С богатой Нормандией соседнюю «голодную» Бретань связывали давние тесные отношения еще со времени появления здесь викингов. Тем Бретань покорить не удалось, но их влияние здесь сохранилось. Бретонские бароны с удовольствием селились в приграничье Нормандии, становясь вассалами ее герцога. Бретонское рыцарство с не меньшим удовольствием шло на службу к Вильгельму, получая за то хорошую плату под надежную гарантию его слова.

Но после 1057 года отношения соседей стали портиться. Инициатива разрыва отношений принадлежала воинственно настроеному графу Бретани Конану II. Он, заручившись формальной поддержкой Жоффруа Бородатого, графа Анжуйского, по-рыцарски бросил вызов герцогу Вильгельму, известив его о дне начала враждебных военных действий. Тот вызов принял, быстро собрав баронское ополчение.

Однако начинать войну правителю Бретани не пришлось: против него поднял мятеж вассал Руаллон, и графскому войску пришлось начать осаду замка в Доле, который к тому же являлся местом нахождения архиепископа. Герцог Вильгельм в первый объявленный день войны расчетливо повел свое рыцарство к Доле. Графу Конану II пришлось позорно бежать, спустившись с замковой стены на веревке.

Нормандцы настигли беглеца в Динане, где тот укрылся в местном замке. Здесь графу пришлось капитулировать перед герцогом Вильгельмом, которому он ключи от крепости преподнес на кончике копья. Победитель вернулся к себе в Нормандию: историки считают, что поход 1064 года оказался неоконченным в военном отношении. Но в отношении политическом Нормандия заимела в Бретани несомненную выгоду.

Граф Конан II вскоре ушел из жизни: его отравил собственный камерарий (камергер), человек явно вероломный. Согласно сообщениям хронистов, слуга покрыл ядом охотничий рог, седло и перчатки своего господина, который благоволил к нему, доверяя деликатные дела, о которых другие знать не должны. Смерть нашла графа сразу же: надев перчатки, он поднес ко рту руку и тут же скончался. По одной из сомнительных версий отравления, камерарий пытался найти убежище в Нормандии.

…После кардинальных изменений на королевском престоле, связанных со смертью Генриха I Капетинга и восшествием на престол Филиппа I под регенством графа Фландрии, герцог Вильгельм успокоился. От дальних походов за пределы Нормандии он вполне разумно отказался. Вполне возможно, что они уже не входили в его жизненные планы.

Казна Нормандии пустовала в силу непомерных военных расходов, и потому сборщикам налогов приходилось действовать все более энергично. Все же хорошо развитая торговля и ремесленные города раз за разом покрывали военные расходы герцогства. Здесь следует заметить, что лично сам правитель не сорил деньгами и в завидной для других владельцев больших феодов Франции роскоши не жил.

Герцог вполне удовлетворился блестящей викторией на берегах реки Див и фактическим присоединением к собственным владениям графства Мэн. Славы военного вождя прибавилось, собственные владения сохранены, соседи-феодалы устрашены, число наемников, желающих служить под герцогскими знаменами, заметно увеличилось. Им у герцога Нормандского платили хорошо, и что самое главное – регулярно.

Герцогством, его частями управлялись от имени властителя виконты и епископы. Государственное казначейство постоянно совершенствовалось, равно как и система налогов, сбор пошлин. Считается, что государственное устройство Нормандии при Вильгельме выделялось в лучшую сторону по сравнению с другими крупными феодами Французского королевства.

Лично Вильгельм был богат. Основу его состояния составляла земля, то есть герцогский домен. Земельные владения его были разбросаны по всей Нормандии. В них входили обширные леса и торговые города. Герцог, к примеру, владел половиной городов Кан и Кутанс. Другой половиной этих городов владел епископ. Это было недвижимое имущество богатого владетельного феодала. Кроме того, он получал немалые доходы:

– с весьма прибыльных солеварен на морском побережье (их продукция развозилась по большей части Франции),

– от ловли осетров в реке Сене (тогда ее воды отличались редкой для больших рек чистотой),

– от использования мореходных и рыбачьих лодок, паромов через водные преграды на торговых путях и (ветряных и водяных) мельниц,

– с права на взимания значительных портовых, городских ввозных и торговых пошлин,

– с герцогских прав, связанных с замещением вакантных церковных должностей (хочешь подниматься в церковной иерархии – плати герцогу),

– с права собственности на все, что выбрасывается морем на берега Нормандии в результате кораблекрушений (такое случалось почти всегда после хорошего шторма в проливе Ла-Манш),

– с весьма доходной монополии на чеканку собственной монеты во Французском королевстве, пусть и плохой по качеству. При Вильгельме в Нормандии действовало два монетных двора, в городах Руане и Байё.

Интересно то, что даже в своей Нормандии Вильгельм не жил постоянно во дворце или каком-то одном замке. Герцогский двор, по определению одного из историков, больше напоминал кочевой табор в тысячу (с семьями) или где-то около этого людей самых разных людей, обслуживавших герцогское семейство. Это были управители, телохранители (оруженосцы), повара и раздатчики хлеба, врачеватели, вооруженные стражники, псовые охотники, люди других, порой экзотических для наших дней придворных обязанностей.

Этот огромный табор на телегах переезжал из города в город, из замка в замок. Чаще всего семья герцога пребывала, разумеется, в Фалезском замке и столичном Руане. Двор следовал по дорогам за правителем, оглашая окрестности скрипом сотен самых разных повозок, груженных всяким добром, ревом мулов, ржаньем боевых коней, лаем охотничьих собак, детским плачем и криками людей. К такой кочевой жизни Вильгельм и его жена Матильда были привычны, и дискомфорта они от того не получали, хотя им приходилось знакомиться с тяготами такой походной жизни.

…В Нормандии установился мир и покой, о чем местным жителям уже и не мечталось. Хронисты и современники, как, к примеру, Гильом из Пуатье, свидетельствовали, что герцог был действительно любим народом. Когда он совершал поездки по своим владениям, крестьяне и горожане встречали его песнями и улыбками. Их правитель придерживался известных всем законов, с годами все реже занимался самоуправством, заботился о благополучии городов и торговли Нормандии.

Вильгельм окончательно покончил с баронской междоусобицей в герцогстве. Он терпимо относился только к частной войне (файде), когда речь шла о мести за убийство сына или отца. За порядком администрация правителя в лице виконтов смотрела строго, законы исполнялись неукоснительно. Система наказаний (штрафов) служила хорошим, постоянным источником пополнения герцогской казны.

Страна норманнов на севере Франции стала представлять собой для исследователей будущего огромный пласт интересного и поучительного материала. Французский историк Поль Зюмтер писал о герцогстве Нормандия начала 1060-х годов следующее:

«В течение десятилетия, предшествовавшего завоеванию Англии в 1066 году, Нормандское государство окончательно оформилось. В Нормандии тогда, в отличие от большинства других государств и территориальных княжеств Западной Европы, имелось руководство, достойное называться правительством. Вильгельм, используя в собственных целях феодальные отношения, построил из элементов системы, которая сама по себе является отрицанием идеи государства, государство, в котором действовало право в собственном смысле слова и существовали надлежащие средства для его исполнения».