старых газет. Без лишних раздумий Нина оторвала от верхней передовицу, скомкала, поплевала на неё и стала вытирать крышку. Когда газета совсем запачкалась, Нина развернула её, чтобы скомкать обратной стороной.

«Смерть в сиротском приюте!» – сообщал смятый заголовок. Нина невольно стала читать. Из обрывка газеты следовало, что некоторое время назад в школьном общежитии – так приют именовался официально – произошло несчастье – при невыясненных обстоятельствах погибли двое старшеклассников пятнадцати и семнадцати лет. В статье также говорилось, что управляющие школьным общежитием Д. Гроотхарт и А. Сьоберг взяты под арест в острог до выяснения обстоятельств.

Нина бросила взгляд на дату выпуска газеты: 19 сентября 2007 года значилось в правом верхнем углу. Сердце у неё подпрыгнуло, ладони вспотели, а швейная машинка перестала интересовать. Зажав обрывок газеты в руке, Нина со всех ног помчалась наверх, оставляя за собой в воздухе вихри пыли.

– Ты зачем так вымазалась? – ужаснулся Алек, когда Нина влетела в их маленькую гостиную.

– Где Ула?

– Понятия не имею.

– Идём её искать! Срочно!

Нина выбежала обратно и, чтобы не терять времени даром, во весь голос закричала:

– Ула, ты где?!

Из соседних комнат высунулось несколько любопытных голов, но среди них Улы не оказалось, зато обнаружился Виктор Варра, который знал, где её искать. Всё то время, что Нина собирала пыль под столом, Ула на заднем дворе тренировала обращение с места и обратно под строгим надзором Оланна. У неё не получалось, но Оланн вредничал и не разрешал воспользоваться трамплином.

– Ула! Иди сюда скорей! – послышался крик из-за угла.

– Но-но, потише! Мы тут тренируемся! – прикрикнул Оланн на пыльное существо, напоминавшее Нину Афанасьеву.

У оборотней было три основных состояния: первое – отдельно человек и отдельно тотем, второе – объединение, когда оборотни принимали облик своего животного, и третье – промежуточное состояние, так называемый тотем наизнанку, в котором он как бы оказывался внутри хозяина, оставляя только свечение вокруг тела. Первому никто специально не учился, второй осваивали быстро, а третье постигали долго и упорно, это было то нужное состояние, в котором оборотень мог общаться с сородичами в облике животных.

Когда Нина прервала их тренировку, Ула как раз пыталась сделать очередное сальто, но отвлеклась и вместо аккуратного приземления повалилась на землю. Неизвестно как, но Ула, падая, покрылась сиянием – волчица оказалась у неё внутри. Оланн от удивления вытаращил глаза.

– Вообще-то, я тут наставник! – прокричал Оланн вслед Нине, которая уводила Улу за руку. Правда, кричал он не очень уверенно. Он пока не умел делать то, чего только что добилась его ученица.

– Ты где так перепачкалась? – спросила Ула.

Вместо покрытой пылью Нины она смотрела на свои руки, от которых исходило свечение. Пока что они интересовали её чуть больше.

– Там же, где нашла вот это! – Нина сунула скомканную газету подруге прямо под нос. Ула пробежалась глазами и передала обрывок Алеку. Он тоже прочитал и неуверенно пожал плечами.

– На дату посмотрите! – воскликнула Нина.

– Дата как дата, мало ли что ещё произошло в этот день, кроме того, что мы родились.

– Нина, там, где ты это нашла, может быть, есть газета с заметкой об окончании расследования? – предположила Ула. – Гроотхарт и Агда на свободе, значит, всё хорошо? – уже шёпотом добавила она.

– Вы что, совсем глупые?! – вспылила Нина, и Ула снова увидела, как пыльные лохматые волосы подруги завились в локоны. – У нас есть родимые пятна! Но Сорланд назвал их тогда не пятнами, а метками. В атласе написано, что метка даётся при перемещении. «Атлас перемещений», метки перемещений – неужели непонятно каких?!

– Нина, но ведь это значит…

– Бертран Толбер, ведовская ветвь, дата смерти – 19 сентября 2007 года, Алек Афанасьев, – продолжала Нина, тыча пальцем в брата, – ведовская ветвь, дата рождения – 19 сентября 2007 года. Моник Клотье, вампирская ветвь, дата смерти – 19 сентября 2007 года, Нина Афанасьева…

– Хватит! Этого просто не может быть!

