утро. Когда мы уедем в Виллерволь, то у Шенни будет все, чего она пожелает. Когда ей исполнится семь лет, я найму преподавателей. Девочки в нашем роду не привыкли работать, а в восемнадцать выходили замуж. У моей дочери же будет выбор – она сможет заниматься, чем захочет, главное, чтобы была счастлива.

– Если бы ты сказал все это мне в первый раз, когда только пришел, я бы, не раздумывая, отдала тебе ребенка, – прошептала я. – Ей повезло иметь такого отца, как ты.

– И такую воспитательницу, как ты, – Ральф взглянул на меня с теплотой. – Спасибо, что ты появилась в ее жизни.

Шорох за спиной заставил нас обернуться. В тусклом свете мелькнули две фигуры: Нюрка и Эллад. Оба, как воришки, крались вдоль стены на кухню. На нас они и внимания не обратили, а может просто не увидели – мы сидели за диваном.

– Спугнем их? – одними губами спросил Ральф.

Я покачала головой. Когда Нюра с Элладом прикрыли за собой дверь, ответила:

– Не стоит.

– Она ему нравится, – сказал Ральф. Я вскинула одну бровь, и мужчина усмехнулся: – Нюрка. Я был удивлен, когда он мне об этом рассказал, но потом понял, что они друг друга стоят. Твою подругу я знаю всего ничего, но, поверь, Эллад точно такой же. Безрассудный, взбалмошный, иногда истеричный. А как он тратит деньги!

– Если они поженятся – это будет катастрофа. Сколько ему лет?

– Двадцать восемь. Но не возраст определяет характер человека. Тяжелое детство заставило Эллада закрыться в себе и не показывать миру истинное лицо. На самом деле он может быть и мудрым и рассудительным, но ты никогда этого не увидишь – явление серьезного Эллада народу чудо из чудес.

– Нюрка тоже пережила травму в своем детстве, – пробормотала я. – Не одна она, но на нее та ситуация повлияла сильнее. Думаю, она, как и Эллад, своей бескрайней наивностью просто защищается от жесткости извне.

– Расскажешь мне, что случилось?

– Нет, – я мотнула головой, коря себя за то, что не прикусила язык вовремя. – Извини, но это не только моя тайна.

– Я понимаю, – кивнул Ральф.

Мы больше не говорили. Молча любовались огнем, а в середине ночи разошлись. Ральф остался в гостиной, сказал, что еще одну ночь сможет провести на диване.

Госпожа Ветердон, явившаяся с утра пораньше, сразу после того, как Нюрка умчалась на работу, переполошила весь дом. Женщина молилась дверному молотку или же мне так показалось, но выглядела она крайне странно. Я открыла двери, а незваная гостья покачивалась и бормотала что-то себе под нос.

– О, Агата! Скажи мне, скажи – ты не видела тут еще одну девушку в синем пальто, кроме той, что умерла?

– Нет, – серьезным тоном ответила я. – А в чем дело?

– Мне кажется, я видела привидение! Представляешь, буквально вот только что на этой самой улице. Я только отвернулась, а оно скрылось за деревьями.

– Вам нужно к лекарю, госпожа Ветердон…

Я не успела договорить и осеклась. Нюрка бежала со всех ног к дому, видимо, что-то забыла. И не могла я помахать ей руками, чтобы она спряталась! Подруга не заметила лавочницу, влетела во двор и только тогда затормозила, уткнувшись взглядом в ее спину.

Госпожа Ветердон, заметив, что я округлила глаза и смотрю на что-то за ее спиной, медленно обернулась. Увидела Нюрку, потом снова посмотрела на меня. Я ждала, что женщина лишится чувств, как Густав, но не тут-то было.

– Разыграть меня удумали? – прошипела она, наступая.

Я попятилась. Нюрка, быстро собравшись с мыслями, шагнула к двери и отпихнула госпожу Ветердон:

– Не загораживайте проход!

Гостья от негодования не могла вымолвить ни слова. Трясла кулаком в воздухе и пыхтела.

– Да вы!.. Да я вас!..

Мы с Нюркой захлопнули дверь, оставив соседку на улице.

– Прости, не увидела ее, – поморщилась подруга. – Я так торопилась… Ой, ладно, мне уже пора бежать. Я опаздываю в первый рабочий день!

Девушка метнулась в комнату, через пару мгновений выскочила из нее и умчалась на работу. Я впервые видела, чтобы она с таким рвением торопилась куда-то, кроме как за новой шляпкой или чулками.

День прошел относительно спокойно. Эллад сразу после ухода Нюрки умчался на встречу с поверенным. Мальчишки и Мэй не выпускали спицы из рук, им не терпелось, как можно скорее навязать мешок варежек на продажу. Но, в первую очередь, им нужно было успеть связать подарок для дочки мясника. Планировали подарить ей шапку и варежки, а, благодаря Мэй, в комплекте оказался еще и шарф. Несуразный, но сотворенный с любовью. Кайл сказал, что когда они будут дарить его Лие, то сразу скажут, чьих рук дело этот шарф.

Пирси и Шенни болтались по дому без дела. Ральф пытался играть с ними в прятки, но сдался, когда его дочь десятки раз “спряталась”, просто прикрыв лицо ладошками. Я отправилась рыться в рабочем столе. Нашла там стопку чистой бумаги, карандаши и перья с чернилами, притащила на кухню. Подготовила “класс” для двоих, а себе в помощники планировала взять Ральфа.

Девочки выслушали мое предложение со скорбью на лицах.

– Я еще слишком маленькая, – заканючила Шенни. – Я не умею писать.

– Я большая, но тоже не умею, – подтвердила Пирси.

– Агата собирается вас научить, – заметил Ральф. – Но Шенни действительно пока еще очень мала.

– Шенни будешь учить ты, – кивнула я. – Чему-нибудь. Рисовать, например. Ты умеешь рисовать?

– Домики, цветочки, котят? – Ральф перевел на меня смеющийся взгляд. – Можно попробовать.

– Для чего мне грамота? – пожала плечами Пирси. – Когда я вырасту, то выйду замуж и буду растить детей. Так говорила госпожа Миртелла, и я ей верю.

– А госпожа Миртелла не говорила, что достойные мужчины выбирают себе в жены образованных девушек? – спросил Ральф.

– Она говорила, что достойные мужчины никогда не женятся на сиротках.

– Лгала. Поверь мне, Пирси, госпожа Миртелла не права. Мужчине важно, чтобы его будущая жена была умной, красивой, и умела складно говорить. Понимаешь? Настоящая леди всегда знает, как написать письмо или же прочитать любимому мужу статью из