оказывалась рядом, сначала хихикала, расспрашивала о каких-то пустяках, а после норовила всучить троице по мандарину. Одноклассники начали это замечать и подтрунивать. Подруги Патриции Пеларатти старались пуще остальных.

– Полюбуйся, Чалис, эти приютские настолько жалкие, что учителей скоро законодательно обяжут изображать участие и заботу о них.

– От рождения некоторым дана популярность, Пат. Но они как мартышка с магическим клинком – понятия не имеют, что с этим делать.

– Я их покусаю! – шипела в ответ Нина.

– Не стал бы, ещё отравишься, – успокаивал её Алек.

В приюте это было не так заметно, там всегда о детях заботились. Хотя однажды Уле показалось, что Агда, глядя на Нину с Алеком, смахивает слезу, но, возможно, глаза у управляющей приютом просто защипало от дыма из-за влажного бревна в камине.

Что касается Магдалены Маррон, то с ней их дороги совсем перестали пересекаться. Вернее, если им случалось оказаться с директором на одном этаже, во дворе во время прогулки или в библиотеке, то Магдалена Маррон непременно шла в совершенно противоположную сторону.

Сорланд тогда был очень убедителен. Учителю хотелось верить. Расследование само собой скисло с приближением конца учебного года, когда занятия стали отнимать всё больше времени. Алек теперь подолгу задерживался в ведовском крыле. Зал практической магии был постоянно открыт для желающих тренировать заклинания. Ула пропадала в обществе Виктора и Оланна, хотя с последнего давно сняли обязанность быть наставником, мальчишки продолжали звать её на лесные вылазки. А Нина окончательно перебралась в школьную библиотеку. Там почти за каждым столом корпели над манускриптами ученики её ветви. Правда, она продолжала считать сородичей скучными зубрилами и потому знакомств особо не заводила. Куда больше ей нравилось дружить с шумными обитателями приюта.

Как только за окном потеплело, Нина украдкой выбиралась в кизиловую рощу, там под робкими лучами солнца думалось лучше, чем в библиотечной духоте.

В один из таких тёплых дней Нина села на широкий пень недалеко от опушки и подставила курносый нос солнцу. Время от времени она заглядывала в книгу, которую пару часов назад нашла в омнилогии видов. Книга называлась «Справочник нечеловеческих существ, живущих в анклавах на законных и незаконных основаниях». Фицджеральд Омар Льюис, как успела разобраться Нина, жил в приюте на законных основаниях, у него был жилой объект – вязальный набор – и семья – весь сиротский приют. Для легального проживания духам требовались только эти два условия. Сольфальшио тоже был легальным жителем, а вот Старый Томб, дымчатый кот-призрак, – не совсем. Из того, что поняла Нина, кот, отказавшись умирать, нарушал закон сохранения потусторонней популяции, но, как именно призрака должны были наказать за такое, справочник не уточнял.

Книга рассказывала о существах, созданных магией, совсем древних и не очень, – о каменных великанах, которые обитали в резервациях на севере, о подземных гноблях, которых создали для производства орехового вина. Теперь они жили в пещерах, заброшенных колодцах и подвалах, угрожая популяции аласторов, хотя кто стал бы переживать по такому поводу, Нина взять в толк не смогла. Все эти существа состояли на учёте у советника по перенаселению. Нина пролистала ещё немного и остановилась на разделе «Самовольно приходящие».

– Кхе-кхе, – раздалось из-за деревьев. Нина нахмурила брови и огляделась. – Не позволите ли завести разговор, барышня? – спросил голос.

– Кто тут?

– Если разрешите, представлюсь…

– Представляйтесь на здоровье, только мне вас не видно!

– Вы, барышня, не туда смотрите и не того ищете, – голос захихикал. – Откройте сто двадцать девятую страницу справочника, будьте так любезны.

Нина ухмыльнулась и пролистала пару страниц вперёд.

– Третьим пунктом – ваш покорный слуга.

Духи леса, лешие не нуждаются в помощи для перехода из своего исконного слоя в наш мир. Дружелюбны, общительны. В городах не обитают, довольствуются жизнью на лоне природы.

К определению прилагалось изображение человечка из сучков и листиков. Нина ещё раз посмотрела на деревья, за которыми слышался голос.

– Могу я теперь присесть, как вам кажется?

– Ага, – ответила Нина.

От одного из стволов отделилась фигура чуть выше Нины ростом и заковыляла на ногах-ветках к пню.

