Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А теперь даже не заглядывает, потому что тетя все лежит и лежит.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Сережка колет дрова для тети
⠀⠀ ⠀⠀
Тетя лежит, не встает. Но у нее куча недоделанных дел. И первое дело: надо наколоть на зиму дрова.
Тогда она попросила Мишку, чтобы он позвал Сережку. И стала мириться с Сережкой. До этого он был для нее — «Сережка-арестант» да «Сережка-хулиган». А теперь все «Сереженька» да «Сереженька». Просто противно слушать.
Но Сережка взялся колоть: ему нужны деньги. А Мишку поставил помощником — складывать поленницу.
Расколол полен двенадцать, посмотрел вокруг, вздохнул и говорит Мишке:
— Ох, работы-то еще! Нисколько не убыло!
А тринадцатое полено — опилено криво-косо. Его даже поставить трудно, не то что расколоть!
— Не падай, черт! — рассердился Сережка. — Я тебе покажу, старому черту!
Кое-как установил, размахнулся что есть силы… Тюк!.. Полено разлетелось надвое. А Мишка захохотал: он тоже представил, будто бьют не по полену, а по старому черту.
— Получил? — спрашивает Сережка. А сам уже устанавливает другое полено:
— Мало тебе? Еще захотел?
И снова… тюк! И это разлетелось. И Мишка опять хохочет.
Так и третье, и четвертое. А потом установил сразу шесть полен да как пошел по ним топором…
Мишка радуется, хохочет, не успевает складывать. А из окон удивляются на Сережку:
— Вот арестантке счастье! Вот какой у нее сын работящий!
Тетя увидала в окно, что Сережка колет, а Мишка складывает, и это ей не понравилось. Она дружбы не понимает:
— Миша! — закричала она своим противным жирным голосом. — Поди-ка, сбегай за уксусом!
Пришлось идти: мама велела слушаться тетю.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
У Егоровны
⠀⠀ ⠀⠀
Красный уксус варит Егоровна. Ее все знают. Сама варит и сама продает. Кто не понимает, тот покупает эс-сен-ци-ю в магазине, а кто понимает — идет к ней, потому что у нее вкуснее.
Она раньше не продавала, варила только для себя. Но потом у нее взяли сына на войну, и ей пришлось продавать — зарабатывать.
Мишка пришел к ней, попросил продать. Кряхтя, Егоровна встала с лавки, покашливая, разыскала воронку, охая, подошла к старому, черному от времени дубовому бочоночку, вздохнула и повернула давно позеленевший медный кран.
В бутылку полилась узенькая красно-коричневая струйка и вкусно-вкусно запахло ароматным уксусом.
Уксус тек, а Егоровна все говорила со своей такой же старенькой гостьей.
И вот что удивительно: они говорили о войне.
— Бог за грехи наказал — войну послал! — Сказала гостья.
Егоровна рассердилась:
— Ты бога не трожь!.. Не от этого все… Больно много расплодилось народу — не хватает для всех земли! Вот цари и надумали воевать — и перебить лишний народ… Никому, голубушка, не дождаться своих с войны! И я напрасно жду!..
— Ага! — сказал Мишка. — Это царь Николка так наделал: безо время войну сделал.
Сказал и сам не рад. Обе старухи сразу на него:
— Ах, ты, вольница, безотцовщина! Да разве можно звать царя Николкой?!
Он схватил уксус и поскорее домой. Бежит и думает: зря я сказал! Ведь солдаты и то потихоньку, тайно пели об этом!
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Мишка поступает в школу
⠀⠀ ⠀⠀
Тетя не зря торопилась с дровами. Глядь, а уже подошла осень. Тольку опять остригли перед гимназией. Была у него голова рыжая, как костер, а стала белая голая, как колено.
Толька опять в гимназию, Тоська — в школу. А Сережке снова не придется учиться: он должен зарабатывать.
Мама мечтала отдать Мишку в Ком-мер-чес-кое училище, самое лучшее в городе. Он подходит в это училище, потому что способный, читает хорошо и соображает тоже хорошо.
Шли в училище спокойно, уверенно, а подошли — стали волноваться.
Пришлось сначала посидеть на диванчике, в коридоре. Потом допустили к директору.
Директор сидел за столом — толстый, важный, чистый-пречистый и смотрел на них ничего.
Стал задавать Мишке вопросы, и все шло очень хорошо. Но вдруг он спохватился и сказал:
— Ну-с, а где же ваши бумаги?
Мама подала ему заявление на красивой бумаге и Мишкину метрику. Он стал читать их и морщиться.
— Хм! — сказал он и опять обратился к Мишке:
— Микроскоп знаешь?
Мишка в первый раз услышал, что есть какой-то ми-кро-скоп. Понятно, что он промолчал.
— Вот видите! — снова поморщился директор. — Развития нет. Уровень мал. Только что перед вами был Булычев. Его сыну столько же, но он прекрасно разбирается в микроскопе. Приятно слышать.
Может быть, дело еще наладилось бы, но мама сама все испортила.
Она обиделась, рассердилась, покраснела.
— Булычев может купить своему сыну микроскоп! — сказала она, — Он захочет, так целый пароход сыну подарит. Но нельзя же со всех требовать этого!
— К сожалению, сударыня! — сказал директор и протянул Мишкины документы.
Мама вырвала их, схватила Мишку за руку и выбежала из училища.
На улице Мишка спросил:
— Мама! А кто это — Булычев?
— Богач! Пароходчик! У него восемь пароходов, так что ему стоит купить сыну микроскоп?! Он восемь микроскопов купит и не поморщится.
— А ты не можешь купить?
— Не могу, сынок!
— Даже одного не можешь?
— Даже одного не могу!
Потом сходили в гимназию. Но туда тоже не приняли.
Но это даже хорошо: не надо покупать форму. И не будут дразнить «синей говядиной».
А приняли Мишку в самую такую простую школу — цер-ков-но-при-ход-скую. Но зато как раз в ту, где учились Тоська и Яночка.
До чего хорошо, когда все-таки примут в школу!
Раньше эта школа была в большом кирпичном доме недалеко от Александровского сада. Но теперь там лазарет: лечат раненых солдат.
А школу перевели в деревянный дом. Там и тесно, и окна маленькие, но зато поближе к Мишке. Рукой подать!
Мама купила Мишке учебники: букварь, родное слово, задачник. Купила ранец — носить учебники в школу. И вот подошел, настал, начался первый школьный день.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Первый школьный день
⠀⠀ ⠀⠀
Раньше Мишка думал, что он придет в школу, сядет за парту и сразу удивит всех: другие еще не знают букв, а он уже читает книги, пишет, складывает и вычитает. Вот как!
Но так не получилось!
Никто не стал садиться за парту, а всех погнали в зал и построили перед двумя портретами на стене.
На одном