туча, — ну и что? Попляшет быстрый дождь на пыльной дороге, взовьется в небо пестрая радуга, глядь — опять светло, тепло и сухо.

Бойко, вприпрыжку идут ребята. Однако Сережка ведет их сегодня не к тому большому костру, около которого густо, как на базаре, толпятся солдаты. Нет! Он все загибает куда-то в сторону, вбок. Куда это он?

— Там все новые! — показал Сережка на солдат у большого костра, — Их ведь здесь подолгу не держат: выучат и — на войну! Старых-то совсем немного осталось!

А в сторонке, за елочками (сразу-то и не заметишь!) отдельный маленький костер-костерочек. Вокруг него четыре… нет, пять солдат, Тут и Иван Сидорович — старый, бородатый, невеселый.

Они сидят, а перед ними, спиной к ребятам, еще один солдат. Даже не солдат, а вроде мальчишка. Как Сережка, разве чуть побольше. Но тоже во всем солдатском…

Он стоит перед своими товарищами и тихонько поет им. Сережке, Тоське и Мишке чуть слышно, что он поет, хотя они подошли уже совсем близко.

Поет он печальную солдатскую песню:

⠀⠀ ⠀⠀

Высоки Карпатски горы!

Я один их перешел,

Задушевного товарища

Убитого нашел…

⠀⠀ ⠀⠀

Еще надрывнее солдатик стал петь дальше:

⠀⠀ ⠀⠀

Задушевный мой убит!

Шинель под кустиком лежит!

Фуражка заросла травой!..

Прощай навеки, милый мой!..

⠀⠀ ⠀⠀

И вдруг быстро-быстро, но совсем негромко, как бы полушепотом, полилась еще одна песня:

⠀⠀ ⠀⠀

Не вино меня качает,

Меня горюшко берет!

Я не сам иду в солдаты.

Старшина меня ведет…

⠀⠀ ⠀⠀

Значит, вот как поют солдаты теперь! Значит, вот как им не хочется на войну!

Мишка не слышал раньше таких песен. Раньше главная песня была совсем не такая. Раньше солдаты ходили и орали совсем другую песню:

⠀⠀ ⠀⠀

Бельгия, Сербия,

Жаль мне тебя:

Пьяная Германия.

Разрушила тебя…

⠀⠀ ⠀⠀

И было всем ясно тогда, что надо идти на войну и заступаться за Бельгию-Сербию.

Почему же теперь все стало не так: и песни поют другие и на войну не хотят идти?

Но Мишка не успел подумать об этом как следует, потому что молодой солдат уже затянул новую, страшную песню:

⠀⠀ ⠀⠀

Царь Николка!

Что наделал?

Безо время

Войну сделал!

Безо время,

До поры

Нас на бойню

Повели…

⠀⠀ ⠀⠀

— А, так их всех! — заорал другой солдат у маленького костерка, вскочил с места и длинно и нехорошо выругался.

Ребята испуганно отпрянули назад. Под неосторожной Мишкиной ногой громко хрустнула сухая ветка.

Молодой солдатик оборвал свою страшную песню и бросился в кусты.

И вскочили на ноги еще два солдата у маленького костерка.

Но бородатый Иван Сидорович Вотинцев разглядел и узнал ребят и не шевельнулся. Он небрежно махнул рукой, и солдаты доверчиво сели на старое место.

Только певец все еще прятался в кустах.

Сережка подошел к Ивану Сидоровичу и что-то шепнул ему на ухо. Сидорыч покачал головой. Так качают, когда хотят сказать «нет». Сережка попятился назад.

— Потом придем, — сказал он. — Они сейчас своим заняты… Пошли купаться!..

Пошли.

Вдруг от костерка донесся молодой голос:

— Сережка! Погоди-ка!

Сквозь кусты к ребятам пробирался тот самый молодой солдатик, что пел у костра…

Это — он! Это — Коля!

— Ух, кого я вижу! — сказал молодой солдатик, подойдя ближе. — Здорово, Тоська!.. Мишка-малышка, и ты здесь!..

Мишка удивился. Он никак не мог понять, почему этот незнакомый солдат знает его. А солдат тоже удивился:

— Ты что, Мишка? Не хочешь со мной поговорить?

Тогда Мишка стал вглядываться. И вот в незнакомом лице молодого солдата как бы стало проступать что-то виденное, знакомое. Сначала — тускло, еле заметно, а потом все явственней и явственней.

И вот словно что-то озарилось, и Мишка — узнал!

— Коля!.. Да это же он — Коля! Наш Коля!

И подумать только — Мишка не ошибся! Да, этот плечистый молодой солдатик, который только что пел у костерка страшные беззаконные песни и ругал царя, это был действительно Коля, их Коля. Тот самый. Коля, которого они когда-то кормили через щель «Для писем и газет», которого учили плавать, которому помогли бежать из дому.

Только тот Коля был худенький, бледный и всегда битый. А этот Коля большой, плечистый, загорелый; теперь его, пожалуй, никто не побьет.

— Узнал? — обрадовался Коля. — Ну, ладно. Скоро увидимся… А Яночка с вами не пришла?

Он опечалился, что Яночка не пришла. Потом прижал палец к губам. Это означало: «Зря про меня не болтайте, держите язык за зубами».

И вот Коля убежал назад — к маленькому костерку.

Ребята посмотрели ему вслед, переглянулись и засмеялись.

— Вот как наши-то! — гордо сказал Сережка.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Часть вторая

⠀⠀ ⠀⠀

Теперь, пожалуй, пора рассказать, как олень — золотые рога попал в мои руки и от кого я узнал все то, что вы только что прочли.

…В 1943 году в нашем госпитале освободилась койка рядом с моей и целый день простояла пустая. А вечером на нее положили новенького — Михаила Филимонова. Был он долог, худ и небрит.

Ах, сколько раз, сколько раз предлагали ему побриться. Но он отвечал коротко и решительно:

— Сам!

— Но ведь вы не можете бриться сами. У вас рука еще не слушается.

Он молчит, не перебивает и снова отвечает одним словом:

— Сам!..

Был Михаил замкнут, молчалив, все сидел на кровати и настойчиво, с неистощимым терпением сгибал и разгибал покалеченную правую руку — пытался полностью восстановить ее способность к движению.

Две длинные недели мы пролежали рядом и хоть бы словом перемолвились.

Но вот как-то в палате потухли лампочки. В тот год так случалось часто.

Те, кто читал, отложили свои книжки. Те, кто играл в домино, бросили костяшки.

Чем заняться в темноте? Как скоротать время?

Кто-то предложил, шутки ради, рассказывать сказки. Но все только посмеялись.

Какие тут сказки? И где сказочники?

И вдруг Михаил, мой молчаливый сосед, неожиданно и весело начал:

— Служил солдат двадцать пять лет, выслужил двадцать пять реп, а на двадцать шестой отпросился домой. Как он ни торопился, как ни старался, а к ночи домой не добрался…

Палата притихла и слушала.