Палки, куски коры и листья болтались в произвольном порядке, образуя фигуру человека. При ходьбе существо гремело, как трещотка.

– Леший Селивёрст, – представилось существо.

– Нина Афанасьева, – ответила Нина.

– О, я не верю своим ушам! – воскликнул набор палок и веток. – Судя по вашей фамилии, мы, возможно, земляки.

– Возможно, – ответила Нина, соображая, что стоит говорить общительной вязанке дров, а чего нет.

– О, как же я взволнован, как же взволнован! Возможно ли такое, что вы говорите на одном из славянских языков?

– Возможно, – снова ответила Нина.

– О, это невероятно, невероятно! Спустя столько лет, столько лет ожиданий! Как я мечтал, как я грезил! Вы наичудеснейшее из чудес за последние два века. Два долгих века тоски по родной земле. Два долгих века тоски! – Селивёрст всплёскивал руками-ветками, роняя на землю листья.

Нина отметила, что для деревяшки леший Селивёрст был чересчур чувствительным. Как выяснилось во время беседы, леший бежал с территории Польского царства аж в начале девятнадцатого века, гонимый войной. Деревню Селивёрста с прилеском сожгли, семьи прибрежных людей погибли, и дух годами скитался в поисках новой семьи, пока его не обнаружил путешественник и исследователь Гэлчбар Эш. Из швейцарских гор исследователь доставил лешего в Вильверлор, где того приняли в Корнуфлёр на должность хранителя кизиловой рощи. Селивёрст, как оказалось, по ночам совсем не спал и наведывался в библиотеку, знал справочник, что читала Нина, наизусть и был рад поделиться знаниями.

– Что же, любой дух, если захочет, может попроситься к нам в Вильверлор? – расспрашивала общительного лешего Нина.

– Разумеется, нет. Будь так, случилось бы перенаселение! Духи вещей или домовые могут приходить в неограниченном количестве, но им, понимаете ли, больше ничего и не надо: дай башмак или книжку – и будут счастливы. А есть ведь, представляете, те, кто желает иметь тело!

– Тело? Человеческое? Как у меня?

– В основном человеческое, конечно, но бывают и оригинальные исключения.

– Где же они тела берут?

– О! В окране есть особый отдел по потерям и распределениям. Не слышали? Вы просто ещё очень юная. Но вы ведь уже в курсе, что ваш вид не умирает от болезней? Только от старости или, – леший печально склонил голову, – от несчастного случая, безвременно. – Нина кивнула в знак согласия. – Так вот, этот интересный отдел по потерям и распределениям собирает сведения о безвременно почивших. Ежели почивший завещал тело государству или же попросту не имел родственников, то такое тело отдают в порядке очереди духу.

– Так тысячу лет можно прождать, – отмахнулась Нина.

– Мы, позвольте уточнить, бессмертные, – развёл руками леший, словно извинился.

– Так что потом, когда дождался очереди этот бедолага?

– Проводится официальный ритуал перемещения духа в опустевшее тело, на тело ставится метка о том, кто куда попал. На основе этого новому члену общества выдают документы. До естественного износа тела дух живёт в нём, а потом естественным опять же образом возвращается к себе в слой. Если, к примеру, погибнет ребёнок, то представьте, какую долгую жизнь в материальном мире можно заполучить. Есть такая книга, «Атлас перемещений» называется. Увлекательный каталог, должен сказать. В школьной библиотеке всего один экземпляр, но мне посчастливилось однажды держать в руках. Автор даже указал предположительные метки моих собратьев, хотя никто из нас за всю историю о плоти и крови не помышлял.

– Простите! Я ещё вернусь!

Нина захлопнула справочник и бросилась бежать со всех ног.

– Куда же вы, барышня Нина? Такая душевная беседа случилась между нами! – восклицал Селивёрст, но Нина уже не слушала, она неслась разыскивать подругу и брата.

– Пустые тела! – запыхавшись, выпалила Нина, когда нашла обоих в трапезном зале.

– Ты о чём?

– О нас! Я только что познакомилась с лешим из кизиловой рощи. Он знает про «Атлас» вообще всё. Говорит, духи могут занимать пустые тела. Мы духи! Вот мы кто.

Алек с Улой по-прежнему не понимали. Пришлось пересказывать сначала и по порядку.

– То есть ты хочешь сказать, мы заняли тела тех, кто умер?

– Именно!

– Отвратительно, – фыркнул Алек.

– Я теперь точно не смогу спокойно спать.

– И ещё кое-что: Маррон – она тоже занимает