заявила Марго, элегантно хлопнув в ладоши.

Я ухмыльнулась ей.

— Наверное, мы с вами единственные, кто считает данные восхитительными.

— Дорогая, уже потрясающе то, что ты можешь надеть это платье и эти туфли на работу. Любая работа, где ты можешь так одеваться, должна быть восхитительной, — ответила она.

— Должен признать, это потрясающее платье, — пробормотал Дэйв.

Джонни издал горловой звук, приглушенный и низкий, но такой я слышала только тогда, когда он был со мной в постели.

Это так удивило меня, что я начала поворачивать голову, чтобы посмотреть, но меня остановил вопрос Марго:

— Итак, ты сказала, что недавно у нас. Откуда ты приехала?

— Из города, — поделилась я.

— Значит, жила неподалеку, — ответила она.

Я кивнула.

— Да.

— Держу пари, здесь тебе нравится больше, чем там. Вся эта грязь, шум, граффити и все эти люди, — заявила она, произнося «люди», будто имела в виду грязный, вонючий домашний скот, а она ела говядину, но ее не интересовало, как та оказалась на ее тарелке.

— Да. — Я кивнула. — Я приобрела небольшой участок земли, где могу держать лошадей, и собакам там нравится, и здесь спокойно и тихо. Так что, да. Мне здесь очень нравится.

Ее взгляд скользнул к Джонни, когда я упомянула о лошадях и собаках, но вернулся ко мне прежде, чем я закончила.

— У тебя есть близкие родственники? — спросил Дэйв, и я посмотрела на него. — Ты сказала, что потеряла маму, дитя, но надеюсь, у тебя есть родные.

— У меня есть сестра, но она вышла замуж и переехала на юг. Она примерно в пяти часах езды отсюда, так что не слишком далеко, но намного дальше, чем мне бы хотелось. Мы близки, но теперь, когда родился мой племянник, это нечто большее.

— О-о-о, племянник, какая прелесть. Сколько ему? — спросила Марго.

Я посмотрела на свой клатч и вытащила телефон, отвечая:

— Ему уже семь месяцев. Он очаровашка. Его зовут Бруклин. Я зову его Брукс.

— Я бы тоже звала его Брукс, — деликатно пробормотала Марго, тем самым сообщая, что не одобряла имени моего племянника.

Я включила телефон, пролистала фотографии и нашла фото Брукса, которое я сделала. Я повернула экран, чтобы показать Марго.

— Это он несколько месяцев назад. Мне придется просмотреть сообщения Адди, чтобы найти более новое. Но это фото мне нравится. Оно мое любимое. Он с рождения любил дурачится, и на этой фотографии он ведет себя именно так.

Он так сильно хихикал, что его пухлые розовые щечки превратили глаза в щелочки, так что все, что был видно, — это розовые щечки, розовый ротик, розовые десны и белокурый детский пушок.

Ее рука с мерцающими бронзой ногтями протянулась и выхватила у меня телефон.

— Боже мой, боже мой, посмотрите на этого малыша. Он очарователен. — Марго повернула голову к Дэйву. — Дэвид, любовь моя, позови официанта и закажи мне «мартини». Не знаю, что их так задерживает, но у Иззи сложится плохое впечатление о «Звезде», если они не поторопятся.

Она снова посмотрела на телефон и продолжила, будто не прерывала свои комплименты моему племяннику, отдав мужу очередной приказ.

— Так бы и съела его, — проворковала она.

Я начала хихикать.

Мое хихиканье прекратилось, когда Джонни положил руку позади меня на спинку диванчика.

Без разрешения Марго начала водить пальцем по экрану, листая фотографии на моем телефоне.

— А вот и твои лошади. Они великолепны. А какая милая кошечка. Так, а это кто? Муж твоей сестры?

Она развернула телефон и показала мне фотографию Кента.

Я мгновенно напряглась.

Джонни рядом со мной тоже тут же напрягся.

— Нет, — выдавила я.

— Или твой брат? — продолжала спрашивать она, покачивая передо мной телефоном из стороны в сторону. — У тебя есть брат?

— Нет, — выдавила я.

— Марго, — пророкотал Джонни в одно время с Дэйвом.

Ее лицо вытянулось, рука с моим телефоном медленно отодвинулась, и она разочарованно выдохнула:

— О.

Мне не понравилось ее разочарование или вытянувшееся лицо, поэтому я быстро заявила:

— Это Кент. Мой бывший.

Это был не очень умный ход.

Ни в малейшей степени.

И вскоре все должно было стать только хуже.

Она просияла, но посмотрела на меня и спросила:

— Если он твой бывший, дорогая, почему ты хранишь его фотографию? Я всегда говорю: если двигаешься дальше, отодвинь прошлое в сторону, оставь пылиться на полке и начни с чистого листа.

Казалось, ее мудрое изречение относилось не только ко мне, но даже если ее глаза не обратились к Джонни, как тогда, когда я рассказывала о своих животных, ни от кого не ускользнуло, что сейчас ее слова, в основном, были адресованы ему.

— Марго, — прорычал Дэйв, и Джонни рядом со мной неловко заерзал.

Но чтобы успокоить меня, он обхватил меня сзади за шею.

Что меня совсем не успокоило.

— Ну, я… — начала я.

— Хочешь, я удалю ее? — услужливо спросила она, подняв палец.

— Марго, — одернул Дэйв.

— Нет! — воскликнула я.

Мертвая тишина окутала стол.

— Я не могу удалить ее. Это улика, — быстро сказала я и почувствовала, как что-то еще окутывает стол, приближаясь со всех сторон, но особенно со стороны Джонни.

Я сама заикнулась об этом, и, судя по жадному вниманию окружающих меня людей, мне не оставалось выбора, кроме как закончить рассказ.

— Полиция велела мне сохранить фото. Вазочка из молочного стекла в его руке принадлежал моей маме. Точнее, бабушке. Он вломился в мой дом, украл ее, отправил мне эту фотографию, а затем еще одну с уже разбитой вазочкой.

Марго деревянно перелистнула фотографию, и я увидела, как она побледнела.

— Я должна была отправить фото в облако, но все руки не доходили. Но, эм… он — главная причина, по которой я переехала в Мэтлок, — слабо закончила я.

Все время, пока я говорила, хватка Джонни на моей шее становилась все крепче и крепче…

И крепче.

— Улика, — прошептала Марго, уставившись на экран телефона.

— Он не хотел, чтобы я с ним расставалась, — объяснила я ей.

— Ох, дитя, — пробормотал Дэйв.

Но глаза Марго сузились.

На мне.

— Что еще он тебе сделал? — рявкнула она.

— Извините нас, — прорычал Джонни.

И у них не было другого выбора, кроме как извинить нас, потому что Джонни вышел из кабинки, схватил меня за руку и потянул, что означало, что я тоже должна была выбраться из кабинки.

Как только я оказалась на ногах, он прижал наши сомкнутые руки к своей груди, так что у меня не было выбора, кроме как тесно прильнуть к нему, пока он вел нас из ресторана, через парадную дверь, вниз по дорожке к дальней стене здания,