Вездесущие

В то время как остальные учащиеся Корнуфлёра предпочитали обедать небольшими группами, обитатели приюта по привычке собирались за одним длинным столом.

Троица буквально окружила Эгона, близнецы сели по бокам, а Ула – напротив. Сначала Нина похвасталась, что выискала в словаре новое слово «каперы», но так и не смогла разобраться, что же это за профессия такая и существует ли она до сих пор.

Нина оказалась права, Эгон был горазд поумничать. Он пожурил её за беспечное отношение к новым знаниям и пустился в объяснения. Оказалось, что каперы были какой-то древнейшей сектой, в которой все верили, что должны жить вечно. Поступали они, конечно, плохо, воруя тела, в этом у Эгона не было никаких сомнений. Но в древности тех каперов было немного и делали они это раз в полторы сотни лет, поэтому их, конечно, не любили, но и не запрещали. А несколько сотен лет назад какой-то один из тогдашних каперов решил, что хочет жить только в молодых телах. И стали каперы перемещаться раз в двадцать-тридцать лет, а потом и вообще когда вздумается. Желающих примкнуть к секте сразу прибавилось. Поэтому их всех поймали и запретили.

К кабинету Сорланда троица явилась подготовленная, как на экзамен. Появления учителя пришлось ждать довольно долго. Все трое не выспались, а Ула так до сих пор и ходила в ореоле тотема. Оланн наотрез отказался помочь ей вернуться в привычное состояние, потому что попросту не знал, как это сделать.

– Добрый день, господин учитель! – поздоровался самым первым Алек. Джим Сорланд, копаясь в кармане в поисках ключа, кивнул.

– Вы от нас попытаетесь сбежать? Как в тот раз?

– О чём ты, Нина? Я всегда рад вас видеть, – соврал учитель. Он наконец-то открыл дверь и жестом пригласил детей войти.

– Мы знаем про каперов, – продолжила Нина со свойственным ей напором.

– И про тот случай в приюте, – подхватила Ула.

– И ещё про то, что в атласе нет такой метки, как у Улы, – добавил Алек.

Сорланд, ничего приятного не ожидавший от этой встречи, присел на край стола и вздохнул.

– Каперы, значит… Прежде всего скажу: вы хорошие ученики, если сумели разжиться таким количеством информации! – он немного помолчал и добавил: – Атлас вернёте мне, а не Пантазису. Не хватало ещё, чтобы он попал к кому-нибудь такому же любознательному. А что за случай в приюте?

В ответ Алек вытащил из кармана обрывок газеты.

– Ах, этот случай. И что же связывает его с каперами и атласом, позвольте спросить?

– Неужели вы не видите? Эти дети погибли в наш день рождения!

– Хм, и правда, интересное совпадение, – протянул Сорланд, потирая ладонью затылок. – Мне действительно кажется любопытным, что вы все трое родились в один и тот же день. Но, видишь ли, Ула, в этот день родилось ещё очень много людей. Не все они учатся в Корнуфлёре, кто-то наверняка предпочёл частную школу. Не понимаю, куда вы клоните?

– У Нины есть предположение, что этими погибшими детьми могут быть они с Алеком.

– Предположение оригинальное, не поспоришь! Сделанное, видимо, исходя из того, что эти мальчик и девочка тоже были из одних с вами ветвей. Так? – спросил Сорланд, и в ответ Нина гордо кивнула. – С той только оговоркой, что вы не можете быть никем из них!

– Почему?!

– Потому что мёртвые не перемещаются дальше собственных могил! – рассерженно воскликнул Сорланд. – Что, а главное где, вы вычитали про каперов?!

– Мы расспросили Эгона Эхарта, – оправдалась Ула, пока друзья молчали.

– Ах, Эгона. А господин Эхарт не забыл вам рассказать, что тела каперов, в которых те родились, – это бесценные их сокровища! Это хранилища, сакральные сосуды. Тела подвергаются особой консервации и держатся в тайных склепах в недоступном никому месте. Первое тело капера – это и его жизнь, и его смерть. Те бедные дети, возможно, пали жертвой какой-то тёмной магии, такое иногда случается. Но они точно не были каперами, покинувшими свои тела! Во-первых, на их телах не было обнаружено никаких меток, во-вторых, они оба похоронены на городском кладбище! И сделайте одолжение: не причиняйте боль Агде с Гроотхартом, не ворошите прошлое!

