— Ну не знаю… А ты там долго будешь?

— Для момента истины мне достаточно пяти минут.

— А если…

Тут они вошли в просторный холл, и Савелию пришлось замолчать. Консьерж за стойкой взглянул вопросительно, они поздоровались, Савелий назвался и сообщил, что они прибыли к друзьям в квартиру сорок три. Консьерж деловито позвонил и доложил, что гости прибыли, после чего сказал: «Пожалуйста, девятый этаж, лифт прямо», и они пошли к лифту — Федор, сгорая от нетерпения, Савелий с чувством облегчения, что их не разоблачили.

— Я выйду на шестом, — сказал Федор уже в кабинке, нажимая кнопки шесть и девять. — А ты поедешь дальше.

— Почему на шестом? — пролепетал Савелий. — А что я им скажу? Куда ты делся?

— Следственный эксперимент произойдет на шестом этаже, Савелий. Скажешь, что я оставил включенным утюг и побежал домой. До встречи! — Федор шагнул из лифта, а Савелий вознесся выше.

Федор огляделся и прислушался. Все было тихо, стены в башне были сработаны на совесть. Он достал из кармана отмычку, подарок старинного знакомого, домушника, ныне завязавшего. Он же проинструктировал Федора, как действовать. Федор ничем не рисковал, так как наследники Звягиной до сих пор судились, и квартира стояла запертой. Правда, его могли застукать возвращающиеся соседи, но Федор надеялся услышать их раньше, чем они его, и ускользнуть по лестнице.

Ему повезло, и его не застукали. В результате усилий дверь подалась, и Федор проскользнул в темную прихожую. Бесшумно запер за собой дверь и достал из кармана фонарик. Едва слышный замочный щелчок вызвал в воображении картинку захлопнувшейся мышеловки, но Федор усилием воли ее отогнал.

Квартира была пуста. Два года назад дом был заселен примерно наполовину. Здесь все еще пахло краской и лаками. Он подошел к окну во всю стену, рассматривая дом напротив. Это был тот самый дом, где когда-то жил доктор Штольц, потом Сницар с гражданской женой, а сейчас обитала его новая добрая знакомая Галина Васильевна. Федор без труда определил ее окна: четвертый этаж, пятое и шестое окна слева. Там горел свет, и шторы были не задернуты. Федор мысленно потер руки, поздравляя себя с удачей, но спустя минуту почувствовал разочарование и понял, что версия его трещит по всем швам. Увидеть отсюда, что делается в той квартире, было совершенно невозможно. Он даже нагнулся, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но увы. Отсюда ему не было видно ровным счетом ничего. Просто светлое пятно. Похоже, капитан Астахов был прав: не вовремя вернувшаяся Звягина погибла от руки грабителя. Глупая и нелепая случайность. Решение вынесено, обжалованию не подлежит.

Утешая себя тем, что отрицательный результат все равно результат, Федор покинул башню. О Савелии он совершенно забыл и вспомнил спустя пару часов, когда, включив свой мобильный телефон, сразу же услышал бравурные аккорды «Оды к радости». Это был Савелий, едва живой от ужаса. Федор чертыхнулся и, испытывая угрызения совести, закричал:

— Савелий, у меня все хорошо, я жив!

— Федя! Почему ты не позвонил? Они меня не отпускали! Я думал, тебя поймали!

— Извини, Савелий, так получилось. Я в порядке. Ты где?

— В «Тутси»!

— Где?! — не поверил своим ушам Федор. — Как ты туда попал?

— Мне нужно было выпить, Федя. Я пережил шок! Я так боялся за тебя, я думал, с тобой что-нибудь случилось, ты не представляешь себе…

— Савелий, я сейчас приеду, дождись меня. Я тебе все расскажу! Не уходи!

— Хорошо, Федя, я тебя жду. Я едва вырвался… Его жена пела из «Богемы», а потом романсы!

— Она же в бизнесе!

— В бизнесе и поет романсы. Господи! — простонал Савелий. — Я думал, это никогда не кончится! Не умею я в гостях…

— Я думал, что уже никогда тебя не увижу… — так приветствовал Федора Савелий.

Он был пьян. Перед ним на столе стояли графинчик с коньяком, две рюмки и блюдце с ломтиками лимона. Графинчик был наполовину пуст, Савелий — полон. Он смотрел на Федора грустным расфокусированным взглядом, был растрепан, с красными пятнами на скулах. Митрич издали вопрошающе дернул подбородком, и Федор кивнул в ответ: все, мол, под контролем. Чувствуя себя последней скотиной, сказал покаянно:

— Савелий, мы с тобой сделали большое дело. Мы доказали, что доктор Сницар не убивал Звягину. Извини, что так получилось!

— Разве его подозревали? — удивился Савелий. — Ты не говорил…

— Я предполагал, Савелий. Гипотетически. Ты просто не помнишь, мы обсуждали это в прошлый раз у Митрича… Все вместе.

— Не помню… — Савелий подпер голову рукой и закрыл глаза.

— Савелий, тебе плохо?

— Уже нет. Ты сказал… Ты, Федя, предположил, что доктор убил эту женщину… Звягину? Зачем, Федя? Зачем ему убивать постороннюю женщину?

— Мы предположили, что Звягина могла видеть сцену убийства Ларисы Огородниковой, — терпеливо объяснил Федор. — Она могла видеть убийцу, а так как доктор Сницар подозреваемый, то сам понимаешь. Огородникову убили предположительно двадцать первого августа, Звягину спустя два дня. И мы решили…

— Но за эти два дня она могла обратиться в полицию, — заметил Савелий, раскрыв глаза.

— Могла. Конечно, могла! Или не могла. Мне эти два дня тоже не нравятся.

— Почему не могла? — Савелий окончательно проснулся.

— Суди сам, Савелий. Звягина была жестким человеком, в бизнесе другие не выживают, как, по-твоему, могла ли она попытаться шантажировать убийцу? Гипотетически. Могла?

— Ну… Не знаю. Наверное, могла. И поэтому ты влез в чужую квартиру?

— Влез, Савелий. Исключительно для пользы дела, — Федор хотел сказал: «Мы оба влезли, фигурально выражаясь», — но, взглянув на Савелия, от своей идеи отказался. — Там все равно никто не живет, — добавил в свое оправдание. — Нам нужно было проверить, могла ли она видеть убийство, помнишь?

— Так она его видела или нет?

— К сожалению, нет. Это невозможно. Из ее окна не видно, что делается в квартире Штольца. Так что убийства она не видела.

— А кто же тогда ее убил? И зачем?

— По заключению следствия, грабитель. Помнишь, капитан сказал, что на других этажах также были попытки ограбления? И на замке были обнаружены следы отмычки. Дом в то время стоял полупустой, многие еще не заселились, консьержа не было. Так что… Увы! А жаль, такая хорошая была версия… Почти как с угоном со стоянки. И снова фиаско. Чувствую, что теряю нюх, старею.

Это было в известной степени кокетством, и Федор ожидал, что Савелий, как обычно, бросится разубеждать его и доказывать, что он, Федор, еще ого-го, мыслитель и гений дедукции! Но Савелий промолчал. Он напряженно о чем-то размышлял.

— Подожди, Федя, — сказал наконец. — Они рассказали про убийство, весь дом знал! Борис и Вера. Вера… Она поет и в бизнесе, так вот, она считает, что эту женщину убил партнер, у них был кондитерский цех, торты для свадеб и на всякие юбилеи, и договор, что все отойдет пережившему, вот он и заграбастал все. Я читал в одном романе…