бы разобраться с камином в ванной, – вздохнула Нюрка. – Там труб-то нет, холодно.

– Густав пообещал, что придет сегодня починит, – сообщил Ральф, – и залатает дыры в оконных рамах

– Я должна тебе денег за это, – тихо произнесла я. – Скажи, сколько?

– Ни медяка, – отказался Ральф. – Я помогаю приюту ради Шенни, разве могу требовать с тебя какие-то деньги?

– Ой, – вскинулась Нюрка. – А леди Райра-то зачем приходила?

Я рассказала подруге и детям о предстоящем празднике. Воодушевились все, но больше всех – Нюрка. Вот только у девочек и мальчишек красивая новая одежда уже была, хоть доставка и задержалась по какой-то причине, а Нюра, по ее словам, совершенно не имела подходящего наряда. Мы, как могли, старались напомнить о целом чемодане роскошных платьев, но девушка только отмахивалась.

– В зеленом я уже гуляла. В синем танцевала на утреннике в том году. Белое мне не нравится.

– А купила ты его зачем? – фыркнула я.

– Когда покупала – нравилось!

– А то, красное? Ты ведь его берегла специально для подобного вечера и развязной ночи?

Мужчины заулыбались, близнецы заржали в голос. Нюрка покраснела:

– Вообще-то вы меня в нем хоронили, если ты забыла.

– Но я не успела его на тебя надеть.

– А это неважно! Все, мне нужно новое платье. Не знаю где и как, но я достану денег. Вот прямо сейчас пойду доставать!

Подруга, напоследок погладив горячую трубу, умчалась добывать новый наряд.

– А у тебя есть платье, подходящее для праздника? – спросил меня Ральф.

Я кивнула. Но платья не было, возьму у Нюрки белое, раз оно ей не нравится. Правда, придется немного ушить в груди – ее формы куда пышнее моих.

До Снежного праздника оставалось всего ничего. Но я не забывала, что за несколько дней до него может произойти все, что угодно. На аудиенции у короля вся наша жизнь может круто измениться, судьба приюта не ясна. Меня пугала неизвестность, но в то же время я чувствовала, что все будет хорошо. Обязательно будет, хватит уже случаться только плохому. Моя мама всегда говорила, что жизнь состоит из черных и белых полос. Черная полоса у приюта как-то подзатянулась, так, может быть, вскоре наступит рассвет?

Близнецы занялись обучать Мэй вязанию. Мужчины встретили Густава и принялись помогать ему с ремонтом стены в ванной, но мастер быстро отправил их чинить окна. Предварительно несколько раз показал, как правильно затыкать щели паклей, а потом замазывать глиной, но Эллад все равно еще дважды бегал к Густаву, чтобы переспросить, почему пакля не влезает в дырку.

Я увела Шенни и Пирси на кухню, чтобы вместе с ними приготовить вареники. Делали их в Ассоне всегда круглыми, как шарики, но я вспомнила, как вареники лепят на Земле, и теперь учила девочек этому мастерству.

Всех нас, кроме Эллада, Ральфа и Густава, отвлекли от дел громыханием дверного молотка. А уж когда доставщик стал заносить в холл и гостиную коробки, свертки и пакеты, то даже Густав заинтересовался.

– Это подарки от снежного дедушки? – с недоверием, но восторгом, спросила Пирси.

– Не иначе, как от него, – ответила Мэй, с горящими глазами поднимая самый тяжелый сверток с пола. – Агата, что это?

– Подарки от господина Холгера.

Ральф в это время латал дыры в гостиной и старался сделаться незаметным. Но не тут то было – дети с визгом бросились обнимать его.

– Вы ведь еще не знаете, что в коробках? – смеялся Ральф хрипло – Мэй и Пирси придушили его. – Они подписаны, разбирайте.

Разворачивать свертки стали прямо в гостиной. К моему удивлению, и для меня нашлось несколько: коробка, перевязанная атласной лентой, и объемный сверток из тончайшей бумаги сиреневого цвета. Когда только Ральф успел подобрать что-то для меня? Мне нужно было поменьше отвлекаться на печенья, и повнимательнее следить за ним и Шенни.

Подарки для Нюры я отложила в сторону и вскрыла свои. В свертке обнаружился платок из тончайшей шелковой ткани бирюзового цвета. Такой нежный и приятный на ощупь, что я не удержалась и прижалась к нему щекой. Сразу же повязала платок на шею, укрыла им плечи и вмиг почувствовала себя не менее роскошной, чем даже леди Райра.

– Открой коробку, – нетерпеливо попросила Шенни, которая возилась со своими свертками рядом со мной.

В коробке оказались белоснежные туфельки. Я несколько секунд хлопала глазами, любуясь дорогущей обувью с позолоченными шпильками, а потом обернулась к Ральфу:

– Как ты узнал размер моей ноги?

– Сравнил с твоими домашними туфлями, – смущенно ответил он.

– Спасибо, – улыбнулась я. Настроение взлетело до небес, и я едва успела смахнуть слезинку со щеки, чтобы никто не заметил, как я растрогалась.

Пирси достались: фиолетовая мягкая шубка, теплые сапожки, варежки и шапка. Несколько домашних платьев и два нарядных. Помимо платьев в свертках она нашла целых три комплекта пижам со штанишками и принялась радостно скакать по гостиной. Штанишки она любила больше юбок, которые, по ее словам, вечно неудобно путались вокруг ног.

Шенни, несмотря на то, что и так была одета сразу в салоне, Ральф купил еще несколько чудесных платьев и то самое, пышное розовое для праздника зимы. К нему же были мягкие туфельки в цвет.

Самыми счастливыми среди нас оказались Мэй и близнецы. У Мэй, как и у всех девочек, теперь были красивые платья, новые пижамки и домашние платья, а также теплое пальто. А вот мальчишкам, помимо одежды, Ральф купил четыре коробки со спицами и пряжей.

На мотки ниток мы все смотрели с раскрытыми ртами. Разноцветных клубков хватит, чтобы обвязать весь Мельсон!

– С ума сойти, какие они! – восторженно вздыхал Кайл, прижимая к груди спицы с деревянными наконечниками.

– Да ты посмотри, посмотри сколько ниток! – радостно кричал ему Рил. – Нам больше не придется вязать из старых кофт госпожи Миртеллы!

Близнецы похватали коробки, сколько смогли, и умчались в комнату. Теперь их оттуда и конфетами не выманишь. А я радовалась, что моя идея с вязаными вещицами может оказаться не пустой.

Мэй попрятала свои наряды в сундуки и с рвением взялась за вязание