инферналь. Герцог остерегался решительных действий, а Наймит изобретал средства, что позволяли ему обходить препятствия. Подобно фокуснику, он умело отвлекал внимание публики от своих манипуляций. Преподносил новые поборы как щедрые добровольные пожертвования, выдавал прихоти короля за желания народа. Гений! Иначе не назовешь.

Именно поэтому король решил поручить одно важное дело именно Наймиту. Почву для этого шага Жакар стал прощупывать задолго до того, как взошел на трон.

В тот вечер в обоих каминах курительной ярко полыхал огонь. Королю даже в расстегнутой рубашке было жарко, а стекла дрожали от злого колючего северного ветра.

– Виски, Инферналь?

– Совсем немножко. Благодарю, ваше величество.

– Чуть побольше, Инферналь. Не стесняйтесь.

– Чуть поменьше, сир.

– Любит поторговаться, – усмехнулся Жакар и налил герцогу полстакана виски.

– Издержки профессии, – вежливо отозвался банкир.

– А вам, Наймит?

– Мне, как всегда, воды, сир.

Прозорливость Наймита отчасти объяснялась тем, что он сохранял трезвую голову, когда окружающие все больше хмелели. Наблюдал, как по-разному собеседники теряют чувство самосохранения и контроль над словами, жестами, чувствами. Вот сейчас, например, он заметил, что Инферналь нервно пощипывал бородку. Герцогу не понравилось, что король собственноручно налил иноземцу воду.

– Божественный нектар, – провозгласил правитель. – Как подумаю, что водохранилище до сих пор загрязнено тиной и гнилью! Чтобы наполнить чашку чистой водой, приходится пересекать все королевство, из края в край.

Он сердито глянул на мажордома в плаще, подбитом красным мехом, что совершал один промах за другим. Несчастный Бенуа попытался слиться с деревянной панелью, но раздражение Жакара не улеглось, и он выслал беднягу из комнаты.

– Природа вступит в свои права и как-нибудь очистит водохранилище, это еще не беда, – тяжко вздохнул король. – Вот если бы она так же расправилась с тебеистами… Вы что-нибудь выяснили о них, Наймит?

– Пока ничего не выяснил, сир. Зато я прочитал книгу.

Жакар чуть было не подавился глотком виски.

– Врага надо изучать, – произнес гость себе в оправдание. – Я проштудировал ее от корки до корки, а потом уничтожил.

– Если таков ваш метод… Очевидно, надо ему следовать. Лично я не стал бы марать рук подобной мерзостью. Лучше перейдем к хорошим новостям. Господа, поднимем бокалы за чудесные перемены, что ждут нас в ближайшем будущем.

Инферналь знал о чудесных переменах во всех подробностях и надеялся, что Наймит останется в полнейшем неведении. Он чокнулся без энтузиазма.

– Доволен, Инферналь? – спросил Жакар. – Я тоже. Наконец-то наш остров пойдет в ногу со временем.

Король обернулся к Наймиту.

– Вы немало постранствовали по свету, скажите, какие еще королевства обходятся без огнестрельного оружия?

– Немногие, сир. Только самые бедные.

– Вот именно! Самые бедные! А скажите, какие еще