– Оттого, что ты, братишка, не хочешь во что-то верить, совсем не следует, что этого просто не может быть!

Продолжать разговор на улице стало совсем холодно. Друзья поднялись в башню, где их никто не мог подслушать. Алек вытащил атлас и открыл на странице, заложенной конфетным фантиком. А после подошёл к зеркалу и задрал рубашку. Ничего не изменилось – пятно было точь-в-точь как на картинке, только во много раз больше.

«Нелегальное перемещение с сохранением способностей», – как и прежде, сообщала сноска под изображением номер пятьдесят девять.

– Вот нам и ответ, что такое нелегальное перемещение, – ткнула Нина пальцем в книгу. – И способности наши при нас.

– То есть, – голос Улы дрогнул, – ты хочешь сказать, что Бертран Толбер и Моник Клотье каким-то образом покинули свои тела и оказались в ваших? Вернее, вы оказались в чьих-то телах. И вы не Нина и Алек Афанасьевы, не брат и сестра, а Бертран Толбер и Моник Клотье, так, что ли?

– Жуть, я согласна! – кивнула Нина. – Сорланд по дороге в Вильверлор говорил нам, что братья и сёстры из разных ветвей – привычное дело, а близнецы – это величайшая редкость. Всю дорогу приставал с расспросами, откуда мы взялись. Может, он уже тогда что-то подозревал, а когда узнал о наших пятнах, испугался.

– Сорланд не из пугливых.

– А это мы завтра выясним! Когда будем с ним разговаривать, – твёрдо сказала Ула. – Если твои предположения окажутся правдой, Нина, то нам понадобится найти сообщение ещё об одной смерти – оборотня. Сорланд знает всё на свете, держу пари, ещё тогда, в библиотеке, он сопоставил факты. Потому и бегал от нас. Завтра докажем ему, что знаем не меньше!

Решимость Улы передалась и Нине с Алеком. В газетах, которые они притащили из кладовой, друзья нашли крохотную заметку о завершении следствия. Там говорилось, что с управляющих школьным общежитием сняты все подозрения за отсутствием состава преступления. Смерть детей признали несчастным магическим случаем.

После таких новостей все трое спали плохо. А когда посреди ночи душераздирающий крик раздался из-за двери с грифельной табличкой «Двойняшки», сон слетел и с остальных обитателей приюта. Нина открыла мокрые от слёз глаза, Алек тряс её за плечо. В дверь комнаты стучали.

– Тебе кошмар приснился.

Он помог сестре сесть и пошёл открыть дверь. В комнату ввалился Алаис, которого обычно было не разбудить даже пушкой, за ним Джут, соседка близнецов. Ула чуть не сбила Агду с ног, когда прибежала. Ещё несколько человек вполголоса переговаривались в коридоре.

– Ты сегодня не вампир, а банши! – подмигнул Нине Виктор.

– Нина, мы думали, что тебя зарезали! – покачал Алаис головой.

«Меня и зарезали», – согласилась Нина про себя. Никто из присутствовавших не знал, что это была правда. Несколько минут назад Магдалена Маррон занесла над грудью Нины нож, который с ледяной болью вошёл в грудь. Там, во сне, она почувствовала, как тысяча молний пронзила тело во всех направлениях. После чего Алек растолкал её, и она открыла глаза.

Агда отправила всех обратно по комнатам со словами, что завтрашний учебный день никто не отменял и, если они будут клевать носами на уроках, ничему не научатся. После она спустилась в кухню и вернулась со стаканом сладкой воды и лавандовым пряником.

Нина выпила воду, съела пряник, дождалась, пока Агда пожелает им спокойных снов, и рассказала брату, почему она кричала так, что разбудила весь сиротский приют.

– Это она тебе из-за газет приснилась, – покачал головой Алек.

– Да не спала я! Просто лежала с закрытыми глазами. Конечно, думала о Маррон, потом об интернате, о том, откуда они с Косолаповой знают друг друга. А потом я словно провалилась сквозь кровать и оказалась там. Не было это похоже на сон, Алек.

– Расскажем всё это Сорланду. Поймаем его, даже если придётся пустить в ход твои зубы, мой клинок и Улу-волка.

– Сначала поговорим с Эгоном Эхартом.

– С ним-то зачем? – не понял Алек.

– Эгон самый старший из студентов в приюте. Значит, он больше других знает. А ещё он вампир. Значит, знаниями своими очень дорожит. История – его любимый предмет, Сорланд – любимый преподаватель. Вот увидишь, Эгон из вампирского честолюбия выложит нам