вместе с мальчишками. Те терпеливо объясняли ей, что и как делать, хотя сами еще с трудом понимали, как сотворить не косой носок, а шапку или варежки.

Пирси и Шенни вновь вернулись со мной на кухню, и мы с весельем и шутками закончили готовить ужин. Пирси больше общалась с малышкой, чем со мной, но и мне тоже отвечала на вопросы. Коротко, но без злобы как раньше.

День казался мне чудесным, но еще больше волшебства в него привнесла Нюрка. Потому что только с помощью каких-то магических сил, не иначе, эта кукушечка смогла устроиться на настоящую работу.

Нюрка появилась после заката. С важным видом миновала холл, отряхнув пальтишко от снега, а в гостиной устало попросила Мэй сделать ей чаю.

– Ах, дорогие мои! – провозгласила она, отрывая мужчин от работы.

Все обернулись к ней в немом ожидании.

– Это был такой трудный рабочий день, вы не поверите!

– Ты работала сразу же, как только устроилась? – не поняла я.

– Не совсем, – подруга шмыгнула носом, свела глаза к переносице и в то же мгновение забыла, что вообще рассказывала. – О, какой ужас! У меня кожа трескается, посмотри, Агата! Мне срочно нужна ромашковая мазь!

Ральф ткнул хихикающего Эллада в бок, чтобы друг замолчал, и оба вернулись к замазыванию щелей. Я, все-таки желая дослушать захватывающую историю о том, как Нюрка работала, села рядом с ней на диван.

– Достанем мы тебе мазь. Рассказывай давай.

– О чем? А, да! Так вот: я пошла в центр занятости, а там на приеме граждан сидел такой симпатичный господин… Не об этом сейчас. Этот господин сразу же предложил мне стать его помощницей. Мол, раньше у него уже была, но вдруг вышла замуж и укатила на юг. На юг, Агата, представляешь? Значит и мы тоже можем!

– Не отвлекайся!

– Работала я у него несколько часов и он сразу же заплатил. Пять медяков, но это лучше, чем ничего. Кстати, – девушка нырнула в свою сумку, пошуршала в ней бумажным пакетом и выудила на свет небольшую упаковку: – Я купила свечи, а то у нас одни только огрызки, которые в кладовой насобирали. Правда, я молодец?

Прелестную дурочку Нюру я любила больше всего на свете. Она была моей подругой с рождения, а после нашей общей смерти и переноса в чужой мир мы стали и вовсе неразлучны. Но изо дня в день на протяжении многих лет Нюра заставляла меня тяжело вздыхать в ответ на ее: “Правда, я молодец?”

– Что хоть за работа-то? – спросила, забирая у нее свечи. В свертке оказалось целых двадцать штук – такого количества хватит на неделю, не меньше.

– Ой, я завариваю чай этому господину… Я забыла как его зовут, какой кошмар!

– Потом вспомнишь.

– А еще записываю горожан к нему на прием. Вот сегодня уже двоих записала на следующую неделю, а когда они придут, мне нужно будет им улыбаться.

– И все?

– Ага.

– Сколько обещают платить?

– Не узнала, – хмуро ответила Нюрка. – Потом спрошу.

За спиной тихонько заржал Эллад, Нюра услышала и фыркнула в ответ:

– Вот тебе бы смеяться, ага, ты вообще не работаешь!

– Что ты, – мужчина примирительно вскинул руки, – я вовсе не над тобой смеюсь.

– А над кем? – с подозрением прищурилась девушка.

Эллад промолчал, а мне хватило доли секунды, чтобы увидеть, как он смотрит на мою подругу. С теплотой и нежностью. С любовью.

В Нюркином же взгляде не было ни нежности, ни, тем более, любви. Вряд ли желание придушить соседа по дому можно расценить, как влюбленность.

Мэй принесла чашку чая для замерзшей девушки и отвлекла ее внимание.

– Ой, тебе ведь тоже скоро нужно будет искать работу! – воскликнула Нюра, отхлебнув горячий напиток. – Если хочешь, я могу спросить в центре занятости о свободных вакансиях? Сегодня просматривала несколько документов, так в них довольно внушительные списки пустующих мест. К примеру, в дома знати в этом квартале постоянно требуются горничные.

– А сама уже передумала работать на богатеев? – хмыкнула Мэй.

– Да ну их, – поморщилась Нюра. – Не зря же они все время ищут новых слуг, значит, за старых не особо держатся. Вот и меня уволили совершенно беспричинно! Агата, скажи же? Глупость какая-то. Кто вообще выгоняет человека с работы за невинный вопрос?

– Почти все, кто живет в Пятом северном, уж точно, – ответил ей Эллад. – У аристократов в домах свои правила, и одно из них: прислуга не должна заговаривать с хозяевами, пока те сами не начнут. А задавать вопросы о личной жизни запрещено не только у богатых.

– Тебе-то откуда знать? Не умничай там!

– Нюр, – хохотнула я, – Эллад из семьи аристократов. Разорившихся, но титулованных.

Нюра резко обернулась к мужчине. Окинула его та-а-аким взглядом, что он едва не испепелился.

– Правда, что ли? Ты аристократишка?

– Граф Эллад Алластер к вашим услугам, – шутливо поклонился он.

Ральф усмехнулся. Отложил кисть в тазик с глиной и довольно осмотрел замазанные щели.

– Все готово, – сообщил он. – Не стал ремонтировать в твоей комнате, Агата, не нашел там дыр.

– Их там нет, – кивнула я.

– Обалдеть! – выдохнула Нюрка. Она все еще смотрела на Эллада и наш с Ральфом диалог явно прошел мимо ее ушей. – А как так получилось, что ты не нашел даже серебрушки на комнату в гостинице?

– Комната в гостинице стоит почти золотой за ночь, – ответил Эллад. – От былого величия моей семьи мне остался только ничего не значащий титул. Ни земель, ни поместья, ни деревни. Все ушло за долги.

– Ты не нашел денег на гостиницу не потому что разорился, – заметил Ральф, – а потому что оставляешь свои сумки без присмотра.

– Ой, да ну без какого без присмотра? Присматривал я за ними! Просыпался каждый час и присматривал.

Мы с Ральфом обменялись смеющимися взглядами и одновременно покинули гостиную. Встретились в ванной, где Густав уже заканчивал свою работу.