– Это не всё, господин учитель, – заговорил снова Алек.

– Удивите меня.

– Мы хотим рассказать вам, почему сбежали из интерната.

– Интернат, стало быть. Я весь внимание, госпожа Афанасьева!

– Да, мы жили в интернате, а не у бабушки. А сбежали потому, что нас собирались продать Магдалене Маррон! Она приходила и шипела как змея на нашу заведующую. Если бы мы знали, что вы преподнесёте нас на блюдечке, ни за что бы с вами никуда не пошли!

Алек подхватил рассказ сестры:

– Помните, вы получили анонимную записку в канун Белой ночи? Это мы её написали! Нина своими глазами видела, как директор достала фонарь из витрины при помощи заклинания!

– Директор сбежала через хол прямо из музея. Алек не знал, что я подглядывала, и спугнул её!

– Вы не удивлены, господин Сорланд?

– Нет. А знаете почему? Потому что соколиная почта не отправляет анонимных сообщений! На конверте, который я получил, стоял обратный адрес и отправитель! Так что, неравнодушные свидетели ограбления, на будущее: подпись – автоматическая услуга.

Нина с Алеком немного растерялись, но за друзей вступилась Ула:

– Это не всё! Сразу после каникул я видела директора в Бурой чаще. Она тайно встречалась там с каким-то вампиром.

– Бурая чаща! Что вы делали в Бурой чаще, госпожа Готье?

К удивлению детей, Сорланда удалось удивить самым неудивительным.

– Я тренировалась в лесу с Ордом и Варра и случайно убежала не в ту сторону, – пожала плечами Ула. – Я наткнулась на директора, когда она и тот вампир грубили друг другу!

– А вчера ночью Нине приснилось, как её зарезала магическим клинком Магдалена Маррон, – добавил Алек.

– Это был не сон! Это было как наяву, – поправила Нина брата.

– Подытожим, – сказал Сорланд, скрестив руки на груди. – У вас имеется газетёнка двенадцатилетней давности, атлас, которым вы не умеете пользоваться, два события, скорее всего, принятые не за то, чем они были на самом деле, и сны. Так?

– Так. Но… – начал было Алек, но учитель его перебил.

– Но вы всё равно считаете, что правы? За это скорее можно похвалить, чем поругать: уметь отстаивать свою точку зрения – полезное качество. Однако я вам вот что скажу: по поводу визита в интернат – директора школ обладают теми же полномочиями, что и скауты. Если директор Маррон, будучи в тех краях, узнала о вашем существовании и о том, что вам не даётся должное образование, она имела полное право пригласить вас в Корнуфлёр. Теперь по поводу музея: то, что вы приняли за кражу, скорее всего, было научным экспериментом. Спросите почему? Потому что у директора есть ключи от всех витрин. Я беру их из её кабинета по надобности. В тот праздничный вечер я просто не стал возвращаться в школу, думая, что до следующего утра ключи никому не пригодятся! Поэтому директору и пришлось открывать витрину при помощи заклинания. Теперь Бурая чаща – если бы вы больше сил тратили на учёбу, то помнили бы, что именно там случился Волшепрутный бунт. Погибло множество людей. Бурая чаща – это братская могила! Прямого законодательного запрета на её посещение, конечно же, не существует. Мы не ходим туда гулять из уважения к павшим. Но если директор там что-то делала, значит, ей это было необходимо сделать именно там. И в конце концов, о пятнах: «Атлас перемещений» – не единственный справочник в этом мире. Я даю вам слово, что, как только разберусь с природой ваших пятен, вы узнаете об этом первыми. А, и ещё, последнее: не читайте на ночь статьи об убийствах – и вам не будут сниться убийства! – закончил Сорланд. После чего выпроводил всех троих за дверь под предлогом, что у него очень много работы.

Селивёрст

После разговора с Сорландом кое-что изменилось. Всем взрослым вокруг стало жутко любопытно узнать, крепко ли спали Ула с Ниной и Алеком, плотно ли завтракали и каково в целом у детей настроение. Амандин Ронделе, если